Чему нас научили сто дней спецоперации?

Писатель и военный эксперт Геннадий Алёхин в интервью изданию "Украина.ру" ответил на вопросы, которые волнуют прежде всего жителей приграничных райнов.

Донбасская группировка противника, где еще держат оборону потрепанные, но боеспособные части ВСУ, несмотря на натовскую помощь, будет разбита. О ее разгроме будет объявлено после завершения активных боевых действий и зачистке. Этот вопрос решится до осени, считает родившийся в Харькове военный обозреватель, полковник запаса Геннадий Алехин.

СПРАВКА

Геннадий Алёхин - харьковчанин, боевой офицер, руководитель информационной службы группировки федеральных войск во время Второй чеченской войны, военный обозреватель. Родился Харькове. Сейчас живет в Белгороде.

Закончил Львовское высшее военно-политическое училище по специальности "Журналистика". Работал в разных военных изданиях.

Принимал непосредственное участие в четырех военных конфликтах на Северном Кавказе. В годы боевых действий возглавлял фронтовую газету "Защитник России", руководил пресс-центром Объединенной группировки федеральных войск на Северном Кавказе, готовил информационные сюжеты для ведущих телеканалов России.

Награждён орденом «За военные заслуги», боевыми медалями, именным боевым оружием за выполнение специального задания командования.

Член Союза Писателей России. Автор нескольких книг и двух документальных фильмов, вёл литературную запись трех книг легендарного генерала Г. Трошева, ставшими бестселлерами.

Ныне детально отслеживает ход спецоперации на Украине.

- Геннадий Тимофеевич, вы с самого начала боевых действий говорили, что «легко нам не будет». В чем вы видели эти сложности? Почему вы так думали?

— Потому что после событий 2014 года Украина вооружалась. Возрос потенциал ее вооруженных сил, реформировались и укреплялись националистические батальоны, Нацгвардия и все остальное. Надо отметить, что особенно младший и средней командный состав ВСУ прошел обучение в специализированных лагерях на Западной Украине, где их готовили натовские инструкторы. Так или иначе все понимали, что этот момент наступит. Лично я думал, что он наступит весной, а к однозначному выводу пришел 21 февраля, когда ДНР и ЛНР были признаны независимыми республиками. Все знали, что это будет, но не знали дату. Я, например, ошибся на два месяца.

- Правду ли говорят, что российские войска, в отличие от сил ДНР и ЛНР, в первые дни спецоперации вообще не поняли, куда они попали, и не поняли, за что им придется сражаться?

— Все они прекрасно понимали. Вы же не думаете, что их якобы отправляли на учения. В российских войсках служат обученные контрактники, срочники вообще не привлекались к выполнению боевых задач. Я хоть и в запасе, но я часто общаюсь с действующими офицерами, так вот офицерский корпус все прекрасно понимал. Они знали только, что это произойдет 24 февраля. Но есть такая военная поговорка: «дадут приказ — начнем рассказ». Если задача получена, ее надо выполнить.

- Проблемы и трудности, с которыми мы столкнулись, были спровоцированы силой противника или нашими недочетами?

— Давайте скажем прямо, что на первом этапе были видны огрехи, недочеты и недоработки. Например, когда мы 24 февраля с разных направлений пересекли территорию Украины, то первые потери появились в ходе марша. К сожалению, маршевые колонны боевой техники и личного состава заходили без соответствующего боевого охранения, без дозоров и без сопровождения вертолетов.

Если на первом этапе СВО сравнивать обученность и слаженность подразделений ВС РФ с воинскими частями Народной милиции, то ребята из Донбасса постоянно находились в боевой готовности, потому что все они за эти восемь лет прошли через линию соприкосновения.

Значительная часть офицеров российской армии имеют боевой опыт. Те офицеры, которые во время Чеченской кампании были лейтенантами, сейчас уже в звании полковников и подполковников, а офицеры среднего звена прошли через Сирию. Но это все были локальные конфликты. А Украина — это масштабный конфликт, учитывая большую протяженность фронта на первом этапе (3000км), и учитывая, что довольно небольшие силы и средства зашли на ее территорию. Соотношение было 1 к 1, а на некоторых участках 1 к 2.

Но в целом, несмотря на ошибки, задачи первого этапа были выполнены. Были отсечены от Донбасса группировки ВСУ в Киеве и Днепропетровске. А главной целью был именно Донбасс, где находились самые мощные и боеспособные бригады ВСУ. Мы их сковали, оперативно окружили и кое-где блокировали.

Естественно, что в ходе планирования всегда вносятся коррективы, и такая корректировка произошла. На втором этапе видно, что основные действия проходят на донбасской дуге. Это не значит, что на других направлениях тишь на гладь. Боевые действия проходят на харьковском, запорожском и николаевском направлениях, хотя и не с такой интенсивности. Просто основные наступательные действия наших войск происходят со стороны Изюма. На правом фланге, где мощная группировка ВСУ, российская армия проламывает оборону ВСУ в сторону Славянска и Краматорска.

Позволю себе предположить, что основные переломные моменты произойдут именно там, когда в полном объеме будет выполнена поставленная задача. Только тогда можно будет говорить о третьем и о четвертом этапе.

- Как именно противник осуществлял нападения на наши колонны? Это было как в фильмах про Чечню и Афганистан, когда гранатометчики бьют по первой и по последней машине?

— В принципе да. Это проверенная и отработанная годами схема. Она использовалась и в Афганистане, и в ходе чеченских кампаний. Подрывалась передовая машина боевого охранения, наносились огневые удары гранатометами и минометами по всей колонне. Учитывая рельеф и сложность местности, организовать такие засады можно было за считанное время. Где-то были заранее подготовленные засады. Все, кто внимательно следит за ходом СВО, понимают, что против нас воюет сильный и коварный противник. Надо это признать.

- А почему не было боевого охранения у колонн? На это были объективные причины? Или мы действительно верили, что нас там будут встречать с цветами?

— Где-то такие настроения были. Особенно относительно Юго-востока. Может быть, мы не думали, что нам их удастся взять кавалеристским наскоком, но полагали, что упорного сопротивления не окажет.

Но я не сомневался в том, что противник окажет такое сопротивление в Донбассе и в Харькове. Потому что там за восемь лет была подготовленная мощная группировка неонацистов, состоящая из жителей Юго-Востока. С Западной Украины там было меньше всего людей. По сути, русские сейчас воюют против русских. У них такая же смекалка и такая же сноровка. Это тоже надо было учитывать.

Мы не учли какие-то моменты. Но нам пришлось исправлять ошибки в ходе марша. И в течение марта и апреля эти недостатки были исправлены. К тому же, мы приобретали опыт прямо в ходе боевых действий. Мы по-разному действовали в марте-апреле и в мае-начале июня.

Над нашими командирами до сих пор довлеет, что надо минимизировать потери среди мирного населения и личного состава. Разговоры о том, чтобы «всех их раскатать», хороши, когда ты сидишь на диване. "Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны". Там идет война, не похожая ни на какую. Война высокотехнологическая с применением самых современных видов оружия.

Надо еще учитывать и помощь натовцев. Помощь разведкой, целеуказаниями, координатами. Они подсвечивают нас полностью. Они только на земле не воюют, но они воюют руками самих русских, которые почему-то считают, что они украинцы.

- Поддерживаете ли вы сейчас связь с родным Харьковом? Как живет город в бытовом плане? Насколько велики повреждения городской застройки?

— Конечно, я поддерживаю связь с друзьями детства, а также с неравнодушными и адекватными харьковчанами. Настроение жителей города изменилось, несмотря на оголтелую и циничную пропаганду Киева. Они уже понимают, в какую авантюру их толкнули киевские власти. Другое дело, что они сейчас меньше думают о Зеленском. Они больше винят своих руководителей, мэра Терехова и губернатора Синегубова, которые только делают вид, что заботятся о харьковчанах.

Но харьковчане пользуются интернетом и прекрасно знают, как живут люди в Херсоне, в Мелитополе и в других городах, где руководство, при всем своем сложном отношении к России, прекрасно понимало, что рано или поздно вопрос демилитаризации и денацификации будет решен, и поэтому пошло на сотрудничество.

Конечно, много харьковчан если не зомбированы, то находятся в «сумеречном» состоянии. Я вижу, как они изменились после 2014 года. Что бы там ни говорили, украинская пропаганда работает хорошо.

Что касается повреждения застройки, то центр города почти не разрушен. Есть разрушения жилого сектора в окрестностях и на окраинах города. Понятно, что это никому не нравится и на это есть обиды. Другие харьковчане наоборот, ждут, чтобы уже поскорее зашли российские войска, потому что им нужно жить и работать. Но на мой взгляд, после завершения боевых задач, предстоит не менее сложная работа с населением.

- Как обустроена оборона города?

— В Харькове всем рулит «Азов» и территориальный батальон «Кракен» совместно с ВСУ. Я не скажу, что у местных отрядов теробороны паника, но донесения разведки, сообщения моих земляков и рассказы отдельных тероборонцев подтверждают, что у них ой-ой-ой, что творится.

Конечно, на них подействовал Мариуполь и массовая сдача в плен. Их моральное состояние подорвано серьезно. К тому же, ВСУ и тербаты несут огромные потери. Буквально вчера я связывался с харьковчанами, которые говорят, что ранеными забиты все госпитали и другие медицинские учреждения. Это еще не Мариуполь, но они уже подумывают над тем, чтобы «спетлять».

По большому счету, нацбатальоны, несмотря на их обученность, изрядно потрепали в боях, особенно в «серой зоне» севернее и восточнее Харькова. Они теперь избрали другую, самую настоящую террористическую тактику. Они используют диверсионно-разведывательные группы численностью до 30 человек. Впереди идут подготовленные всушники и иностранные наемники (гранатометчик, снайпер, пулеметчик) и только потом идут нацбаты. Они выполняют медийную функцию, фотографируются у пограничного столба и показывают, какие они крутые.

Есть еще одна проблема. Ряды теробороны пополнили уголовники, выпущенные из СИЗО и тюрем, которые занимаются массовым грабежом, особенно в районе Травянского, Муромского и Печенежского водохранилищ, где находятся элитные поселки. Грабят безбожно. Они также безнаказанно убивают мирных жителей.

Буквально вчера в районе Старый Салтов-Волчанск наша разведывательная группа уничтожила такой диверсионный отряд, в котором было девять польских наемников. Местные жители, которые не проявляли лояльность к российской армии, прямо говорили, что эти люди принимали участие в издевательствах.

Кстати, поляки сейчас очень дружат с Украиной, и в Харькове тоже разъезжают боевые машины с украинскими и польскими флагами, где сидят наемники, всушники и нацбатовцы. Хотя, судя по официальному сообщению Минобороны, число наемников резко сократилось. Это правда. На харьковском направлении часть из них уничтожена, а часть собрала манатки и уехала. Что касается оставшихся, то по неофициальному закону войны, наемников в плен не берут.

- Насколько я знаю настроения харьковчан, они считают, что Россия до них не дойдет. Какие наши успехи на фронте могут их подбодрить?

— Я не сомневаюсь, что донбасская группировка противника, где еще держат оборону потрепанные, но боеспособные части ВСУ, несмотря на натовскую помощь, будет разбита. Это тоже повлияет на настроение харьковчан, которые сейчас придерживаются других взглядов. Это вопрос времени. Лично я не сомневаюсь, что вопросы демилитаризации и денацификации Харькова тоже будут решаться. Он будет в таком же приоритете, как Донбасс, Херсон и Запорожье. Понятно, что решать свою судьбу будут сами харьковчане. Но нынешней власти там уже не будет. Мне бы хотелось, чтобы Харьков вошел в лоно России, а каким образом, это будут решать политики и дипломаты.

- А что конкретно должно произойти на фронте, чтобы Минобороны смог официально объявить о разгроме донбасской группировки?

— Минобороны и Генштаб о своих планах говорят только по факту. Сначала должны пройти активные боевые действия, потом пройдет зачистка. Только когда все это завершится, будет официально объявлено о разгроме. Когда это произойдет, я не знаю, но, судя по характеру боевых действий, до осени этот вопрос решится.

Оригинал статьи по ссылке