Кое-что об одной исторической сказке, где сказать нечего, но поговорить очень хочется.
То ли в рамках обещанного главой Института национальной памяти Вятровичем курса на «деколонизацию» Одессы, то ли без прямой связи с этим заявлением, вновь активизировалась известная категория «популяризаторов истории», настойчиво продвигающих в массы теорию о том, что Одесса – никакая, мол, не Одесса, а 600-летний Коцюбиевск, основанный ещё во времена Великого Княжества Литовского.
Подоплёка этой теории понятна, и лежит она как раз в логике «деколонизации» — искоренения всякого упоминания о роли России и русских в развитии Северного Причерноморья. Дескать, «дикие и дремучие москали» не основали Одессу, а просто захватили, присвоили себе, да ещё и цинично переименовали существовавший веками процветающий город. А основателями Одессы были, конечно же, «цивилизованные европейцы».
По информации автора, тема эта, особо широко муссировавшаяся в 2014-2015 годах, но затем почему-то заброшенная, снова возвращается в повестку дня: по информации автора этих строк, в ближайшее время в СМИ планируется к публикации целая серия публикаций на эту тему, подготовленных известными адептами «кочубеевской» версии.
Итак, на чём же основывается версия «шестисотлетников», и откуда вообще взялось «600-летие первого упоминания Одессы», которое в Украине по постановлению Верховной Рады отмечали в 2015 году?
Речь идёт о небольшой цитате из «Истории Польши» католического иерарха Яна Длугоша, в которой он действительно упоминает о некоем «порту его величества Кочубиеве» и некоем грузе, отправленном из этого порта в 1415 году. Вот как упоминает этот текст учебник по краеведению под редакцией профессора Козицкого: «Першою згадкою про цей населений пункт є свідчення польського хроніста XV ст. Длугоша, який вказував, що в 1415 році польський король Владислав Ягайло відправив з порту під назвою Кацюбіїв транспорт збіжжя до обложеного турками Константинополя».
Тот самый Длугош, с которого всё началось
Любому, помнящему школьный курс истории, данный текст покажется, мягко говоря, странным – начиная с самого упоминания «осаждённого турками Константинополя» в 1415 году. Дело в том, что в 1415 году Константинополь как раз никто не осаждал. Имела место морская блокада в 1411 году, позже – осада в 1422. А вот в 1415 ничего подобного не было.
Известный историк Александр Третьяк в своей фундаментальной статье «Коцюбиев, или История фальшивки», опубликованной 52 номере альманаха «Дерибасовская–Ришельевская», приводит оригинальную цитату из труда Длугоша (в фотокопии текста на латыни), а также её точный перевод: «и в порту его величества Коцюбиеве, на гранитной скале расположенном, постановил даровать также Александру Молдавскому и его братьям подарки».
То есть, «порт его величества Коцюбиев» всё–таки существовал и действительно упоминается в исторических документах с 1415 года? Увы, здесь тоже не всё так однозначно.
Дело в том, что в исторической науке «первым упоминанием» чего–либо обычно считается упоминание этого очевидцами и непосредственными участниками. К примеру, первое упоминание Москвы датируют 1147 годом, когда Юрий Долгорукий письмом приглашает киевского князя Святослава Ольговича: «приди, брате, ко мне в Москов». А первым упоминанием Киева считается «Киевское письмо», написанное в X веке иудейской общиной этого города с просьбой к евреям других городов пожертвовать денег для выкупа Яакова бен Ханукки. То есть, речь идёт о записях, сделанных современниками о событиях, участниками которых они являлись сами.
Текст Длугоша таковым источником не может считаться по определению: Длугош сам родился в том самом 1415 году, и описывает события, безусловно, с чужих слов. В своей работе Александр Третьяк довольно подробно описывает обстоятельства, в которых это происходило и мотивы, которыми руководствовался Длугош при написании, увязывая их с историческими событиями этого периода. И уж если считать труд Длугоша первым упоминанием, то в качестве даты этого упоминания следовало бы брать дату издания хроники Длугоша. Однако тогда красивой даты в 600 лет не получается…
А что насчёт современников?
Известны, к примеру, записи фламандского рыцаря Гильбера де Ланнуа, который в 1421 году (всего через шесть лет после упоминаемых Длугошем событий) путешествует из Белгорода–Днестровского в Крым, оставляя достаточно подробное описание своего путешествия. Увы, никакого «порта на букву К» восточнее Аккермана Ланнуа не упоминает.
Позже, в 1459 году, на карте Фра Мауро на месте Одессы указаны развалины некоего поселения, подписанного как «Фиорделикс».
Через 150 лет, на карте Польши работы Вацлава Гродецкого указан некий «Качибей» (Caczibei), описанный как «замок древний, разрушенный, стоит на берегу Овидиева озера».
В 1578 году ехавший из Речи Посполитой в Крым Мартин Броневский упоминает разрушенное «кочибеево городище», омываемое широким озером.
На знаменитой карте Боплана 1648 года на месте современной Одессы изображён некий объект под названием Koczubi H. y. D.
Однако он отмечен иным значком, чем изображённые на той же карте города Белгород и Очаков. В экспликации же своей карты Боплан про такой населённый пункт не упоминает вообще. Описывая Северное Причерноморье с востока на запад, он говорит о городе Очакове, «богатом порте Березань» — а затем уже сразу о Белгороде. Что же касается окрестностей Одессы, то Боплан пишет лишь об озере Куялик, которое богато рыбой, но никаких городов или даже более мелких населённых пунктов в его окрестностях не упоминает.
Вероятно, у Боплана действительно не было информации о существовании здесь какого–либо города, а на карте отмечены руины, описанные Гродецким и Броневским, ценные в качестве видимого с моря мореходного знака.
В 1656 году турецкий путешественник Эвлия Челеби пишет о виденных им развалинах некоего укрепления, которое, по его словам, построил в конце XVI века некий скотовладелец Ходжабай для охраны своих стад.
Шведский летописец Густав Адлерфельд пишет о «презренной татарской деревушке близ Куяльницкой Пересыпи», которую он видел, когда вместе с Карлом XII бежал в Бендеры в 1709 году.
В 1765 году на месте современного Приморского бульвара начали строить турецкую крепость Ени–Дунья. В 1766 году русский разведчик Иван Исленьев делает чертёж замка, на котором, среди прочего, указывает также располагавшиеся к северу от него руины «старинного замка Качубея». Именно штурм Ени–Дуньи войсками под командованием Дерибаса в 1789 году стал началом истории Одессы.
Иными словами, надёжных свидетельств существования на месте Одессы какого–либо крупного поселения с 1415 по 1766 (по крайней мере) год очевидцы не предоставляют.
А ведь если бы город существовал, то такие свидетельства просто обязаны быть. Но их нет. Совершенно очевидно, что крупный порт Великого Княжества Литовского должен был иметь огромное значение для его экономической жизни, и просто не мог бы не быть упомянут в административных и налоговых документах – к примеру, в так называемых Актах литовской метрики за соответствующие годы. Но их сторонники «кочубеевской» версии не приводят, да и другим историкам они неизвестны.
Можно зайти и с другой стороны. Если воображаемый «шестисотлетниками» крупный торговый порт действительно существовал, то он должен был активно обмениваться грузами с другими торговыми портами – тем же Константинополем, или, возможно, итальянскими торговыми городами – да хотя бы с кем–нибудь! Соответственно, в архивах этих городов должны были бы остаться документы об отправке грузов в «порт Кочубеевск» или получении их оттуда, как это происходит с другими торговыми портами. Должен он упоминаться и в документах, описывающих деятельность купцов, в том числе и иностранных – как упоминается Белгород в грамоте о привелегиях для львовских купцов, выданной в 1408 году молдавским господарем Александром Добрым. Однако подобных свидетельств бурной торговой жизни в «порту Кочубеевске» также нет.
Что же остаётся от легенды о «шестисотлетнем Кочубееве»? По сути – только те самые строчки Длугоша. Не удивительно, что здание, возведённое на столь слабом фундаменте, оказывается, мягко говоря, неустойчивым, и требует постоянных подпорок в виде очередных пропагандистских материалов.
Значит ли это, что до официального основания Одессы в 1794 году на этой территории вообще не существовало? Конечно же нет.
В целом в наших краях люди живут с каменного века: известны находки времён палеолита в окрестностях Ильинки, скифские курганы в Грибовке и многое другое.
Около VI века до нашей эры регион активно колонизировали греки. Историк Арриан описывает существовавшее здесь во II веке нашей эры поселение истрийских мореплавателей. Археологические доказательства существования этих поселений общеизвестны: одно из них все желающие могут видеть непосредственно на Приморском бульваре.
Однако возводить историю Одессы к этим поселениям было бы антинаучно: в III-IV веках нашей эры в ходе драматических событий, известных как Великое переселение народов, они были заброшены и исчезли.
В следующий раз территория современной Одессы и её окрестностей появляется в летописях в районе конца XIII века – в связи с экспансией в эти края генуэзцев. Центральной их базой в регионе был Белгород, который они называли Монкастро. В генуэзских морских картах и лоциях присутствует название «Джинестра», которое, по всей видимости, относилось к одесскому заливу. О том, что генуэзцы в наших краях действительно бывали, свидетельствуют также морские якоря, которые остались в густом иле Хаджибеевского и Куяльницкого лиманов, которые тогда соединялись с морем и были, таким образом, надёжным убежищем для кораблей в непогоду. Там же найдены примитивные молы, пристани и другие археологические свидетельства «генуэзского периода».
Были ли у генуэзцев какие–то постоянные поселения в этих краях? Достоверно это неизвестно. Возможно, нечто подобное и существовало – а может быть всё ограничивалось лишь некими якорными стоянками, не имевшими постоянного населения. Профессор Андрей Добролюбский, например, предполагает, что генуэзское поселение могло существовать на побережье Куяльницкого или Хаджибеевского лиманов – например, на Жеваховой горе, а впоследствии было уничтожено оползневыми процессами.
В конце XIV – начале XV века Белгород–Монкастро переходит под контроль Молдавского княжества, и экспансия генуэзцев в регионе заканчивается. Если некие генуэзские поселения в окрестностях Одессы существовали (например, пресловутый Фиорделикс фра Мауро), то они должны были быть заброшены.
Генуэзская крепость в Судаке, Крым
Именно к этому периоду и относятся упомянутые Длугошем события в «королевском порту Кочубееве». Не исключено, конечно, что, подобно тому, как Молдавское княжество завладело Белгородом, Литовское пыталось закрепиться в доставшихся ему боле мелких генуэзских колониях по ту сторону Днестра. Но если такая попытка и была предпринята, то из неё ничего не вышло – по крайней мере, никаких последствий этой попытки всего через шесть (якобы) лет после описываемых Длугошем событий упомянутый выше фламандский рыцарь-путешественник не обнаруживает, а позднейшие очевидцы находят здесь только руины.
Мы можем с уверенностью утверждать: с начала XV по конец XVI века Джинестра- Фиорделикс-Кочубеев в качестве действующего поселения не существуют, представляя собой всё более и более ветшающие развалины. Находились они, кстати, на изрядном удалении от центра Одессы. И Гродецкий, и Броневский говорят, что руины эти располагались на некоей горе, омываемой озером (Длугош, кстати, также вспоминает о горе!). Но ни озёр, ни, в общем–то, «гор» на том месте, где была основана Одесса, нет. Ближайшая «гора» — Жевахова, а ближайшие «озёра» — Хаджибеевский и Куяльницкий лиманы, что снова возвращает нас к гипотезе Добролюбского насчёт того, что генуэзское поселение располагалось именно там. Впрочем, никаких археологических подтверждений эта гипотеза не имеет, а потому также является весьма шаткой конструкцией – хотя и куда менее шаткой, чем построения «шестисотлетников».
Жевахова гора: и сама гора есть, и «озеро» имеется
Так, вторая после античности попытка колонизировать Северное Причерноморье также завершается неудачей. Регион на добрые 150 (если не больше) лет впадает в запустение, практически не имея постоянного населения.
Следующая, третья попытка колонизации, теперь уже турецко–татарская, приходится на конец XVI – начало XVII века. Именно тогда, возможно, появилась упомянутая Челеби постройка, возведённая овцеводом Ходжабаем, остатки которой к северу от свежепостроенной Ени–Дуньи зафиксировал в 1766 году Исленьев.
Попытка эта также была не слишком удачной: по крайней мере, почти через век после её начала ничего заметнее «презренной татарской деревушки» Адлерфельда не возникло.
Появление Ени–Дуньи, внесшее некое оживление в жизнь этой территории, было обусловлено чисто военными мотивами. Оживление, впрочем, было не слишком значительным. На пресловутой схеме Исленьева весьма подробно указаны все постройки, имеющиеся в окрестностях крепости: дом командира, пристань, военные склады, казённая хлебопекарня, а также 17 (судя по схеме) строений, «почти все казенное для янычар и куечиров турецких а малой части христиан волохов». То есть, о городе речь тоже не идёт: налицо весьма скромных размеров посёлок при крепости.
Правда, сторонники «кочубеевской» версии утверждают, что за полвека, прошедшие с момента составления плана Исленьева, город существенно вырос. Увы, этим утверждениям также недостаёт доказательств: как археологических, так и документальных. Речь ведь идёт о конце XVIII века, эпохе уже достаточно цивилизованной, и не о каком–то заштатном государстве, а об Османской империи, обладавшей развитой бюрократической системой. И в турецких архивах, безусловно, должны были бы остаться данные и о населении Хаджибея, и о его якобы бурно процветавшей морской торговле. Остались же такие данные о первых годах существования Одессы? К примеру, нам достоверно известно, что уже в 1795 году во время первой переписи в Одессе насчитывалось 2349 жителей, а к 1799 году её население выросло до 4177 человек. А где подобные цифры из документов турецкого периода? Увы, «шестисотлетники» общественности их предъявлять не спешат.
Таким образом, нельзя отрицать, что на территории современной Одессы и в её окрестностях и до 1794 года существовали те или иные поселения: античные городки, затем (вероятно) Джинестра–Фиорделикс-Кочубеев, которые могли появиться в конце XIV века и исчезли ко второй четверти XV, потом турецко–татарский Хаджибей, и, наконец, Одесса. То есть, речь идёт о разных населённых пунктах, основанных разными людьми, возможно, в разных местах и в разные исторические эпохи. Причём каждый раз основывать их, похоже, приходилось практически заново – просто потому, что от предыдущих попыток закрепиться на этой земле толком ничего не оставалось. Успешной была лишь последняя, русская попытка колонизировать Северное Причерноморье, результатом которой и является сегодняшняя Одесса.
Позиция «ортодоксальных» историков, отсчитывающих возраст Одессы именно от 1794 года, по крайней мере объяснима: это возраст начала вот этой вот последней, удачной попытки. А вот чем (кроме одной строчки в небесспорной работе Длугоша) руководствуются «шестисотлетники», остаётся лишь гадать. Устанавливая «причинно–следственную связь» между Одессой и Джинестрой–Фиорделиксом–Кочубеевым, следовало тогда уже вести отсчёт от конца XIV века, когда освоение этого региона генуэзцами нашло отражение на мореходных картах (чем не «первое упоминание в документах»?), и тогда заявлять возраст Одессы не в 600, а в 700 или около того лет.
Либо же отсчитывать его от начала «турецко–татарского» периода, получив «возраст Одессы» в 400 лет. А можно и вовсе взять в качестве «даты основания Одессы» первое письменное упоминание о существовавшем здесь поселении истрийских мореплавателей, что даёт «возраст Одессы» сразу в 18 веков! Из всех вышеперечисленных дат, 1415 год выглядит наименее обоснованным с исторической точки зрения. И «шестисотлетники» настаивают именно на нём именно потому, что это даёт возможность увязать возникновение Одессы с Великим княжеством литовским, которое как раз в тот период конкурировало с Москвой за «звание» собирателя русских земель. А заодно – получить «красивую» цифру в 600 лет, дающую основание официально закрепить их концепцию на уровне решения Верховной Рады в 2015 году. Политическая целесообразность – и ничего более!
Однако ни к истории, ни к науке вообще всё это никакого отношения не имеет. И вместо бесконечного тиражирования одних и тех же сомнительных аргументов, «шестисотлетникам», возможно, следовало бы хотя бы попытаться подвести под свою версию что–то подобное на доказательную базу. Увы, это им, похоже, не интересно.
Автор: Юрий Ткачёв
Оценили 43 человека
59 кармы