"Хуй вам японский, ребята, а не Камчатка!"

Однажды на Камчатку в 1904 году приехал уездный начальник Антон Сильницкий. Как-то его сразу жесточайше невзлюбили. Выёбывался, говорят, слишком сильно: приехал, сразу вскрыл кучу случаев воровства и неуплаты налогов. Ранее налогов собирали на 15 000 рублей, а он собрал 80 000, вскрыл коррупцию на пушных акционах, и запретил торговать бухлом, чтобы не спивались местные племена камчадалов. Ясное дело, его возненавидели всей душой купцы, торговцы и кабатчики - приехал тут, козлище, деньги честным людям зарабатывать мешает. И тогда купцы дали взятку местному доктору, дабы тот объявил Сильницкого сумасшедшим. И послали кляузу в Петербург. Ну да, человек взяток не берет, не ворует - конечно же, он ёбнутый, нормальные русские люди так не поступают:).

Но тогда на Камчатке (представьте, в 1904 году!) вообще не было радиосвязи. И кляуза шла долго. О начале войны с Японией там узнали только через 3 месяца, в апреле, когда пароход из Владивостока привез газеты. Сильницкий рассудил так - в Петропавловске всего 350 (!) жителей. На всей Камчатке - 7 000. А рядом - (в то время - японские) Курильские острова с японской же армией, и Камчатку они займут как нехуй делать. И объявил запись в ополчение. За неделю в ополчение записалось 200 человек (!) Даже подростки. Даже старики по 70 лет. Даже те купцы, которые подкупали доктора, явились к Сильницкому жертвовать денег на войну, и отсыпали бабла. Как сказал один из них - "Ты у меня в печенках сидишь, ненавижу. Удавишься - рубля тебе не дам. Но не тебе, Отечеству жертвую". Тем временем японцы в июне 1904, как и ожидал Сильницкий высадились на юге Камчатки, и захватили село Явино, где в первую очередь опровергли любовь у суши, блядски сожрав всех местных коров. Через месяц, туда приплыл на лодках отряд ополченцев - всего 88 человек, из них только 17 русских, остальные камчадалы.

Они атаковали японцев неожиданно, в тумане, и те толком не успели оказать сопротивления. Данные о потерях разные, но всего погибло от 2 до 5 ополченцев. Японцев было убито 76 человек, и 14 (в том числе командир отряда, лейтенант Сечи Гундзи) взято в плен. Японцы предприняли еще несколько попыток десанта на Камчатке, и все закончились неудачно - их сбросили в море, а местные ополченцы (как правило, из охотников) стреляли японских гостей в глаз, как белку. Те картинно роняли тарелку с суши, и умирали. В Музее Петропавловска до сих пор стоит японский столб с надписью, которую как Гугл по пьяни переводил - "Смысло на этой тын писаних слов: именно эта земля уже принадлежит Японии, поэтому кто кого трогает будет убиты. Командир японской войска Сечи Гундзи". Говорят, ополченцы там поставили свой столб - "Хуй вам японский, ребята, а не Камчатка!", но этого столба не сохранилось. Чего мне лично очень и очень жаль.

Однако, в Петербурге утончённый министр МВД Российской империи Плеве, сидючи на маникюре, пришел в ужас при новости о том, что на Камчатке собралось народное ополчение, и распечатало японцам коробку пиздюлей - "Это ужас! Воевать должна регулярная армия! Что за партизанщина!". И телеграфировал бывшему начальнику Камчатки Гребницкому (уже гражданину США, живущему в Сан-Франциско), чтобы тот как спецпредставитель Плеве прибыл, и забрал власть у "ненормальных руководителей". Американец Гребницкий приехал, снял Сильницкого, и освободил с извинениями (!) Сечи Гундзи, а пленным японцам вернул оружие, и они стали гордо и выёбисто шляться по Петропавловску как "личная охрана нового губернатора".

Население справедливо расценило это как пиздец, но гражданин США останавливаться не желал.

Гребницкий заявил, что "ополченцы - бандиты, и не имели права воевать с армией японского императора". Это возмутило ополченцев, те немножечко выпили, и по старорусской традиции на тему "а чо они тут ваще" произошла разборка, в которой перепиздили 8 японцев. Гребницкий тут же смотался с Камчатки, согласно правилам американской демократии захватив с собой всю казну (47 000 рублей), и отбыл обратно в Сан-Франциско.

Короче, американская демократия на Камчатке тоже отчего-то не прижилась, как японская кухня. Выживших японцев, вторично в ахуе сдавшихся, отправили в провинцию, они там до конца войны сидели тихо, и не рыпались. Они усвоили, что правда лучше японский хуй, а не Камчатка.

Сильницкий прошел врачебное обследование, доказал, что психически здоров, а врач подкуплен, и получил в награду за оборону Камчатки орден. Плеве к тому времени эсеры взорвали, когда он в очередной раз на маникюр ехал. Пикуль написал об этом роман "Богатство", но почему-то всё поменял. Сильницкий у него - Соломин, Гребницкий - Губницкий, а японец из Гундзи стал Ямагато. Ну ладно, тут ничего не поделаешь - писатель художник, он так видит. Плеве только со своей фамилией остался, и того грохнули.

А мораль тут такова: если вам скажут, что в России с годами что-то меняется, вы этому не верьте. У нас всегда одно и то же - воруют, дают пизды иностранной армии (с суши иль нет, без разницы), и министры дураки. Поэтому и выживаем.

* Кадр из Русьстаграмма - охуенный плакат японской армии. Все учителя средней школы пошли и застрелились.

(с) Zотов