Голод в Поволжье 1921—1922 годов.

— массовый голод во время Гражданской войны в России на территориях, контролируемых большевиками. Главные причиины

неурожай, засуха

Гражданская война 1918, 1919, 1920.

Разрушенные инфраструктуры, эпидемии.

Запущенные истощенные поля..

Коллективизация.

"Голод служит прогрессу. Разговоры о помощи голодающим есть выражение сладкой, как сахарин, сентиментальности, так характерной для нашей интеллигенции"

( Ленин В.И.).

Профессор московского университета Кузнецов однажды сказал Льву Троцкому, что "Москва буквально умирает с голода", на что Троцкий, вспылив, ответил: "Это еще не голод. Когда Тит брал Иерусалим, еврейские матери ели своих детей. Вот когда я заставлю ваших матерей есть своих детей, тогда вы можете ко мне прийти и сказать: "Мы голодаем"".

План состоял в следующем. Изъяв все продовольствие у населения, большевики получали возможность его строгого распределения по своему усмотрению. Так, следуя правилам древних восточных деспотов, они решали свою проблему: "У кого в руках хлеб, у того и власть". Известно, что человек без хлеба жить не может. Он будет работать на того, кто этот хлеб ему дает. А чтобы он дорожил этим в условиях страшного голода, хлеба надо ему давать столько, чтобы он только не умирал с голоду и при этом не мог никому оказывать помощи, имея его излишек.

Ленин:

"Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией…"

(Из письма В.М.Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б) 19 марта 1922 г.)

Немецкий писатель Вильгельм Марр еще в 1879 году предсказал события, которые развернутся в 20 веке. Он писал:

«Я глубоко убежден, что приход еврейского империализма всего лишь вопрос времени. Мировая империя принадлежит евреям. Горе побежденным!.. Вскоре не останется ни одной должности в государстве, включая самые высшие, которые не были бы в руках евреев... (как будто речь идет о сегодняшней России). В настоящий момент среди европейских государств одна только Россия выдерживает еврейский напор и отказывает в признании равноправия за вторгающимися чужеземцами. Россия - последний бастион Европы, и именно против нее евреи готовят свой окончательный удар. Судя по ходу дел, русская капитуляция также лишь вопрос времени... В этой громадной империи... иудаизм найдет свою Архимедову точку опоры, с которой он сможет раз и навсегда сбить всю Западную Европу с ее устоев. Еврейские заговорщики вызовут в России революцию, какой мир еще не видел... Когда евреи захватят власть в русском государстве, они примутся за разрушение общественной организации в Западной Европе».

1.Ленин (Владимир Ильич Ульянов aka Зеэв Элияhович Бланк, евр. рас.Бланк ,1870 — 1924 живее всех живых!) — вождь пролетариата, создатель совка, чуваше-калмыко-русский шведо-немце-еврей, эпический тролль в кепке, гриб. Для одних — «самый человечный человек», для других — «холодная машина революции».

Весь Нью-йоркский еврейский район Ист-Сайд провожал Троцкого. Весь Нью-Йорк был в курсе того, что «их» Троцкий едет в Россию, чтобы «отобрать работу у царя». В книге «Кто есть кто в Американском еврействе» Троцкий и министр иностранных дел России Литвинов-Воллах с гордостью перечисляются как американские евреи.

Вся эта еврейская подоплёка Троцкого широко освещалась в еврейских газетах города Нью-Йорка того времени. Троцкому торжественно вручили полный пароход «Кристианафьорд» с оружием и 300 бывших гангстеров с улиц Нью-Йорка были отданы ему под командование. Именно эти гангстеры взяли Зимний Дворец и расстреляли демонстрацию в поддержку Учредительного Собрания 5 января 1918 года, а также выполнили убийство царской семьи в Екатеринбурге; и методы, какими они избавились от тел, были типичными методами , применявшимися в гангстерских войнах того времени.

"Мы ограбили церковь и на ее "святые ценности" ведем свою мировую пропаганду, не дав из них ни гроша голодающим. Мы заменили требуху филаретовского катехизиса любезной мне "Азбукой коммунизма", религию - политграмотой, вместо икон повесили вождей, и постараемся для Пахома и "низов" открыть мощи Ильича под коммунистическим соусом... Дурацкая страна!"

/Бухарин./.

Илья Эренбург и Николай Бухарин (он же Мойша Долголевский): взаимоуважение. Этим словом, прежде всего, можно охарактеризовать отношения замечательного писателя с еврейской душой и знаменитого революционера и политика, ставшего символом русской интеллигентности

Семен КИПЕРМАН, Хайфа

Красноармейцы грабят вагон с американским продовольствием

<tbody> </tbody>

Фото: Dr. Hansen/AP Photo/ТАСС

«На улицах ни души. Многие семьи вымерли поголовно. В одной из изб картина: обитатели по очереди толкут солому на лепешки. В других избах едят песок и запивают водой. Сосут даже камни, пытаясь обмануть желудок». Благотворители из США и из других стран сто лет назад пришли на помощь голодающей Советской России — и столкнулись с ужасом в городах и селах и с недоверием большевиков.

Европа после начала Первой мировой войны представляла собой пространство, словно нарочно выдуманное писателем-антиутопистом. В кровавой и невероятно ожесточенной войне все противоборствующие стороны сняли любые лимиты и яростно уничтожали противника — бомбами и пулями, отравляющими газами и гранатами, подводными минами и тяжелой артиллерией. Многие раны, оставленные той войной, не зажили и сегодня.

Истощенные экономики множества стран расшатывались, утягивая за собой и политические режимы. Последовали революции в России и Германии, Венгрии и Баварии. Европа после окончания войны была далека от умиротворения — она превратилась в пространство несистематического насилия: то тут, то там орудовали отряды вооруженных людей, спаянных армейским опытом. Только что созданная Лига наций пыталась препятствовать этому по мере своих сил и возможностей, но не имела большого успеха.

Россия даже на этом фоне стояла особняком и выглядела настоящим царством насилия. После революционного 1917 года страна стремительно неслась к однопартийной радикальной диктатуре: в январе 1918 года большевики разогнали Учредительное собрание, а в феврале большевистское правительство покинули левые эсеры, противившиеся подписанию Брестского мира. В стране началась жестокая и беспощадная Гражданская война: красные против белых, правые против левых, монархисты против республиканцев, анархисты и безумцы против всех. Кровь лилась рекой, и в этой крови формировалось будущее России. Но словно и этого было мало: в страну пришел ужас по-настоящему библейский.

Голод начинается

«25 миллионов человек в России и Украине голодают. Сельская беднота, не имеющая питания и никакого медицинского ухода, умирает от холеры и брюшного тифа. Трупы лежат везде, началось людоедство». Так писала газета «Правда» от 26 июня 1921 года — это сообщение в прессе стало первым публичным признанием советской властью, что в стране назревает гуманитарная катастрофа. Голод в Поволжье обсуждали уже давно, но в таком паническом тоне заговорили, пожалуй, впервые.

Челябинская губерния. Голодающие, 1922 год

Фото: ТАСС

Нельзя сказать, что голода никто не замечал. Просто весной 1921 года в Советской России было множество политических событий, которые казались власти гораздо более угрожающими ее устойчивости. В конце февраля вспыхнуло восстание в Кронштадте. Первые сподвижники большевиков, балтийские матросы, восстали против военного коммунизма, диктатуры, беспощадности ЧК. Восстание жестоко подавили, но проблема осталась. Полыхало везде — не только из-за продолжавшейся Гражданской войны, но и из-за продовольственной политики, которую вели большевики. С лета 1920 года расширялся масштаб тамбовского восстания под предводительством Антонова (его зальют кровью лишь летом 1921-го). Владимиру Ленину пришлось искать выход. Новая экономическая политика по его замыслу должна была не только разрядить политическую обстановку, дав большевикам время для очередного маневра, но и улучшить ситуацию в экономике.

Первые признаки голода проявились еще осенью 1920 года, а весной 1921-го ситуация с продовольствием в Поволжье постоянно ухудшалась. Сложно назвать одну из причин ключевой: это и засуха лета 1920 года, и падение эффективности сельского хозяйства в результате государственной политики продразверстки, лишавшей крестьян не только запасов зерна, но и мотивации засеивать пахотные земли.

В одной лишь Чувашии, например, осенью 1920 года сдали государству почти 2 миллиона тонн зерна — на 20 процентов больше, чем требовалось по плану. Уже тогда улицы городов начали заполняться нищими и голодными людьми.

ребенок умирает от голода

В регионах усиливались опасения по поводу наступающего голода, но политический центр реагировал на них вяло и запоздало: зимой 1920—1921 годов ВЦИК провел исследование регионов и пришел к выводу, что лишь в пяти губерниях эта угроза может считаться реальной. Это был серьезный просчет.

Но той весной голод беспокоил Ленина только в том смысле, что городское население из-за недостатка хлеба в деревнях может тоже недосчитаться еды — и перейти к протестам против власти.

В конце мая 1921 года Ленин отправляет телеграмму Дзержинскому, требуя усилить борьбу с «мешочничеством» (мешочниками называли людей, которые покидали охваченные голодом территории и отправлялись туда, где положение было получше, — чаще всего на Украину): «Все украинские товарищи самым настойчивым образом настаивают на усилении борьбы с мешочничеством на Украине, которое грозит разрушить начатую и дающую уже хорошие результаты заготовку хлеба для голодающих центров Республики. Прошу обратить усиленное внимание и сообщить мне, принимаются ли экстренные меры, каковые именно меры и каковы их результаты».

Двумя днями ранее он пишет Николаю Брюханову, заместителю наркома продовольствия, требуя усилить репрессии — нужно установить по губерниям и уездам, кого конкретно надо сажать. «Вы пишете длинные бумажки с жалобами, вернее: с плачем, вместо деловых предложений: “обязать ВЦИК арестовать таких-то за неисполнение распоряжений, приведшее к голоду центра”».

Тем временем голодающие бежали из Поволжья как могли — к этому их подталкивала сама власть, предложившая мужчинам возможность записаться на работы в Сибири или Донбассе: по мысли Ленина, те не только нашли бы там пропитание, но и помогли бы советской власти победить кулаков. Другие, не такие отчаянные, прилагали немало усилий, стремясь добраться до Казани, — в них теплилась надежда, что уж там-то будет проще найти пропитание. Их ждало разочарование: город был переполнен голодающими людьми, умиравшими прямо на улицах.

«На ст. Казань голодный люд положительно осаждал вагоны, пытаясь их вскрыть или просверлить отверстие с целью хищений. Здесь борьба с таким явлением была нелегкая, т.к. желающих достать таким способом хлеб было очень много. Среди них мы видели стариков, женщин и детей с изможденными от голодовки лицами, едва державшихся на ногах. Вид этих людей говорил за то, что никакие угрозы им не страшны, ибо они голодны. За 4 дня нашей стоянки в Казани было застрелено военной охраной 30 голодных, застигнутых на месте хищения, но эти суровые меры были бессильны — живой и голодный человек переступал труп убитого собрата, пытаясь достать то, чего не успел взять первый».

Когда центральная советская пресса в конце июня 1921 года все-таки сподобилась написать несколько строчек о голоде, положение было аховым — и ухудшалось с каждым днем. Советская пресса вздыхала о том, что «буржуазное окружение» не поможет молодой советской республике и приходится рассчитывать лишь на собственные силы.

Уже через месяц голоса из Советской России все же донеслись до «буржуазного Запада». 5 июля просьбу к мировой общественности о помощи опубликовал патриарх Тихон. 13 июля о помощи воззвал писатель Максим Горький — с ведома Ленина. Большевистское правительство обратилось к миру лишь в начале августа.

И помощь пришла.

Время благотворительности

Основы системной благотворительности появились в России еще во времена Петра I, а в конце XIX — начале XX века благотворительные организации переживали настоящий бум своего развития. Многие подобные организации и общества получали финансирование за счет тех или иных налогов, взимавшихся правительством. Например, Русское общество Красного Креста получало отчисления с пошлин, уплачиваемых за получение иностранного паспорта, в то время как другие продолжали работу за счет поддержки филантропами или благодаря общественным кампаниям.

Среди благотворительных организаций было немало и иностранных. Так, с 1900 по 1920 год в России работал «Маяк», основанный американской ИМКА (YMCA) — Юношеской христианской ассоциацией. Добиться его открытия было непросто: к протестантской христианской организации настороженно относились и официальные власти, и православные иерархи. «Маяк», впрочем, довольно быстро завоевал популярность с крупным образовательным центром: там организовали курсы немецкого, французского, английского языков, арифметики, физического воспитания, машинописи. Своего пика организация достигла как раз в послереволюционный период — в 1917—1920 годах в русской ИМКА работало почти 400 человек.

До революции уже был опыт взаимодействия с иностранцами во время голода: в 1891—1892 годах от голода и эпидемии тифа сильно пострадали территории Поволжья и Черноземья. Правительство, власти, общества, царская семья и отдельные лица прилагали немало усилий для того, чтобы преодолеть кризисную ситуацию, — но их совместных действий все равно было недостаточно.

Трое сирот, пяти, семи и двенадцати лет, — голодающие дети Поволжья, 1922 год

В трудный момент помощь голодающим оказали и американцы. В США были созданы комитеты помощи России: отдельные штаты за свой счет отправляли в Россию муку, фрукты и овощи, а правительство Штатов выдало ссуды нескольким губерниям. Объем американской помощи составил примерно миллион долларов — довольно значительная по тем временам сумма.

Просьба о помощи, громко прозвучавшая летом 1921 года, не осталась незамеченной в мире. Уже в конце июля обращение Горького «Ко всем честным людям» перепечатывается в американской прессе. Горький начинал так: «К сведению всех честных людей. Обширные степи в южной России постигнуты, вследствии небывалой засухи, неурожаем. Это бедствие угрожает голодной смертью миллионам русских людей. Я напоминаю, что русский народ, вследствии войны и революции, истощен и что его физическая выносливость ослаблена. Страну Льва Толстого, Достоевского, Менделеева, Павлова, Мусоргского, Глинки и других дорогих всему миру людей ждут грозные дни. Осмеливаюсь верить, что культурные люди Европы и Америки, понимающие трагическое положение русского народа, поспешат помочь ему хлебом и медикаментами».

Первым, кто отреагировал на это в Америке, был Герберт Гувер.

«Продовольственный диктатор»

К тому моменту Гувер был успешным международным менеджером и предпринимателем, осуществившим ряд международных бизнес-проектов. Успел он поработать и в России — с 1909 года он стал владельцем Кыштымского медеплавильного завода, кроме того, у него были интересы в разработке нефтяных месторождений в районе Черного моря. Свои инвестиции Гувер успел (с выгодой для себя) вывести из России еще до революции.

Во время войны Гувер блестяще реализовал крупный гуманитарный проект: смог вывезти из оккупированной немцами Бельгии больше 100 тысяч американцев, а затем наладил поставки продовольствия голодающим бельгийцам (проявив себя при этом истинным дипломатом — договорившись и с немцами, и с Антантой, и с правительством Бельгии в изгнании).

Герберт Гувер

Фото: Underwood & Underwood, Washington/Library of Congress

После войны президент США Вудро Вильсон назначил Гувера главой продовольственной администрации страны (пресса окрестила Гувера «диктатором над продовольствием»). На этом посту Гувер добился у президента создания Американской администрации помощи (ARA) — организации, которая должна была решать проблемы голодающих в Европе, и делать это в стиле, который очень нравился Вильсону: не задействуя государственные органы, а помогая напрямую нуждающимся.

Так Гувер превратился во влиятельного международного чиновника — ARA работала больше чем в 30 странах. Только начальный бюджет организации составлял 100 миллионов долларов. ARA не просто кормила голодающих, но и одевала их, занималась восстановлением инфраструктуры, а также предоставляла США и Лиге наций полезную дипломатическую информацию о состоянии дел в пострадавших странах.

Уже 25 июля 1921 года Гувер начал переговоры — и с Конгрессом, и с президентом, и с советским правительством. Сам он ненавидел большевиков, но видел в помощи голодающим свою задачу и считал, что борьба с голодом будет не политическим, а прежде всего гуманитарным действием. Уговорить американские власти было делом непростым, но с этой задачей Гувер справился. Представитель ARA в Европе Уолтер Лиман Браун начал в Риге переговоры с советскими дипломатами. Требования ARA на первом этапе были простыми: советское правительство должно было официально запросить помощь, а также признать тот факт, что Гувер действует как частное лицо и его действия никоим образом не означают признания Америкой советского правительства, а также что сотрудники АРА в России будут свободны в своей деятельности и передвижениях и не будут обязаны отчитываться перед советским правительством.

Ленин был в ярости: «Тут игра архисложная идет. Подлость Америки, Гувера и Совета Лиги наций сугубая. Надо наказать Гувера, публично дать ему пощечины, чтобы весь мир видел, и Совету Лиги наций тоже. Это сделать очень трудно, а сделать надо. Я не могу работать. Абсолютно необходима помощь Троцкого, у коего на эти вещи способность есть (и дипломатический опыт и военный и политический нюх)».

В другой ситуации, возможно, большевики бы отказались от соглашения, но они были не в том положении, чтобы ставить условия. 

В июне в Москве общественные и культурные деятели создают Помгол, организацию помощи голодающим. Ее активисты присылали в Москву пугающие отчеты: «Встретили по пути из Канаша село в 150 дворов. На улицах ни души. Многие семьи вымерли поголовно. В одной из изб картина: обитатели по очереди толкут солому на лепешки.

В других избах едят песок и запивают водой. Сосут даже камни, пытаясь обмануть желудок. А вот еще дом. Тут умершая женщина. У ее изголовья ребенок. Он так 3-й день сидит, ожидая своей очереди, чтобы умереть рядом с ней».

Еще более подробные и тревожные отчеты шли в Москву от местных чекистов и отправленных в регионы инспекторов. В охваченных голодом регионах люди уже почти все время питались суррогатами — хлебом из лебеды, навоза и древесной коры; в пищу активно употребляли и мясо домашних животных, и даже падаль. Около 40 миллионов человек в стране страдали от недоедания, а в некоторых губерниях, где ситуация была особенно отчаянной, уже летом 1921 года голодали до 60—70 процентов населения.

Тяжелое положение складывалось в Республике немцев Поволжья:

«В одном из домов нашли умершую от голода молодую женщину, которая только что родила; в соседней комнате лежала еще одна женщина, тоже умершая от голода. В другом доме были обнаружены дети в возрасте от 7 до 17 лет, которые грызли кости одной из своих зарезанных собак. Состояние этих четырех детей было ужасным; все были опухшими, истощенными, ослабленными, неспособными двигаться самостоятельно. Войдя в третий дом, комиссию поразил запах: в комнате в гробу лежала женщина, муж которой умер от голода всего несколько дней назад. Дети-сироты ели гнилую картошку из прошлогоднего урожая, очевидно оставленную родственниками. В четвертом доме комиссия нашла пару настолько сильно распухших людей, что они были совершенно неспособны двигаться; они лежали на полу со своими двумя четырнадцатилетними и шестнадцатилетними дочерьми [вся их мебель была обменена на хлеб], и когда их спросили, на что они все еще надеются, они ответили:

"Мы просили у Бога прощения и готовы умереть"»

Помощь необходима была как можно скорее, но достичь соглашения было непросто. Американская пресса нещадно критиковала Гувера за решение помочь России, а значит, и большевикам. В Америке разгоралась истерика вокруг «красной угрозы» — в стране всерьез опасались коммунистического движения и роста активности профсоюзов. Поэтому любые связи с русскими (которые в тот момент все казались широкой американской публике коммунистами) осуждались. С другой стороны, Гувер в этот момент действительно становился важной политической фигурой: с ним, например, связался бывший российский предприниматель Павел Рябушинский, который сообщил, что русская эмиграция готова поддержать деньгами голодающих.

Ленин опасался, что международная помощь превратится в еще один инструмент борьбы с советской властью. Его очень беспокоил Помгол, в состав которого входили преимущественно общественные деятели, имеющие репутацию за рубежом, но недружественно настроенные к большевикам. В сентябре 1921 года Помгол распустили, большинство его членов арестовали, а вместо него основали государственный комитет, а также Межрабпом — международную пропагандистскую организацию, которая должна была агитировать мировых рабочих помочь деньгами родине революции.

В конце августа 1921 года советское правительство достигло соглашения с АRА. Американцы с самого начала собирались тратить свои силы, ресурсы и опыт (накопленный во время помощи голодающим в различных странах Восточной Европы) только на несовершеннолетних детей, надеясь, что взрослым поможет правительство. В Россию готовились отправляться американцы.

Они еще не знали, что ждало их в Поволжье.

Страх и ужас на Волге

1 сентября 1921 года в Петроград пришло американское судно «Феникс» с первым грузом продовольствия для Советской России. В первые же недели сентября в Петрограде и Москве закипела работа — сотрудники ARA занялись организацией детских кухонь, сначала в столичных городах, а затем и в голодающих регионах.

Помощь шла не только из Америки: в августе на Женевской конференции объявили о создании Международного комитета помощи голодающим, во главе которого встал полярный исследователь и общественный деятель Фритьоф Нансен. Он тоже быстро развернул процесс организации помощи российским голодающим, а уже осенью 1921 года приехал в Россию лично.

Продукты и припасы для голодающих в России, 16 февраля 1922 года

Фото: AP/ТАСС

Комитеты помощи голодающим стали появляться в разных странах мира — в Швеции и Франции, Турции и Британии, Германии и Италии. В Россию ехали американские квакеры, представители еврейских организаций, представители турецкого правительства, которые хотели помочь мусульманам, жившим в пострадавших регионах (не только в Поволжье, но и в Крыму, где голод достиг своего пика зимой 1921—1922 годов). Ленина раздражала и смущала иностранная активность — он даже приказал, чтобы в «Правде» не печатали ежедневные отчеты о том, сколько денег собрано в разных странах для помощи России: дескать, такие «рассказы» никому не нужно читать, а тратить на них бумагу бессмысленно.

То, что иностранцы увидели на Волге, впечатлило даже тех из них, кто прошел войну и принимал участие в послевоенном восстановлении Европы. Первые международные представители прибыли в Поволжье в конце сентября — начале октября: поезда ходили медленно, дров и угля не хватало (со временем американцам пришлось привозить с собой и уголь), а многие поезда с продовольствием по пути банально разворовывались (по примерным оценкам, такая судьба постигла до трети от общего объема поставок) или отправлялись в неверном направлении.

В книге Дугласа Смита «Русская работа: забытая история о том, как Америка спасла Советский Союз от крушения» приводятся воспоминания молодого американского сотрудника ARA и будущего дипломата Джеймса Чайлдса и отправившегося вместе с ним в Россию историка Фрэнка Голдера: «14 числа они достигли Самары. “Повсюду грязь и развалины, — написал Голдер в своем дневнике. — Окна разбиты; улицы опустошены, завалены мусором и мертвыми животными. Отели, которые когда-то сравнивали с лучшими в Европе, сегодня превратились в пустые оболочки; шпили церквей превращаются в радиостанции, а роскошные дома — в казармы. Короче говоря, город — это развалина, тень прошлого. Люди выживают благодаря кожуре, картофельным очисткам и костям”».

Везде были по-настоящему ужасающие картины. Люди, дошедшие из-за голода до крайней точки и ставшие людоедами, женщины, предлагавшие себя кому угодно за краюху хлеба, матери, сходящие с ума и употребляющие в пищу трупы собственных детей. Случаев каннибализма были уже не десятки, а сотни. Когда информация о масштабе голода достигла московского отделения ARA, а следом отправилась за океан, стало понятно, что нужно действовать радикальнее — и помогать не только детям, но всем нуждающимся в срочной помощи.

Директор ARA в России полковник Уильям Хаскелл сообщал в Вашингтон, что голодающие нуждаются не только в еде, но и в теплой одежде, так как у них остались лишь грязные лохмотья. Советское правительство и ARA заключили дополнительное соглашение — и американцы начали поставлять осенью в Россию и одежду.

Больше всего мировую общественность страшила судьба голодающих детей. В Британии в 1921 году был организован Save the Children Fund, активисты которого собирали продуктовые и вещевые посылки, отправлявшиеся затем в Россию. Британский журналист Эдвард Фуллер поехал в ноябре 1921 года на Волгу, чтобы проследить за судьбой средств, выделяемых для помощи, а также чтобы самому увидеть всю сложность положения.

В своих статьях он описывал детский госпиталь в Саратове, созданный силами британского фонда. Там он увидел десятки и сотни грустных детей, обритых налысо из-за вшей. Фуллер развеивал слухи о пассивности русских: многие западные обыватели считали, что голод — это миф и пропагандистский трюк, выдуманный большевиками для того, чтобы выманить у западных стран помощь. Фуллер рассказывал о самоотверженности русских в борьбе с голодом и указывал на невероятную сложность ситуации.

В то же время американцев из ARA или миссии Нансена нередко арестовывали, и добиться их освобождения было очень непросто. Особенно показательна история лютеранского пастора Курта Мусса — он работал в Петербурге, затем переехал в Америку и уже оттуда был отправлен в командировку на Волгу и юг России для того, чтобы изучить экономическую ситуацию. На Волге Мусс оказался летом 1922 года — и отправил оттуда в США чрезвычайно подробный отчет.

Доклад перехватило ГПУ — государственное политическое управление при НКВД. Мусса арестовали, несмотря на активные протесты общественности, отправили на Соловки, в 1924 году сослали в Ярославскую губернию. Домой, в Ленинград, он вернулся лишь в 1926 году, но ненадолго — в 1929 году, во время очередной атаки на церковные общины Ленинграда, пастора арестовали и приговорили к 10 годам лагерей. В 1937 году Мусса расстреляли под Мурманском.

Деятельность ARA в России курировала учрежденная Лениным специальная комиссия Совнаркома, во главе которой стоял Александр Эйдук — латышский чекист, известный своей запредельной кровожадностью и жестокостью.

К середине ноября организация развернула кухни во всех крупных населенных пунктах Поволжья. Деятельность ARA обеспечивалась деньгами, которые выделил ей Конгресс США (около 18 миллионов долларов), частными пожертвованиями, а также средствами, поступившими от советского правительства, активно занимавшегося продажей церковного убранства и золота, изъятого у частных лиц (около 11 миллионов долларов).

Нельзя сказать, что объемы питания в расчете на одного человека были колоссальными. Примерно оценить рацион можно по детскому меню, рассчитанному для Татарской АССР. Ребенку в день полагалось около 28 граммов какао, 113 граммов сахара, 254 грамма молока, 706 граммов муки, 141 грамм бобов, 242 грамма риса, 60 граммов жиров. В понедельник и четверг дети получали теплое и сладкое какао, во вторник и пятницу — рис, в среду и воскресенье — рис и лапшу, а в субботу — бобы. Хлеб был доступен ежедневно. Но и этого скудного рациона хватало для того, чтобы поддержать жизнь в детях, хотя в ARA понимали, что такой паек недостаточен.

Помимо кухонь, ARA развивала и другую систему помощи голодающим — адресные посылочные операции. Для информирования о ней жителей российских регионов ARA распространяла среди них брошюры, в которых нужно было ответить на вопросы о том, как их зовут, есть ли у них родственники за рубежом и нуждаются ли они в пропитании.

Эти открытки собирались, дальше в дело вступали иностранцы — за пределами России создали специальные центры, где каждый гражданин, желавший помочь голодающим в России, мог купить купон за 10 долларов (купон уже заранее был записан на одного из заполнивших открытку жителей России). Затем ARA находила получателя посылки и отдавала ее — около 53 килограммов продовольствия: 22 килограмма муки, 10 килограммов риса, 1,2 килограмма чая, 9 килограммов жиров и сахара, 20 банок сгущенки.

Столовая для голодающих в городе Покровске (ныне Энгельс), 1923 год

Фото: ТАСС

Расходы постоянно росли, Конгресс выделял дополнительное финансирование, и к концу своей двухлетней работы в России ARA потратила на помощь голодающим больше 60 миллионов долларов. Но общее количество денег, которые иностранные фонды потратили в России, было, конечно, гораздо больше. Свой вклад внесли миссия Нансена, альянс «Спасем детей», квакеры, Шведский Красный Крест, Германский Красный Крест, Миссия Ватикана, «Джойнт» и Турецкий Красный Полумесяц.

Поволжье было территорией, о которой говорили и писали чаще всего, но для самой ARA она не была приоритетом. Американцы помогали голодающим в 38 губерниях — в Крыму и на Кавказе, на Урале и в Сибири, на юге России и в Казахстане, в Москве и Петрограде. В Крыму ARA работала совместно с турками, которые присылали крымским татарам тонны зерна, несмотря на то что в самой Турции вовсю шла война за независимость. Во многих регионах Поволжья основную тяжесть на себя взвалила комиссия Нансена — кое-где ее представители кормили до 60—70 процентов местных голодающих.

Агенты ARA были везде. Они принимали поставки пшеницы и кукурузы в Одессе и Феодосии, везли еду на верблюдах под Царицыном, плыли на пароходах по Волге, открывали все больше кухонь в Москве, стараясь накормить всех нуждающихся. И все равно их не хватало. В марте 1922 года в чувашских газетах регулярно писали о случаях каннибализма: «В Ибресинском уезде крестьянка София Ялальдикова попыталась употребить в пищу умершую дочь. После того как ей не дали этого сделать, съела труп дохлой собаки и скончалась в мучениях. Крестьянин Игнатий Иванов из Чебоксарского уезда вместе с сыном Михаилом 6 лет зарезал дочь Евдокию, 10 лет, и съел ее в 3 дня. В Чурачикской волости отец и мать задушили 3-летнюю дочь и собрались есть труп, но им помешали случайно вошедшие соседи».

Лето и начало осени 1922 года были временем максимальной загрузки иностранных организаций в России. Их деятельность казалась большевистскому правительству уже совсем неуместной — и начиная с осени 1922 года в советской прессе стали публиковаться заявления о том, что голод в целом изжит. Нарком соцобеспечения СССР Винокуров заявлял, что «со сбором нового урожая бывшие голодные районы вышли из полосы голода».

Борьба с голодом заканчивалась. Голод — нет.

Конец эпохи

В феврале 1923 года в передовице The New York Times вышла статья, в которой руководство Советской России обвиняли в двуличии: пока в стране бушевал голод, а усилия и средства активистов со всего мира тратились на то, чтобы прокормить российских голодающих, страна начала продавать на международных рынках зерно. Это действительно было так: надеясь заработать деньги для восстановления промышленности, большевики начали торговать пшеницей, собранной в Сибири. Это серьезно подорвало доверие к советам на Западе, и прежде всего в США.

Американская администрация помощи (ARA) раздает еду в Поволжье, 1921 год

Фото: Everett Collection/East News

Сотрудников ARA, как русских, так и иностранцев, в Советской России регулярно арестовывали. На грузы нападали бандиты, вагоны разграбляли чиновники. Для многих сотрудников ARA работа в России была настолько тяжелым испытанием, что они даже были немного рады, когда покидали Россию. Гувер был измотан русской эпопеей и боданием с большевиками, так что, когда работа иностранцев подошла в СССР к концу, он вздохнул с облегчением.

ARA свернула свою деятельность в России летом 1923 года. По самым консервативным оценкам, деятельность иностранных организаций спасла жизни 5 миллионов человек.

Сколько на самом деле? Кто знает — даже оценки умерших от голода разнятся в диапазоне от 1 до 10 миллионов человек: слишком сложно отделить умерших от голода от тех, кого унесли с собой, например, эпидемии тифа. В одной лишь Республике немцев Поволжья умерло около 10 процентов населения — порядка 48 тысяч человек, а еще 70 тысяч человек попросту уехали из региона.

Население Башкирии сократилось на 20 процентов, в Татарстане счет умершим шел на сотни тысяч. В Крыму к марту 1922 года умерло почти 30 тысяч человек, а в апреле умирало по полторы-две тысячи ежедневно. К лету 1923 года количество умерших приблизилось к 100 тысячам (еще примерно столько же людей покинуло полуостров).

Иностранные сотрудники АRА уехали из России. Поставки прекратились. В СССР со временем стали все меньше говорить об иностранной роли в спасении миллионов человек. В «Кратком курсе истории ВКП(б)» о голоде и вовсе не упоминалось — там рассказывалось лишь, что «после XI съезда хозяйственная работа закипела с новой силой. Успешно были ликвидированы последствия постигшего страну недорода». Герберт Гувер через шесть лет был избран президентом США — и почти сразу же в США начался кризис сравнимого с советским масштаба, Великая депрессия. Многие дела Гувера были просто забыты.

Но все же они были. Как были и сотни, тысячи людей, которые отправились в Россию со всего света, чтобы помочь голодающим увидеть новый день.

Источник: Егор Сенников, «Такие дела»

Источник: von-hoffmann.livejournal.com