"Если что, пиши, что я спятил!..". Часть два.

Продолжение. Начало здесь

…То, что судьба приготовила им новый экшен, комбриг почувствовал ещё на дальних подступах к порту. Задом. Миль за десять до створов, когда пришло очередное радио из штаба. Прямо так и сказал: «Ой, жопой чувствую дурдом!» Подарив ходовой вахте это откровение, Максимов выдул стакан горячего чая и пригорюнился.

«ФКП – «девяносто третьему». В Новороссийске дозаправиться и по способности следовать в Главную базу. Переход осуществлять на 55 узлах. Соблюдать режим радиомолчания».

08:50 28.09.1993.

Близ военного санатория в кустах сидела седовласая Ассоль - бывший первый секретарь ЦК ЛКСМ Грузии, бывший министр внутренних дел Грузинской ССР, бывший первый секретарь Тбилисского горкома компартии, бывший первый секретарь ЦК компартии Грузии, Герой Социалистического Труда, бывший министр иностранных дел СССР и Член Политбюро ЦК КПСС, а ныне председатель Верховного Совета Грузии Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе.

Ассоль куталась в драповое пальто и изо всех сил пялилась на море.

…Нет, не по-плебейски каким-то там невооружённым взглядом! Взгляд главы Республики Грузия был очень даже вооружён. Отличным американским биноклем. Однако, к досаде владельца, даже это чудо капиталистических технологий показывало то же самое, что и глаза, лишённые какой-либо оптики…

То есть - напрочь, совсем, вдребезги и пополам пустое море. Лишь на самом горизонте бродили какие-то силуэты. Это были абхазы.

Собственно, они были уже везде. Абхазов не было только в воздухе. Зато там имелись их снаряды и ракеты, за последние дни успешно завалившие тройку Ту-154 с кучей грузинских гвардейцев на борту. Вдобавок ко всему ПЗРК и «Шилки» абхазов так плотно обсели окрестности аэродрома Бабушера, что пилоты предупредили Эдуарда Амвросиевича – они лучше застрелятся, чем попробуют взлететь.

Вот поэтому-то гражданин Шеварднадзе 1928-го года рождения и играл сейчас в алые паруса, до рези в глазах пялясь на волны. Он высматривал своих спасителей – американцев!

Почему янки непременно должны бросить все свои дела и примчаться вытаскивать его из окружённого Сухуми, этого Герой Социалистического Труда и сам не мог объяснить. Что, тем не менее, не мешало Шеварднадзе в эту галиматью истово верить. И не только верить, но и других убеждать.

Позади кустов среди свиты шевельнулась голубая каска. Глава миссии ООН генерал Джон Видегор громко зевнул. А потом поинтересовался через переводчика, какого чёрта они тут все делают? Услышал, что, мол, в Сухуми вот-вот начнётся высадка пятитысячного американского морского десанта, да так и остался стоять с отвисшей челюстью:

- Вы это серьёзно?!

- Так сказал генацвале Эдуард Амвросиевич. Странно, что вы о высадке ничего не знаете. Видно, ваше начальство вам не доверяет!..

12:00 28.09.1993.

…Едва добрались до Севастополя, едва заглушили турбины, как к опустившемуся на брюхо МДК подлетела служебная «волга». Выпорхнувший из неё офицер штаба флота был лощён и прыгуч. Подскакивая на пол метра от нетерпения, он махал руками и силился докричаться до мостика. Чтобы лучше слышать, Максимов высунул голову в иллюминатор. Снизу неслись обрывки эмоций: «Товарищ капитан первого ранга!.. Командующий!.. Приказал!.. Срочно!..»

- Сдаётся мне, что мы вчера таки кого-то угробили. – угрюмо предположил комбриг. – Иначе меня бы так аврально на ковёр не тягали… - и, взяв с Кременчуцкого слово, что тот будет носить своему командиру в тюрьму апельсины, убыл с корабля.

В отсутствие начальства Серёжа хотел было на часок упасть в шконку, но не тут-то было. Громко сигналя, к МДК подкатила цистерна с соляркой, а за ней - транспортёр с БК. Причём на втором приехали не только 30-мм «огурцы» к «шинковкам», но и, что несказанно удивило Кременчуцкого, осколочно-фугасные НУРСы. Последние на «Зубрах» было принято заряжать только перед большими флотскими учениями…

Основательно обсосать эту мысль у ВРИО командира корабля не получилось. Раздалось лязганье траков о бетон и перед МДК материализовались три БМПэхи. На башне головной молодцевато торчал полковник-морпех, весь красивый сам собою. Следом клубилось ещё человек сто, с ног до головы увешанные воронёными предметами.

- Фига себе! – выразил общую мысль боцман. – Комбриг поссорился с НАТО?

Витя Максимов вернулся через час. С лица капитана первого ранга можно было писать портрет легендарного драмгероя Прибалтики Пиздаускаса. Первое, что сделал новоявленный Великий Прибалт, это собрал всех офицеров МДК. Таковых, считая Кременчуцкого, но не считая самого Максимова, набралось четверо. Капраз аккуратненько запер за вошедшими дверь каюты. Повернулся:

- Товарищи офицеры, довожу до вашего сведения приказ командующего флотом…

Через пять минут поголовье Пиздаускасов на корабле увеличилось ровно на четыре особи.

В это же самое время в кабинете комфлота прожурчало и налилось. Командующий береговыми войсками и морской пехотой ЧФ генерал-майор Романенко дождался разрешающего кивка адмирала, выдохнул и гавкнул коньяк столь стремительно, что Балтин свою порцию не успел ещё даже от стола оторвать. Увидев удивлённые глаза комфлота, Романенко развёл руками:

- А потому что некогда, Эдуард Дмитриевич. Дела.

- У всех дела, Вова. Но это не повод, ебёнть, хлестать «Армянский», как «шило». – наставительно сказал адмирал. Да так веско сказал, что Романенко поймал себя на желании немедленно стать по стойке «смирно» и гаркнуть: «Так точно! Виноват! Устраним!..»

Закусили, закурили и перешли к делам.

- …Я почему Максимова-то выбрал, - пояснил в клубах табачного дыма адмирал. – Потому что он – человек прямой. Как я. То есть видит хуй – так и говорит: «Хуй»! А не виляет, мля, языком по чужим задницам…

- Так точно. – поспешил согласиться генерал-майор, вообще-то матом брезговавший. Секунду помолчал, а потом не без внутренней борьбы брякнул: - Бля…

Балтин строго посмотрел на подчинённого и покачал пальцем:

- Вова,..

- Да, товарищ адмирал?

- …Не подлизывайся!

К трём часам дня Кременчуцкий окончательно уверился в гениальной прозорливости комбрига. Иначе как дурдомом происходящее назвать было никак нельзя. МДК беспрерывно что-то в себя закачивал, принимал по ведомости, затаскивал, а затащив – тут же раскреплял, пихал в погреба и утрамбовывал. В твиндеке ставили и стопорили БМП. Мех, пришпоренный капразом, раскапотировал всё, что мог (а мог он многое) и теперь явно намеревался провести остаток жизни в положении кверху какой. В три часа Максимов обнаружил матроса. Краснофлотец припал лбом к центральному распредщиту и так дрых. Вместо того, чтобы размазать виновного тонким слоем по подволоку, комбриг быстренько закруглил все работы и погнал экипаж спать.

- Люди на ногах со вчерашнего дня. Тут даже лошадь сдохнет. – прокомментировал капраз свои манипуляции.

- Эдуард Дмитриевич, а можно вопрос?

Балтин мотнул подбородком, не отрывая взгляд от крупномасштабной карты Абхазской АССР.

- Зачем всё это?

Комфлота поморщился, поднял глаза на Романенко:

- Вова, такие вопросы начальству не задают. От таких вопросов у начальства аппетит портится.

- Виноват!..

-Да ладно, не дёргайся. Там,.. - палец комфлота показал на потолок. - …Решили, что Шева во главе Грузии, это лучше, чем Гамсахурдия. Первый, какой бы сволочью не был, для Москвы свой. Понятен и, блядь, идейно близок. Не то, что Звиад… Понял?

- Так точно.

С Севастополя снимались в шесть вечера.

- Корабль к бою и походу изготовлен! Разрешите взлёт?

Пилотировал опять Кременчуцкий. Максимов обежал в последний раз отсеки и плюхнулся в командирское кресло. Поёрзал задом, пристегнулся:

- Взлёт разрешаю. Поехали…

Заработали, набирая обороты, нагнетатели. Потом Серёжа осторожно, практически нежно, двинул вперёд ручки трёх маршевых пропеллеров. Поехали!

Сначала МДК-93 ушёл на зюйд. Как только оказались вне прямой видимости с берега, повернули на ост и наддали ходу. Система спутниковой навигации чётко указала прямой, как стрела, маршрут перехода. Он вёл к Бабушере! Опасаясь в надвигающихся сумерках вмазаться в какого-нибудь бродягу, удвоили вахту на «Позитиве».

На море стоял почти полный штиль. Равномерное стремительное перемещение убаюкивало. В командирском кресле Максимов размышлял о том, какая это странная штука – из абсолютно мирного города нестись на войну. Может, стоило оставить на берегу срочников? Им-то за что весь этот тарарам? «За то, что на флоте служат!» - мысленно одёрнул себя комбриг. Отдал приказ разбудить его, когда будут на траверзе Тамани и закемарил. Посреди приборной панели мостика подрагивала кем-то принесённая и приклеенная скотчем иконка…

Окончание следует...

Источник