Бегущим от своих назад дороги нет

За неделю с начала частичной мобилизации из России убежали десятки тысяч наших сограждан — точных цифр пока нет, сеющие панику из числа ранее эмигрировавших на Запад говорят даже о двухстах тысячах (хотя это явное преувеличение, понятно чем объясняемое). Но в любом случае ясно, что речь идет о достаточно массовом явлении, которое само по себе становится важным фактором нашей жизни

В том, что мобилизация пугает и рождает страх, нет ничего удивительного — человеку, вообще-то, свойственно бояться за свою жизнь, ведь инстинкт самосохранения является самым сильным. Но, кроме страха, у человека есть и другие чувства — и именно взаимодействие между ними формирует наше поведение, нашу личность. Речь не просто об иерархии ценностей, а о том, как из индивидуального выбора составляется коллективный, то есть национальный. Речь о народе, который складывается из единиц в миллионы.

Никто не хочет умирать, да и воевать мало кто мечтает. Но бывают ситуации, когда выбор уже сделан за тебя — временем, судьбой, Родиной — и нужно выполнить свой долг. Но как быть с теми, для кого большая часть этих понятий просто не существует?

Время как часть истории твоей семьи, твоего рода, твоего народа — то, что делает тебя звеном в цепочке поколений, идущей из прошлого в будущее. Не смешите, скажут вам убежавшие — какая история, какие предки, есть только миг между прошлым и будущим, то есть я сам, индивидуум, высшая ценность. Какой еще долг — есть долги по кредиту, ну перед родителями и детьми я еще понимаю, а вашему абстрактному «народу» и уж тем более государству, этой «Родине» я ничего не должен. Тем более этим властям — это же они меня призывают, а не «Родина», а я не давал им «согласия на войну» и уж тем более на то, что меня призовут. Нет уж, дальше без меня — я поехал отсюда.

Категории Родины, истории, долга невозможно вложить в головы мобилизованных на призывном пункте — они должны быть впитаны ими с молоком матери, усвоены в детстве, закреплены в школе и обществе. Без них бесполезно взывать к их сознанию или пытаться пугать — люди просто не понимают, о чем с ними говорят.

Мы все виноваты в том, что у нас выросло множество таких людей — лишенных базовых ценностей. Мы все — потому что долгие постсоветские годы жили в безвременье, безверии, в атмосфере потребительства и культа удовольствий и наживы. Но снимает ли это ответственность с тех, кто сейчас бежит из страны? Конечно, нет — все-таки это уже взрослые люди, которые при желании могли бы уже добрать то, что им было недодано в детстве, могли бы вырасти над собой. Да, это требовало бы определенной душевной работы, но взрослый человек ведь сам выбирает свои приоритеты. Если, конечно, он хочет быть частью своего народа, а не «лучшими людьми», то есть теми, кто привык паразитировать на презираемой ими «темной массе».

Конечно, есть несколько категорий убегающих. Все понятно с теми, кто желает поражения своей стране. Большинство из них, правда, называет это «поражением власти», и лишь активное меньшинство говорит о «перерастании империалистической войны в гражданскую», а то и мечтает о распаде страны. Многие из них, правда, убежали еще после 24 февраля, но оставшиеся (или вернувшиеся) «валят» сейчас. Тут вопросов нет — они сознательно выписывают себя из числа наших сограждан, хорошо, если при этом не записываясь в ряды наших врагов.

Но большая часть бегущих сейчас не хотят поражения России и не мечтают о свержении Путина, а некоторые из них даже считают себя патриотами. Однако у каждого из них есть свой набор оправданий-объяснений.

Тут и то, что мобилизация пока что идет с массой ошибок (порой призывают и тех, кто под нее точно не подпадает, — и на исправление этого уйдет время), да и вообще, воевать, дескать, должны профессионалы, а не обычные граждане. К тому же на фронте сплошной бардак, вот хотя бы почитайте, что телеграм-каналы пишут.

И то, что «почему я должен воевать за яхты Абрамовича и Ротенберга?» — этому тезису, про «воевать за олигархов», уже лет двадцать, он гуляет еще со второй чеченской — или «пускай сначала депутаты своих детей на фронт отправят». Тут упор делается на социальную несправедливость — вот, мол, построили классовое общество, а теперь хотят, чтобы простой народ за него жизни клал?

Да и вообще — даже если мы будем побеждать, то все равно в итоге нас предадут, не дойдут до конца, все сольют. Зачем тогда жизнь класть, если наверху — одни предатели?

Таких оправданий множество, и во многих из них даже есть своя доля правды. Однако есть и одна общая черта у всех этих объяснений — неверие. Не только в Россию, в народ — все плохие и слабые, предатели и воры, дураки и трусы, один я хороший, ну так как же не спасти такого человека. Но и неверие в самого себя. Это не просто трусость, не просто эгоизм — это именно неверие в собственные силы.

Слаб человек — это про всех нас. Но и силен, и велик — когда принимает вызов, когда поднимается над собой. Не просто ради того, чтобы доказать, что он может, а потому, что ощущает себя частью большой семьи, великого народа, своей страны. С которой была связана жизнь его предков, с которой он связывает судьбу — и свою, и своих детей, и их потомков. Те, кто отрекается от своей страны в трудный час, отрекается и от своих предков, предает их.

Делает свой выбор, о котором потом будет жалеть, но уже не сможет исправить.

Петр Акопов