Воспоминания финских солдат 1941-1944 в войне на Кандалакшском направлении (часть 2)

Уважаемые коллеги!

На историческом военном форуме https://forum.axishistory.com/ есть Раздел Personal Finnish War Stories, в котором автор Lotvonen переводит на английский язык финский Журнал «KansaTaisteli 1957-1986» https://kansataisteli.sshs.fi/ , посвященный кратким воспоминаниям финских солдат по Зимней войне 1939-1940 года, Войне 1941-1944 и Лапландской войне 1944-1945 годов.

Первая часть переводу будет посвящена Зимней войне 1939-1940 годов. По Зимней войне архивы от России не открыты, поэтому и эти сугубо личные воспоминания могут быть полезны при изучении данной темы. 

1 часть Воспоминаний финских солдат 1939-1940 и 1944-1945 https://cont.ws/@wildgoose/249...

ВОЙНА 1941-1944

Iivari Perttula,Собака, взятая в плен, Журнал “Канса Тайстели", 10-1961 https://kansataisteli.sshs.fi/Tekstit/1961/Kansa_Taisteli_10_1961.pdf 

Другой вид военных мемуаров, собачьих.

Я служил в корпусе связи 6-й дивизии под командованием полковника Викла как Война-продолжение началась. 1 июля мы атаковали из северных районов Куусамо через границу. Мы продвигались по труднопроходимой местности к реке Оуланкайоки, пересекли ее и продолжили движение на север к деревне Тууликюля.

После пересечения границы у нас была перестрелка с вражескими подразделениями, охраняющими свою сторону границы. Отбить советских пограничников было несложно, к тому же мы были полностью избавлены от потерь, пережив переход через местность в добром здравии. Я помню небольшой инцидент, который может заинтересовать любителей собак.

Когда мы атаковали, в воздухе было достаточно металла, чтобы советские пограничники поспешили уйти. Поэтому они оставили в одном из своих сторожевых лагерей свинью и собаку, привязанных кожаным ремнем к дереву. Свинья не заслуживает большего внимания, хотя это было приятное зрелище в дикой местности. Но подружиться с собакой было непросто.

Собака была эльзасской, крупнее среднего, с черной спиной, возможно, с примесью крови лайки. Этому собачьему военнопленному дали финское имя “Коски”. Собака оказалась чрезвычайно враждебной к своим новым хозяевам. Тем не менее, мы пытались заставить ее зарабатывать на жизнь, выполняя обязанности охранника. Итак, “Коски” служил охранником полевой кухни, пока мы не продвинулись к востоку от Вуориярви.

Мы пытались смягчить враждебность “Коски” дружеским обращением, но он отвечал на доброту еще большим гневом. Может быть, предыдущие хозяева контролировали его разум, применяя либеральные побои? В любом случае, собака знает своего хозяина, даже его характер и привычки. Новые мягкотелые хозяева, похоже, не завоевали его благосклонности. Несмотря на это, я пытался наладить связь с “Коски” и однажды мы с ним ходили в полевую столовую примерно в километре отсюда. Эта поездка тоже была неприятной по одной причине.

На нашем маршруте были окопы, вырытые русскими, в большинстве из них находился русский солдат. “Коски” бросались на каждую окопную нору на нашем пути, одновременно демонстрируя враждебность ко мне. Похоже, он был зол из–за мертвецов в окопах - возможно, он почувствовал в них запах своих прежних хозяев. Поскольку собака так упорно пыталась добраться до окопов, что я боялся, что поводок может порваться, я подумал, что будет разумно вытащить пистолет на случай, если наши разногласия обострятся еще больше.

Наконец, нам пришлось признать, что в нашей Компании не было никого, кто смог бы приручить эту собаку. Итак, нашему медику Юрье Форселлу была оказана честь доставить эту собаку в Кемиярви, чтобы передать ее в армейский кинологический центр для надлежащего обучения собак. С любым военнопленным нужно обращаться правильно.

Движение 6 пд финнов в июле 1941 года от Паанаярви к Полкувара и на Вуориярви.

Урпо Архосуо, Журнал “Канса Тайстели”, 08, 1962

https://kansataisteli.sshs.fi/Tekstit/1962/Kansa_Taisteli_08_1962.pdf

Помощь вермахту в 1942 году в районе Саллы. Еще одна история У.Архосуо, псевдоним “Эса Анттала”.

- В этом полевом укреплении единственное, чего можно бояться, - это землетрясения, - воскликнул лейтенант Мяаттянен, когда мы прибыли в немецкую крепость Салла (Куолоярви на русском языке. прим) в начале октября 1942 года. Посреди большого открытого болота был участок леса, окруженный множеством проволочных заграждений. Вокруг холма была вырыта полноценная траншея, траншея связи и укрытое гнездо для оружия. С глубокими блиндажами и наблюдательным пунктом в середине холма эта полевая крепость казалась неутомимой. Более того, все обширное болото было заминировано на немецкий манер, и потребовалось много времени, прежде чем нам удалось добраться до крепости под руководством нескольких проводников. В наших линиях мы никогда не видели такой тщательности. Было маловероятно, что какое-либо живое существо сможет проникнуть незамеченным днем, а тем более ночью.

Немцы обратились к нам за помощью, и нам было поручено провести разведку противника на их участке фронта – Салла. Умение передвигаться в дикой местности не было их сильной стороной, и именно поэтому наше присутствие, очевидно, радовало их. Остановившись на ночь в их КП близ Саллы, мы испытали безграничное гостеприимство с их стороны. На следующее утро, отправляясь в полевой опорный пункт, я хотел бы воскликнуть, как наши братья по оружию:

-О, майн армер Копф!

Мы покинули Сивари с 12 людьми, и в Рованиеми нас подкрепили "отрядом Паатсало".Теперь нас было 38 человек, а лейтенант. Маяттянен был лидером нашего патруля. В этих необъятных пустынных районах даже сильным патрулям хватало места, и в случае боя раненых можно было эвакуировать на наши позиции. Несмотря на то, что открытый редкий лес казался безопасным, было несколько скрытых опасностей. Враг может внимательно наблюдать с вершины какого-нибудь холма и нанести удар по ничего не подозревающему патрулю. Война в дикой местности была безжалостной, это был бой один на один до конца, за которым следовало быстрое отступление под прикрытием скалистой местности. Мужчины, не имевшие опыта ведения боевых действий в дикой местности, были безжалостно побеждены. Немцы знали об этом факте, и именно поэтому они оборудовали этот полевой опорный пункт всеми возможными средствами.

Мы привыкли получать из наших полевых опорных пунктов точную информацию о противнике, его опорных пунктах, численности войск, схеме патрулирования и многих других фактах, которые часто были жизненно важны для успеха начального этапа миссии. К нашему разочарованию, мы обнаружили, что у немцев не было даже минимальной информации о противнике, стоящем перед ними. Командир Stronghold рассказал, что они выполняли миссии патрулирования, но никого не встретили. Он также приказал своему сопровождающему патрулю сопровождать нас в начале нашей миссии.

Мы обещали посетить полевой опорный пункт, когда вернемся, чтобы поделиться с ним нашими наблюдениями о враге. Снова потребовалось несколько проводников, чтобы пересечь заминированное болото до леса. Немецкий эскортный патруль маршировал перед нами, но через два километра немцы начали нервно переглядываться и замедлять ход. Мы предположили, что они заметили некоторые признаки врага, и спросили, в чем причина их странного поведения

-Мы никогда не патрулировали так далеко, и вся местность нам неизвестна, - сказал один из них.

Наш командир патруля посоветовал им как можно скорее вернуться в полевой опорный пункт, и мы больше не задавались вопросом, почему им не хватает информации о противнике. Немцы с удовольствием приняли наш совет и вскоре повернули назад.

Короткий осенний день на Севере заставил нас тоже поспешить к нашей далекой цели: Канталахти (Кандалакша). Мужчины с Юга, которые впервые оказались на Севере, нашли пейзажи восхитительными. Когда смотришь вокруг с вершин высоких холмов, казалось, что здесь собрался весь лес мира. С наступлением темноты в ясную погоду пейзаж стал еще лучше. Бесчисленные сухие смолистые сосны послужили отличным материалом для дровяного камина, а ночевка в шалаше напоминала пребывание в спальне из-за равномерного тепла.

Часовые смогли насладиться зрелищем полярных сияний, пылающих в самых удивительных цветовых сочетаниях и превращающих пейзаж в нечто из сказки.

Когда мы добрались до Саллы, в нескольких местах на земле лежал снег, и чем дальше на восток мы продвигались, тем глубже становился снежный покров. С холмов дул ледяной ветер, и неизвестно было, растает ли снег. Поскольку долины и низменности были покрыты снегом глубиной до икр, мы использовали возвышенность, которая была частично голой, скрывая наши следы.

На четвертый день нашей миссии вечером пошел сильный снег. Мы снова установили навесы и поддерживали связь с базой по беспроводной сети. Нам сказали немедленно возвращаться, потому что воздушная разведка обнаружила, что наша цель покрыта толстым слоем снега. Скорее всего, мы не смогли бы выполнить нашу миссию, потому что наши следы были бы обнаружены врагом. Чтобы избежать потерь, немцы надеялись, что мы вернемся как можно скорее, а метеорологи предсказывали постоянные снегопады.

Мы были разочарованы, потому что мы еще не встретили ни одного врага, у которого был бы шанс взять пленного, чтобы предоставить хотя бы какие-то данные о враге. Будет ли это пределом нашей помощи братьям по оружию, размышляли мы во время сильной метели в нашем шалаше

Но наше разочарование было слишком преждевременным, и, возможно, снежная буря была нашей удачей и спасла нас от большой беды. Видите ли, по соседству располагался бивак вражеской элитной пограничной службы численностью в двести человек, как нам вскоре предстояло выяснить.

Этой ночью никто не хотел быть часовым, потому что снег бил в лицо. Сроки были сокращены, но вскоре снегопад начал стихать. Затем внезапно на краю нашего бивуака раздался выстрел. Было решено, что часовой предупредит выстрелом, и в мгновение ока каждый человек оказался вне зоны, освещенной огнем, надеясь хотя бы раз принять участие в этой тщетной миссии. Мы просто ждали, когда враг появится в поле нашего зрения. Через некоторое время пришел часовой и сказал, что его оружие случайно выстрелило. Разочарованные, мы вернулись в наши шалаши, чтобы продолжить прерванный сон, проклиная часового. Но враг тоже услышал выстрел.

Когда мы проснулись утром, снег перестал. Белый покров окутал местность повсюду. Мы начали наше путешествие домой. Через некоторое время мы добрались до участка открытой местности с заброшенной деревней вражеских сараев, которую мы проверили накануне вечером. Между сараями были траншеи и несколько оружейных гнезд по бокам. Однако теперь в сараях были враги. Мужчины в ватных куртках приходили и уходили, как будто проверяя их. Невозможно было сосчитать количество мужчин, которые быстро перемещались туда и обратно. Но мы увидели свой шанс. Мы могли бы вознаградить немцев за их гостеприимство и получить что-то взамен за наши напрасные хлопоты.

Мы оставили наши рюкзаки под прикрытием леса и двух невольных часовых у них. Никто бы не хотел остаться в стороне от шоу, которое вот-вот должно было начаться. Нам было приказано окружить весь район и начать одновременную атаку на сараи.

- Не расстреливайте их всех, предупредил нас Мяаттянен, мы возьмем несколько пленных.

Но если бы мы предполагали взять пленного так скоро, мы должны были узнать, что здешние пленные не были обычными людьми, которые подняли бы руки до того, как кто-то успел приказать им это сделать. Это были элитные войска, которые будут сражаться как мужчины до самого конца.

Едва наш отряд развернулся веером по периметру открытой местности и начал атаку, как враги оказались в окружении. Быстро, как ласки, они спрыгнули в свою траншею и открыли огонь из своих американских 11-мм автоматов. Тяжелые пули ударялись о деревья на опушке леса.

-Вау, одна из них проделает в тебе уродливую дыру, если попадет в тебя, - высказал мнение Мяаттянен.

Шоу приняло неприятный оборот.

Наши люди были на позициях для прыжков по периметру, когда командир патруля крикнул:

- Иди, возьми их!

В тот же момент мы выскочили на открытое место. Оглушительные крики и стрельба были слышны в каждом квартале, когда наши парни мчались к деревне. Враги с феноменальной скоростью перемещались от одного орудийного гнезда к другому и отвечали на наш огонь со все возрастающей скоростью. Наши приказы о капитуляции были встречены гневными криками.

На своих подготовленных позициях они были почти полностью укрыты от нашего огня, который был далеко не точным, поскольку мы бежали. Также мы не могли стрелять небрежно, чтобы не поранить друг друга, когда мы приближались со всех сторон. Поворот ситуации был не в нашу пользу, потому что мы не ожидали, что враг продолжит сопротивление, осознав свое безнадежное положение. Однако мы не могли остановиться, вместо этого нам пришлось бы попытаться как можно скорее прорваться в траншею и сражаться там.

Я бежал рядом с нашим командиром и увидел, что один из нас, сержант Руут, известный своими выходками и храбростью, бежал быстрее, чем остальная часть его отделения, и теперь быстро направлялся к концу траншеи, яростно стреляя. Но враги тоже заметили это, и в мгновение ока один из них бросился к концу траншеи и яростно открыл огонь, чтобы помешать нам войти в траншею. Руут выглядел как очевидный случай, и, бросая вызов любой опасности, я на мгновение остановился на открытой местности, обеспечивая цель, и выпустил очередь в голову врага, высунувшегося из-за бруствера. Я надеялся убрать этого человека, но был ужасно разочарован. Раздался еще один взрыв, и в тот же момент Руут упал лицом на землю. Я мысленно проклинал свою плохую цель и в слепом гневе бросился на этого безжалостного стрелка.

Повсюду раздавались ужасные удары и шум, и у меня не было времени оглядываться, потому что я решил схватить этого человека. Яростно стреляя, я приблизился к мужчине и оказался рядом с траншеей, так как его пистолет был заклинило или магазин опустел. В тот же момент Руут вскочил и, как тигр, бросился на человека, выбивая вражеский пистолет из его руки, крича:

-Ты пытался убить меня, что?

В следующую секунду он схватил человека в траншее. Я немедленно присоединился к нему, обрадованный тем, что Руут просто споткнулся во время бега, а не был ранен, как я боялся. Однако моя помощь не понадобилась: мужчина умер от ран у нас на руках. В конце концов, мои очереди попали в него, хотя этот бесстрашный человек продолжал стрелять, даже несмотря на то, что смерть затуманивала его зрение. Вот почему он не попал в Руута, когда бежал. Мы взглянули на его оружие: из выреза для выброса торчал боевой патрон.

Теперь мы начали раскатывать траншею, потому что некоторым из нас удалось туда забраться. Хотя ситуация теперь была настолько безнадежной для врага, никто из них не отказался от борьбы. Ватные куртки только что мелькали на изгибах траншеи, а SMG использовались с замечательным мастерством. Это действительно чудо, что нам это сошло с рук, поскольку наше оружие активно использовалось, и мы вполне могли ранить друг друга. После того, как наши ребята ворвались в траншею, прошло совсем немного времени, прежде чем сражение закончилось, и враги, сражавшиеся до последнего, были разбиты. Было установлено, что только один из врагов был достаточно в сознании, чтобы подвергнуться допросу. Двое из нас тоже были ранены, и медики сопроводили их в наш тыл, чтобы оказать первую помощь. После того, как битва утихла, наступила тишина. Это было более жестоко, чем все, что мы когда-либо испытывали.

Раненый враг сообщил нам, что их бивуак, расположенный примерно в 600-700 метрах от нас, теперь насчитывает около 200 человек, а чуть больше - еще больше. Этому патрулю из десяти человек было поручено выяснить, кто стрелял прошлой ночью. Они думали, что мы будем в хижинах, и просто проверяли их. Мы узнали много фактов до смерти заключенного, но понятно, что тогда мы спешили приступить к работе. Мы подсчитали, что основные силы противника уже приближались, и если все они были истребителями одного калибра - в чем мы не сомневались - нам нужно было убираться оттуда, и как можно скорее.

К счастью, ранения наших солдат были легкими и не препятствовали нашей мобильности. На расстоянии менее двух километров наш маршрут пересекала небольшая река, и мы спешили переправиться через нее до того, как враг приблизится. Им было легко идти по нашим следам на снегу, и мы опасались худшего. Наш командир послал несколько парней бежать к реке, чтобы подготовить нашу переправу. Они срубили пару мертвых сосен, чтобы сделать что-то вроде плавучего моста через воду. У нас даже было время разобрать его до того, как там появился враг. Однако еще не время было вступать в бой с врагом, потому что на расстоянии 4 километров была другая, более широкая река. Ее можно было пересечь только с помощью надувных лодок, но у нас их было с собой только две.

И снова Мааттянен послал несколько человек подготовиться к нашей переправе через реку, пока мы обеспечивали тыл, ожидая врага. Эти быстрые северные реки были довольно неприятными, потому что они могли создать для нас серьезные проблемы. Мы снова достигли реки раньше, чем это сделал враг, и через некоторое время все переправились. Тогда мы смогли вздохнуть с облегчением, так как знали, что в дикой местности мы сможем справиться даже с самыми жестокими врагами. На протяжении всего обратного пути мы не заметили, чтобы кто-то преследовал нас. Как будто реки сдерживали их.

Мы были весьма удивлены, когда вернулись в полевой опорный пункт немцев, они уже знали о нашей перестрелке и даже о потерях противника. Нам также сказали, что командир вражеского подразделения, русский капитан, получил строгий выговор от своего начальства за то, что позволил нам ускользнуть “безнаказанно”. Все вражеское снаряжение было направлено на подготовку переправ через реку в течение двух недель. Результаты нашей миссии были минимальными, но немцев, похоже, это устраивало.

Отряд Паатсало был подчинен разведывательному отделу штаба, которому было поручено осуществлять дальнее патрулирование и разведку на севере Финского фронта.

Скорее всего, советские радиоперехваты были перехвачены.

Аррела, В, Журнал “Канса Тайстели”, 2, 1958

https://kansataisteli.sshs.fi/Tekstit/1958/Kansa_Taisteli_02_1958.pdf

Перемещение 6 и7 IR-Nord-SS перед наступлением на Куолоярви 1941

Уже осенью 1940 года, в дни временного мира, в Лапландии были замечены первые немецкие зеленые мундиры. “Баубатальоны” прибыли, чтобы построить сборные дома по сторонам дороги в Петсамо, но в основном в Рованиеми, с такой скоростью, что в шутку утверждалось, что лысому человеку не рекомендуется снимать кепку, потому что немцы строят казармы на любом пустом месте.

Братание с будущими братьями по оружию началось с “никс-коньяк” (бренди). Первая немецкая столовая была открыта в лагере пограничников, где также солдат в серой форме мог получить щедрое облегчение от любой засухи в горле.

Пара новых друзей шла, поддерживая друг друга, один в зеленой, а другой в серой тунике. Немец был счастлив от природы, а финн был воодушевлен немецким бренди. Знание языка не требовалось. Финн сразу понял, что означает немецкое выражение “sehr gut”: он сказал всем, что эти парни Гитлера были хорошими людьми, поскольку они сразу же узнали, что он их двоюродный брат (= ”серкку” по-фински)

Это было началом дружбы. Дисциплина и поведение немцев были удивительными. Пьяных и шумных мужчин замечено не было. Вскоре финны узнали, почему, поскольку столкнулись с немецкими полевыми жандармскими патрулями, жесткими и строгими.

В июне 1941 года тучи войны сгущались, и ожидалось, что разразится буря.

Мы больше не были одни. В школе Иликюля проверялись мобилизационные приказы прибывающих резервистов, и им были назначены соответствующие задачи. Я заметил людей, с которыми познакомился во время зимней войны. Мы спешили, нам нужно было как можно скорее добраться до государственной границы.

Наш полк сел в поезд на железнодорожной станции Рованиеми. Нам не хватало оборудования, и только у немецкой команды станции были погрузочные пандусы. Наш первый контакт был с ними. Мы общались на плохом немецком, который изучали в школе, смешанном со шведским и английским, нас поняли, и нам разрешили одолжить погрузочные пандусы. Погрузка была завершена в рекордные сроки. Вскоре наш поезд уже направлялся в Кемиярви.

Железнодорожный узел Кемиярви был полностью подготовлен к войне. Немцы прикрывали нашу высадку, хотя никакой воздушной активности не было. Со станции мы направились к парому, чтобы пересечь озеро Кемиярви, поскольку железнодорожный мост еще не использовался.

Немецкая команда управляет паромной переправой с финским капитаном-сапером, действующим в качестве офицера связи. Здесь я встретил немецкого лейтенанта, который отвечал за переправу. Он презирал наше оружие и остальное наше снаряжение. Также перевозчики смотрели на наши винтовки и показывали вниз большими пальцами: лучше всего выбросить их в озеро! Они бесполезны для вас, в отличие от нас! Великая Германия!

Но именно наши лошади, выглядевшие как овцы перед большими повозками на резиновых шинах, заставляли немцев смеяться и высмеивать. Они обвинили нас в жестокости по отношению к животным. Я признаю, что наши лошади были маленькими, а грузы большими, но колеса были оснащены роликовыми подшипниками, и лошади приобрели выносливость, когда таскали бревна в лесозаготовительных лагерях. По сравнению с крупными немецкими лошадьми Арденнер наши были похожи на жеребят. Даже отпечатки копыт их лошадей были большими, как будто их впечатали в котел. Однако размер не равен мощности, потому что немцам нужна была пара лошадей, чтобы тащить ящики с боеприпасами. Мы задавались вопросом, как будет организовано питание этих катков. Мы смогли изменить ситуацию, отметив, что предки этих лошадей помогали, когда финская кавалерия в составе шведской армии оккупировала Германию во время тридцатилетней войны.

Несколько месяцев спустя мы пересекли пустыню?? и вышли на дорогу в Нурмитунтури, где встретили тех же немецких солдат снабжения. Их большие лошади умерли от голода, и их пришлось заменить мулами. Наши лошади похудели, их плечи были натерты вьючными седлами, а бока ободраны волокушами, но они полностью сохранили свою выносливость.

Тот же офицер паромной переправы с изумлением наблюдал за нами и сказал, что впервые он может стать свидетелем чуда: лошадей можно кормить камнями и древесной корой, и при этом они остаются функциональными. Нашим немецким друзьям пришлось стать свидетелями многих других чудес, прежде чем они вернулись в Германию.

Наш марш к границе продолжался. Мы тоже видели удивительные вещи. Одним из них было немецкое лагерное снаряжение. Их палатки были рассчитаны на двоих мужчин и открывались с обоих концов с помощью кнопок. Мы отвергли их десять лет назад. У немцев все еще был свой юмор, потому что лето было прекрасным. Я помню одну палатку, перед ней стояли две пары сапог с коваными гвоздями и две каски с орлами на них. На ткани тельта был символ яда (череп и кости) и надпись, нарисованная: "Betteln fuer Mitglieder der NSDP verboten” (Членам нацистской партии запрещено просить милостыню).

Я должен был оставаться впереди нашей транспортной колонны, чтобы найти для нас место для лагеря. Я ездил на фермерской лошади из Сааренкюля, он был лучшей верховой лошадью, чем я был наездником.

Приближаясь к деревне Кяйля, я встретил немецкую телефонную бригаду, прокладывающую телефонную линию от Кемиярви к неизвестной цели. Они развели костер рядом со своей машиной, изготовленной на заказ, и угостили меня кофе – финны всегда были уверены, что это действительно “Боненкаффе”, а не суррогат – я принял дружеское предложение и остановился, чтобы выпить чашечку и поболтать.

В беседе с руководителем группы – фельдфебелем – он сказал мне, что участвовал в кампаниях в Польше и Франции, а также в Норвегии. Он сказал, что был женат незадолго до операции в Польше, и после этого он посетил свой дом только один раз. Я спросил его, страдает ли он от тоски по дому. Сержант достал свой толстый бумажник и показал мне серию фотографий красивых женщин разных национальностей, сказав: - С их помощью я смог победить свою домашнюю болезнь!

Мы прибыли на государственную границу. Там мне пришлось сотрудничать с немецким офицером артиллерийского наблюдения и забраться на высокую сосну, чтобы наблюдать за нашим предстоящим театром действий. Он был абсолютно уверен в будущей победе. Лозунг был: “Нах Кандалакша!” Из-за моего опыта зимней войны я испытывал некоторое уважение к Кандалакше и сказал ему, что мы тоже пытались добраться туда, но на пути туда были высокие холмы. Он не обратил внимания на мои мнения.

Позже мне пришлось карабкаться на другую сосну с этим джентльменом ближе к Кандалакше, и я спросил, как он оценивает ситуацию сейчас. Он сменил тон. Холмы, по его словам, были слишком высокими для немецкой артиллерии, которая привыкла действовать на равнинной местности. Я думал, что баллистика будет одинаковой для финской и немецкой артиллерии, но я не стал спорить, потому что я не привык лазить по соснам, и я боялся, что не получу необходимого поощрения от его столовой, чтобы спуститься.

До того, как на озеро Юрхямяярви были доставлены лодки лесозаготовительной компании Кеми, нам пришлось отказаться от наших повозок и прибегнуть к нашему секретному оружию – волокуше. Пехота одержала победу, чувствуя настоящую гордость за свой род войск. Именно пехота была королевой поля боя. Артиллеристам пришлось оставить свое снаряжение и действовать в качестве носильщиков, артиллеристы несли припасы на своих спинах, пока первые вражеские полевые орудия не были захвачены на дороге Вуорикюля.

В Юрхяме к нам присоединилось еще одно немецкое подразделение связи. Они были оснащены четырьмя немецкими “фьордскими лошадьми”. Эти животные были размером с пони, с большим животом, уверенными ногами и отличными вьючными лошадьми. Они были хорошими лошадьми, а немцы были хорошими людьми в своем деле, но они не были наездниками. Когда мы остановились на перерыв, я ни разу не видел, чтобы они разгружали тяжелые катушки кабеля или пытались найти пастбище для лошадей. Мы жалели людей, а также лошадей и инструктировали их.

Недалеко от озера Юлхяма мы нашли ферму, заброшенную в начале зимней войны, дойные коровы фермы были оставлены в сарае. Мы нашли их мертвыми в их стойках, только кожа и кости.

Там была роща необычайно крепких берез, и когда пошел дождь, а у нас не было дождевиков, мужчины сделали примитивную защиту от дождя из бересты. Лес покрывал и кормил финнов, но немцы прокляли его: - Как только я вернусь в Германию, я срублю каждое дерево у себя во дворе!

Для них лес был сущим адом, который пугал горожан или жителей равнин. Они боялись заблудиться, что проявлялось в жалобных криках, как только один из них терялся из виду за кустом: - Макс, во бист ду? Hier Fritz!

Мы поняли их и проинструктировали их. В 1944 году мы обнаружили, что они слишком хорошо усвоили, поскольку мы стали врагами из-за обстоятельств.

Наконец мы добрались до места назначения. Мимо нас проходил постоянный поток раненых. Был артиллерийский обстрел. Я задавался вопросом, почему мы должны были использовать тот же маршрут, который использовался для эвакуации раненых. Это была твоя собственная судьба, которая прошла мимо тебя, человека, хромающего, опирающегося на винтовку, с окровавленной повязкой на руке. Другой солдат лежал под деревом, чья жизнь была высосана из него через осколочную рану на бедре от лишайника, который стал красным, как осенние листья.

Солдат никогда не должен видеть ничего подобного. Он не должен думать по крайней мере, ничего подобного. Все, что он видит или переживает, он должен забыть, иначе ужасы войны сделают его неспособным сражаться и противостоять своей участи.

Война стала для нас привычкой. Мы изучили привычки нашего противника. Кукушка предсказывает количество вашей оставшейся жизни и здесь. Вражеские разведчики общались, кукарекая, как кукушка. Вскоре мы услышали хлопки со склона холма на противоположной стороне, как будто откупоривали бутылки с шампанским. Затем мы услышали слабый свист - смерть приближается – который усилился и закончился резким взрывом. Минометы.

Здесь мы увидели наших немецких друзей в реальном действии. В один жаркий июльский день наша рота сообщила нам, что к нам прибыли два немецких офицера. Я сказал им, чтобы они взяли проводника, чтобы проводить джентльменов на наш командный пункт. Вскоре пришли двое молодых и очень потных мужчин из пропагандистской компании. Их первым вопросом было, есть ли у нас что-нибудь выпить. Артиллеристы, которых превратили в носильщиков, также носили газированную воду из Штеттина и яблочный сок и дали нам немного. Яблочный сок с надписью “Alkoholfrei” опьянил многих финнов, поскольку они не читали ни на одну букву дальше, чем “Alkohol”. Почему бутылка должна быть помечена таким сильным словом, если содержимое не было?

К этому времени мы уже израсходовали все это, и, проживая в местности без озер, нам пришлось выкопать в близлежащем болоте яму, которая была заполнена коричневой мутной водой. Мы использовали эту жидкость для стирки, а также для приготовления пищи. Мы получили немецкие таблетки для очистки воды, но поскольку они вызывали отвратительный привкус хлора в очищенной воде, мы их выбросили.

Я направил наших посетителей к этому источнику воды, затем снял с пояса свою деревянную кружку, которая служила мне всю зимнюю войну и теперь была совсем черной, наполнил ее и предложил освежиться. Они были ошеломлены и сказали: “Нет, Sumpfieber!” Мы уже много раз слышали это предупреждение о “болотной лихорадке” (малярии).

Мы не болели ни болотной лихорадкой, ни дизентерией, пока не увлеклись немецким красным вином, но это уже другая история, как писал Киплинг.

Пока немецкие пропагандисты все еще были с нами, собирая материал для своих выдумок, на наш командный пункт был направлен немецкий пилот-разведчик. Эти летчики Storch http://www.airwar.ru/enc/spyww2/fi156.html были храбрыми авиаторами. Мы наблюдали за этим человеком в действии в течение нескольких дней. Он летал на своем медленном самолете один, вероятно, в качестве артиллерийского корректировщика. Вражеские батареи прекратили огонь, как только появился его самолет, в то время как мы стали ждать, когда на месте происшествия появятся похожие на слепней вражеские И-16.

Затем Аист сбрасывал высоту до верхушек деревьев, мы говорили, что аист приземлился на дорогу и поехал по ней, обычно выходя сухим из воды. Теперь враг получил свой самолет, а пилот был нашим гостем. Молодец!

Но наш замечательный день еще не закончился, прибыл еще один посетитель. Личное стремление к отпуску привело к тому, что наш первый русский пленный был кратко допрошен, прежде чем его сопроводили в штаб нашего полка. Еще одна тема для немцев!

Некоторое время мы практиковались в боевых действиях на холме Киллунтайваара. Затем информационное агентство «погонщики лошадей» сообщило, что нас ждет марш по пустыне, поскольку немцы захватят этот участок фронта. Это произошло в первые дни августа 1941 года. Прибыли немцы, это были загорелые, крепкие на вид молодые люди, все еще сохранившие веру и энтузиазм.

Это был один из элитных батальонов Вермахта, который прославился взятием Саллы. Командиром батальона был гауптман (капитан) Маннтай, депутат рейхстага и личный друг Гитлера. Он был веселым джентльменом. Мне пришлось действовать в качестве офицера связи на его командном пункте, поэтому я узнал его лучше. Поскольку мой немецкий был не на высшем уровне, наши беседы начались с приказа герра Гауптмана:

- Принесите нам словарь!

Обычно этот словарь был сделан из стекла, но с его помощью мы могли прояснить ситуацию.

Позже этот дружелюбный и непрусский офицер был награжден рыцарским орденом Железного Креста, прежде чем погиб в бою при Алакуртти. Было сказано, что Гитлер приказал доставить его тело в Германию для захоронения.

Эта честь выпала на долю нескольких немецких солдат. Неизвестные могилы были концом их путешествий. Крест, сделанный из березы, именная табличка и его шлем отмечали военную могилу солдата вермахта. Надгробие в форме трезубца с каской СС показало, что похороненный был политическим солдатом, который погиб за свою веру. С убитого сняли ботинки, его тело завернули в кусок брезента и накрыли могилу без каких-либо церемоний. Эсэсовцы не нуждались в них, в то время как солдаты вермахта прошли последние обряды у открытой могилы перед отправлением на фронт.

Наша дивизия (6.Д.) снова прикрывала фронт и совершила мучительное путешествие по дикой местности. Бои на холме Нурмитунтури привели к большим потерям. Наш батальон захватил артиллерийский батальон, который совсем недавно занял свои позиции, и направил орудия на железнодорожную станцию Нурми. Мы попросили разрешения открыть огонь там, так как знали, что там полно людей и материалов. Нам было отказано в стрельбе, потому что немцы сообщили, что они уже укомплектовали станцию. Это была ложная информация, потому что немцы пришли после того, как финские войска захватили территорию станции.

От деревни Нурми на восток обочины дороги были завалены мусором, помеченным немцами как военная добыча. Подбитые артиллерийские тягачи или зеленые танки помечались попеременно "Rgt Bleyer" или "Rgt Sacher". Финские подразделения не упоминались !

Мы обратились к Алакуртти ляхестьи. Я приехал туда с нашим взводом егерей в разведывательной миссии.

Мы сделали перерыв в железнодорожной траншее, где были размещены раненые Неман и русские. Немецкий оберлейтенант, раненный в руку, пришел ко мне. Он хотел отдать свой пистолет одному из нас, чтобы усмирить страдающего раненого врага. Я категорически отказался, сказав, что финны стреляют во врагов в открытом бою и обращаются со своими пленными как с людьми.

В тот же момент с Запада прибыла машина с нашим уважаемым командиром дивизии полковником В. Виклой. Я доложил ему, и во время беседы появилась немецкая батарея полевой артиллерии. Местность была бы благоприятной и в лесу, но батарея заняла позиции в открытом поле. Я помню полковника. Слова Виклы: “Фрицы еще ничему не научились. Они предпочитали открытые поля и в Великую войну. Давайте подождем и посмотрим!”. Мы стояли и ждали, и вскоре услышали приближающееся с Востока жужжание. Красивый зеленый гидроплан пролетел на малой высоте и разбомбил батарею. (...)

Именно здесь я впервые и в последний раз увидел современную (1941) моторизованную войну. Сидя на берегу канавы, с Западной моторизованной, 99 подошел немецкий наряд. Erklärungsabteilung, который мы позже хорошо узнали. В то же время 9 Stuka прошли над головой, с воющими крыльями, а на поле неподалеку за артиллерийским подразделением мы могли слышать шум нескольких пар гусениц танков. Они действительно осознавали свою силу.

На реке Кутуйоки мы сражались бок о бок с немцами. Меня назначили офицером связи, и я должен был связаться с немецким батальоном. Они сгруппировались на открытой песчаной пустоши возле железнодорожной линии. Я сообщил и ждал.

Мой собственный батальон находился на правом фланге, лицом к лицу с хорошо укрепленной линией противника в лесу у реки. Наша атака должна была начаться одновременно. Я видел, как немцы раздавали ром, и все брали свою долю, включая меня.

Час Ч. Командиры рот дунули в свои свистки, и пронзительный звук разрезал воздух. Бросающие вызов смерти немецкие солдаты бросились вверх по склону холма Кутуваара. Местность была благоприятной для них, они атаковали, пока не упали, и атака застопорилась. Финская атака в знакомой лесистой местности прошла успешно, что превратило это сражение в дело чести для немцев. Новые командиры подули в свои свистки, и новые роты бросились в атаку. Их потери были высокими, но цель была достигнута.

Финн спросил себя: - где они берут замену для такого рода потерь?

Наступила ночь, и бои стихли. Мне было приказано войти в контакт с первой линией. Я пошел по дороге, потому что опыт показал нам, что немцев, скорее всего, можно найти рядом с дорогой.

Я нашел немецкий патруль на мотоциклах. Двигатель не работал, фары были выключены, а ствол MG был направлен на Восток. Я спросил, где проходит их линия фронта. Я не был удивлен, узнав, что это линия фронта: на флангах не было людей.

Наконец мы достигли реки Вильмайоки, где зима и нехватка ресурсов остановили вторжение. Слева от нас было немецкое подразделение, и мы подружились с их людьми. Я помню молодого лейтенанта. Ханкен из Южной Германии и его печаль, когда солнце исчезло с неба Лапландии.

Братание началось ! Финские солдаты строили блиндажи для немцев, а им платили коньяком. Сложные пароли были отменены и заменены мастер-паролем “Konjak”, который действителен в любой ситуации.

Мы могли строить, не подвергаясь преследованиям со стороны врага, потому что между нами и ними было широкое озеро. Также была построена столовая. Он был открыт в день рождения нашего командира батальона, в тот же день, что и день рождения короля Героджа V. Были приглашены наши немецкие друзья, и была дружеская атмосфера.

Затем наша война приняла новый оборот. Наше задание в Салле было закончено, и мы приготовились к отправке на Юг

После того, как мы сдали наши позиции, мы спали в палатках в Кармалампи. Затем мы заметили свет большого костра со стороны нашего старого лагеря. Мы узнали, что это был наш старый командный пункт, который был в огне. Я начал что-то подозревать и допросил своих бегунов, имели ли они какое-либо отношение к этому инциденту. Они заверили в своей невиновности. Только в следующем году, когда дело было почти забыто, я узнал, что стало причиной пожара на нашем старом командном пункте. Один из моих бегунов сказал мне, что он хотел кое в чем признаться, если его за это не накажут.

Я узнал, что стало причиной пожара на командном пункте.

Небольшая комната только что была закончена для командира батальона, когда мы должны были уйти. Мои друзья-бегуны вызвались установить печь из листового металла и ее дымоход в углу. Но они обмотали трубу из листового металла соломой, чтобы изолировать ее в потолке. Солома загорелась, когда дымоход достаточно нагрелся, и весь бревенчатый дом сгорел дотла. К счастью, никто не погиб; иначе я бы не простил виновных.

Вейкко Йокела, Тлеющий костер, Журнал “Канса Тайстели”, 06, 1960

https://kansataisteli.sshs.fi/Tekstit/1960/Kansa_Taisteli_06_1960.pdf

Автор был командиром 4-го взвода I/JR54 в Салле в августе 1941 года.

Позади у нас были ожесточенные атаки при Киллунтайвааре, Полкувааре и Вуорикюля, когда 21-22.8.1941 года I/JR54 стучался в ворота Алакуртти. Действующий командир, майор Салоны, стрелки, разведывательные патрули и ударные наряды, чтобы проверить шансы найти место для продвижения вперед и скорейшего решения судьбы Алакуртти.

Был безоблачный и ясный день позднего лета, когда взвод наступал в два ряда по обе стороны дороги, направляясь к Туоревааре. Командир 1-й роты дал им задание проследовать к указанной цели и там связаться с майором. Батальон Корри, который в данный момент участвовал в тяжелых боях при Туоревааре. Остальная часть нашей роты атаковала в направлении Алакуртти.

Повсюду царила зловещая тишина. Иногда чье-то оружие попадало в дерево, ветка дерева ломалась, несмотря на осторожное наступление, иногда тишину нарушал стон или приглушенное проклятие, когда кто-то спотыкался или получал пощечину от ветки, выпущенной человеком впереди него

Плохая дорога извивалась, как умирающая змея, иногда она взбиралась на сухую землю, заросшую редким лесом, затем ныряла в болотистую почву, минуя пруды и мягкие болота. Где-то щебетала синица, можно было заметить белку, выглядывающую с вершины сосны, а сибирская сойка, предзнаменование удачи, перелетала с одного мертвого дерева на другое, сопровождая проходящих мимо мужчин своей монотонной песней.

После того, как они тащились в течение часа, немые, как монахи в молитве, проводники впереди взвода остановились, опустились на колени и подали сигнал к остановке. Весь взвод укрылся. Я пробрался к гиду, рядовому. Кантола указал на узкий ручей впереди нас и оружейное гнездо на дальнем берегу. Перед ним тлел костер, вокруг которого сидели семь или восемь врагов в коричневой одежде. Справа между деревьями был виден пруд, а слева не было ничего, кроме леса.

Оставайся здесь и будь начеку – они не должны тебя заметить, мы пытаемся застать их врасплох, сказал я и пополз обратно к взводу.

Я подал сигнал командирам отделений присоединиться ко мне и проинформировал их. Я приказал взводу оставаться в укрытии и ждать, а сам в сопровождении своего посыльного отправился к пруду справа. Прячась в прибрежных кустах, мы смотрели во все стороны. Я обнаружил, что ручей, который мы видели, протекал в пруду примерно в 50 метрах от нас. На береговой линии было три мертвых ствола деревьев, принесенных ветром. Я прошептал своему Бегуну. Рядовой Менкконен:

Видите, берег пруда находится в тупике. Мы можем использовать мертвые деревья, чтобы пройти устье ручья и зайти во фланг вражеского гнезда. Мы можем застать гарнизон врасплох и отправить его постучать в ворота Маналы.

Мой Бегун одобрительно кивнул, и я увидел, как он мрачно улыбнулся. Это был оскал кровожадного волка, но я знал, что это признак энергии и действия.

Да, мы сделаем это – хех - ворота Маналы скоро будут переполнены!

Мы пробрались обратно в мой взвод, и после шепота с командирами моих отделений вскоре была выбрана уловка войны. Добровольцев было много, но я прикинул, что четырех будет достаточно. Мы сразу же приняли меры. Рюкзаки были оставлены там, сумки для хлеба были заполнены ручными гранатами. Обоим нашим артиллеристам LMG было приказано найти огневые позиции на случай, если нас заметят. Все должно было осуществляться тихо и тайно.

Итак, веревка была завязана в петлю, и петля была накинута на шеи людей в оружейном гнезде. Нам просто нужно было потуже затянуть петлю, и вражеские люди, охраняющие дорогу, вскоре оказались бы в темных водах реки Туонела.

Некоторое время я наблюдал, как пулеметы были размещены на позициях, все было сделано нормально. Пара любопытных сибирских соек перелетали с одного пня на другой, следуя за моими парнями, которые крались по позициям, надеясь на лакомый кусочек.

Я вернулся к пруду со своим Бегуном и двумя отобранными людьми. В кустах мы прикидывали, какие из стволов мертвых деревьев будут наиболее подходящими и с наилучшей плавучестью. Менкконен подкрался к выбранному бревну и попытался скатить его в воду. Был небольшой треск, но кусок дерева остался на песке. После некоторых трудностей Менкконен пришел к нам и издевался:

- Не могу сдвинуть это с места, обрубки веток глубоко в песке, мы все нужны.

Мы решили попробовать запустить журнал все вместе. Мы повесили оружие и сумки с хлебом на спины и схватили бревна. Был слышен шум тяжелого дыхания и хрюканья, но шум воды заглушал его, вскоре бревно было на плаву. Мы сидели на нем верхом, более чем на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Мы проверили плавучесть, улучшили осанку, пока не были готовы к отплытию.

Бревно наконец-то вытолкнули на плаву, мы кое-как гребли руками и ногами. Иногда бревно полностью погружалось в воду, иногда зацеплялось на мелководье. Пляжная набережная скрывала нас от вида из оружейного гнезда, так мы и думали. Мы медленно продвигались по одному метру за раз. Мы продолжали идти, и устье ручья было все ближе, как мираж, а звук бегущей воды был для нас как гром стремнины, так как мы были в очень возбужденном состоянии. Зачем мы вообще затеяли это безумное предприятие? Может быть, нам следовало просто пойти на штурм всем взводом и устранить препятствие, но в этом случае посыльный мог сбежать. В любом случае я рисковал собой и своими людьми! Однако старое тело подчинялось приказам мозга, и мы продолжали двигаться вперед. Может быть, сладость жизни побудила нас попробовать, хотя страх смерти был троллем, пытающимся погасить искру жизни всевозможными ее идеями.

Наконец мы оказались в устье реки, и я не мог бы лучше рассмотреть все оружейное гнездо. Там не было мертвого угла, но мы были как на блюдечке. _ Это конец для нас, наконец, подумал я про себя. Расстояние до оружейного гнезда составляло около сорока метров. Там мы плыли, как деревянная стружка на воде. Мы были бы пропавшими, если бы журнал был пойман сейчас.

Я продолжал интенсивно толкать бревно ногами, руками нельзя было пользоваться, это могло выдать нас. Медленно мы проплыли мимо опасности и были рады обнаружить, что враг нас не заметил. Мы прошли еще около двадцати или тридцати метров, теперь в укрытии от посторонних глаз, и беззвучно врезались в пляж. Под прикрытием набережной мы по одному “высадились” и некоторое время лежали ничком. Я почувствовал, как напряжение поднимается до головы.

Избегая любого шумного движения, мы развязали наши ручные пулеметы и сумки с хлебом. Я мог слышать только минимальное шуршание и слабые щелчки, указывающие на то, что мы почти одновременно сняли наше оружие с предохранителя. Теперь мы были готовы к действиям в полную силу. Я взглянул на свои часы, которые не промокли в складках моей полевой фуражки. Я увидел, что мы потратили почти час. Слишком много драгоценного времени было потеряно, а настоящие действия даже не начались.

Я осторожно посмотрел на пляжную набережную и увидел оружейное гнездо прямо перед нами. Четверо мужчин беззаботно сидели у тлеющего костра. Может быть, их было больше в оружейном гнезде, которое было построено из дерна и камней? Я пришел к выводу, что у нас было не больше отделения, чтобы вступить в бой. Я опустил голову так же осторожно, как и поднял ее. Дистанция составляла около тридцати метров, мы определились с тактикой и определили задачи для каждого из нас.

Затем четыре головы поднялись над берегом, пока наши ноги искали опору на земле для быстрого старта. Враг перед нами не беспокоился, поскольку для него не было войны.

Тихий шепот:

Сейчас!

В тот же момент мы выскочили на низкую пляжную насыпь и бок о бок бросились к оружейному гнезду. Наш огонь из стрелкового оружия, который мы открыли с пятнадцати метров, застал врага врасплох – интересно, осознали ли они это до того, как четыре души отправились в свое путешествие в темную обитель Манала. Пятый человек выскочил из оружейного гнезда, размахивая своей “винтовкой”, но пулемет Менкконена скосил его.

Наше действие заняло менее двадцати мгновений, и теперь все снова было тихо. Над тлеющим костром болталась пара походных котелков, из одного из них вытекал темный черничный суп через отверстие от пули. Затем мой взвод ворвался из-за ручьев, и через мгновение было установлено заграждение, чтобы нас не застали врасплох.

Менкконен взял ложку и попробовал черничный суп, но тут же выплюнул его:

- Дерьмо – лук!

Мы продолжили наш марш. Вода бурлила в моих ботинках, рюкзак был тяжелым, а лямки неприятно натирали мое грязное и мокрое тело.

Пока мы тащились дальше, я думал о недавнем инциденте.

-Нам действительно нужно было убивать их – разве они не были бедными людьми, созданными тем же Создателем, что и мы? Должен ли я молиться за их души? Но есть ли у врага душа - если да, то разве это ничего им не сказало? Разве это не говорило им, что они совершили жестокое насилие над нами, когда создавали крепость внутри наших древних границ – в результате суровой войны, закончившейся Зимней войной. Да, война есть война, в другой раз может быть моя очередь. Может быть, их души будут спасены, даже если их старые физические тела будут оставлены на съедение лисам.

Холм Туореваара уже был перед нашими глазами. Мы остановились на его стороне, я установил охрану и отправил патруль размером с отделение для связи с майором. Корри. Батальон участвовал в ожесточенном бою на этом холме, но патрулю удалось связаться с ним после нескольких приключений. Вечером 22 августа 1941 года был открыт прямой маршрут от Туореваары до дороги Вуорикюля, и на следующий день мы вернулись той же дорогой в Алакуртти. Мы нашли нашу роту на реке Тунтсайоки сражающейся в битве.

Напряжение моей миссии все еще вызывает зуд в моих нервах, и мысленным взором я вижу это по частям – мертвое бревно – оружейное гнездо – тлеющий костер и черничный суп. Я также могу вспомнить рядового. Волочащиеся шаги Менкконена, расстегнутая туника и его расслабленное выражение лица.

Pentti O.Kelavirta, Тару и восемнадцатичасовой. Журнал “Канса Тайстели”, 9, 1960

https://kansataisteli.sshs.fi/Tekstit/1960/Kansa_Taisteli_09_1960.pdf

Борьба с советскими партизанами во время Войны-продолжения.

https://cont.ws/@wildgoose/986... - Основные удары партизан

Вокруг палатки скулили комары, они злые и кровожадные. Всю ночь шел дождь, но теперь облака рассеиваются, и тут и там видно старое небо. Даже храп можно услышать внутри палатки, когда сонный человек встает и выходит отлить, как говорится. На дороге слышны приближающиеся шаги, вернулись парни из патруля связи. Они совершили обычное путешествие на базу в Ноусу. Мы взяли этот участок под лучший контроль с тех пор, как партизаны взрывали телефонные столбы, а на прошлой неделе устроили засаду патрулю, возвращавшемуся из Ноусу. Это стоило жизни парню из Савукоски.

Мы сразу же пошли по следу вражеского патруля, но он исчез, как пепел на ветру, и погоня была прервана как безнадежная.

Парни беспокойно ходят по двору, и командир отделения входит в дом, где спит командир взвода. Один из мужчин ворчит:

Нас ждет миссия, хотя она, вероятно, будет напрасной. Этот кровавый вражеский капитан снова ведет свой отряд, чтобы не осталось никаких следов запаха.

Тару не сможет найти никаких следов, потому что всю ночь шел сильный дождь. Мы не увидим этого капитана мертвым, хотя нам обещали месяц отпуска за его голову. Он слишком скользкий для нас.

Мужчины вялые после нескольких бесполезных миссий. Но теперь выходят командир взвода и командир отделения. Раздается приказ: “Подъем!”. Голос вызывает некоторое движение, но вскоре его заглушает тишина лапландской пустыни.

Теуво первым выходит из палатки, он смотрит на командира взвода и говорит:

- Аймо, не ори, вражеский человек придет и усыновит тебя.

Раздается еда, и через некоторое время снаряжение готово к отправке. Кто-то полагает, что мы снова хотим заработать награды. Теуво агитирует:

-Ты, Имппа, спой песню “В госпитале” или лучше не надо, вражеский человек...

Теуво начинает петь сам: “На крыше госпиталя флаг с синим крестом” ...

Затем он обращается к Вейкко:

- Тебе следовало положить скрипку в свой рюкзак, и тогда мы бы дрались, пока ты играл бы почетный марш. Никто не поет, Калле вон там марширует с потной шеей вместе с Рупом. Вы должны спеть, например: ” Аккус пинтаа, Куккус панджа сипута ралиаа..." (Полная чушь.)

Теуво не удается уговорить кого-нибудь спеть с ним, потому что мальчики раздражены, ожидая, что их ждет очередная напрасная миссия. Тару бежит впереди наряда, взволнованно обнюхивая землю, она никогда не унывает. Она действительно хороший друг для всех нас. Она спасла жизнь многим людям, и она полна энтузиазма, несмотря на то, что она тоже подорвалась на мине. Похоже, она осознает свой долг друга людей в этих деревнях в лапландской глуши и врага партизан. Тару - доброволец, как и все остальные бойцы, но никто не хочет признавать, что они добровольно оставили свою старую форму в особых условиях Лапландии.

Напильник идет вразвалку, а на шее у него висят никелевые посевные орудия (SMGS). Журналы задают ритм маршу, и ритм нормальный для человека из Лапландии. Каждый человек усвоил это с течением времени. Тело мужчины приняло это как лучший стиль. То есть необходимость и привычка сформировали ритм.

Мы только что добрались до Кемийоки. В одном месте вражеский патруль снес сарай и соорудил из бревен плот для переправы через реку. Мы пересекаем реку на лодках вверх по течению и возвращаемся к месту, где, по нашим оценкам, высадился враг. Трудно определить это, потому что, конечно, плот был выпущен в поток.

Тару обнюхивает какие-то веточки и направляется на юг через чащу. Мы на верном пути. Вражеский патруль опережает нас примерно на десять часов, и мы не думаем, что догоним. Теперь все молчат. Мы просто следим за шагами человека впереди и продолжаем наступать на одни и те же следы (риск мин и т. д.). прим. ред.). Время от времени мы бросаем взгляд на плечи и шею человека впереди. Наши шеи покраснели, и пот проступает сквозь гимнастерки. От наших спин идет пар, а мошки сосут кровь. Мы наносим на лицо и руки смоляное масло. Жирный пот заливает нам глаза:

Кто-то произносит это вслух:

-Если бы мы только могли избавиться от этих кровососов, тогда мы бы как-нибудь справились с соседями.

Мы выбрались из болота на низкий гребень, покрытый лишайником, и Тару начинает бегать взад и вперед. Мы останавливаемся перекусить и решаем сварить кофе. Большинство из нас просто закуривают, и сигареты Juno (немецкой марки) начинают тлеть. Кто-то достает коробку “Työmies” (финский бренд) и говорит:

- Нет смысла курить домашнюю дрянь, пока есть табак.

Аймо и некоторые другие остановились в некотором отдалении, и вскоре все сплотились вокруг них. Аймо тычет палкой в кучку золы и говорит:

"Там у них был небольшой костер", и, изучая свою карту, он продолжает:

" Они прошли долгий путь. Если они пытаются добраться до железнодорожной линии Салла, которая составляет не менее шестисот километров в обе стороны, сосед - крепкий орешек.

Теуво прерывает выступление Аймо, интересуясь:

-Что там нюхает капрал?

Элиас приближается, выглядя хитрым.

- Ну, ты что-нибудь нашел?

- Поверьте мне, мальчики, среди них есть женщина. Я полностью уверен в этом. Если бы был просто другой Ваня, он использовал бы только палку, как и все остальные.

- Конечно, Элиас способен вынюхивать факты, как сосед Тару.

- Давайте встанем и последуем за ними, - сказал Аймо.

Некоторые мужчины делают последнюю затяжку, и файл начинает переваливаться. Кто-то хвалит Тару, говоря, что у нее обоняние лучше, чем у Эльяса. Файл сформирован, каждый находит свое место. Тару бежит впереди нас, время от времени останавливаясь, чтобы подождать нас.

Теперь мы прошли около тридцати километров, и рюкзак становится тяжелым. Кто-то спотыкается, и его журналы гремят. Кто-то ворчит:

- Не ползи, звон может быть слышен за километры.

Пустыня велика, она не дает пощады ни местным жителям, ни незнакомцам. Иногда это служит прикрытием, иногда это удивляет. Когда пулеметы открываются, это для нас или для них. Наши щеки на мгновение бледнеют, когда рядом с нами падает приятель, но вскоре болезненный юмор поднимает нам настроение и вытесняет страх.

Мы подходим к широкому болоту и решаем пересечь его прямо. Тару добралась до болота, но она уклоняется. Взвод следует за свитой, потому что ведущие заметили двух партизан, собирающих морошку. Тару подползает к своему проводнику, и Вейкко сажает ее на поводок. Мы выстраиваемся в линию и начинаем обходить справа, где у вражеского патруля может быть костер. Мы стараемся не издавать никаких звуков и подаем сигналы жестами. Мы стремимся к сюрпризу, потому что это половина победы. Наше правое крыло продолжает обходить врага и находится в его тылу.

Впереди на болоте есть небольшой пруд, а за ним - группа елей. Мы останавливаемся и укрываемся, потому что среди елей поднимается дым. В этот самый момент справа открываются SMG. Мы можем отличить звук нашего оружия от звука оружия противника. Советские пулеметы похожи на кваканье, в то время как наши издают более резкие звуки. Нас трое рядом друг с другом, и Отто высказывает мнение:

- Вон там зарабатываются медали.

Оружие справа замолкает, но когда мы бросаем взгляд налево, мы видим, что двое сборщиков ягод пытаются присоединиться к остальной части своего патруля. Мы направляем наши пистолеты-пулеметы на бегунов, и за короткое время три магазина опустошены. Пустыня снова молчит.

Мы слышим голос Аймо:

-Сплачиваемся здесь.

Мы направляемся на его голос и, подойдя к костру, видим, что там пятеро павших. Мы зажигаем. Наши руки, как правило, дрожат, но никто не обращает внимания, пытаясь скрыть свое волнение. Эльяс подходит к маленькому падшему и говорит: "

Ни за что, мальчики, такой невысокий мужчина и такая широкая задница. Не может быть правдой.

Он переворачивает мертвых, и мы смотрим на лицо красивой молодой девушки. Ее темные глаза слегка приоткрыты. Кто-то говорит:

- Закрой ей глаза.

Аймо приказывает нам взвалить на плечи рюкзаки, и начинается обычная гонка на базу. Мы прибываем в наше жилье светлой летней ночью Лапландии. Позади нас путь в шестьдесят километров, он занял у нас восемнадцать часов. Снова палатки наполнены равномерным храпом. На этот раз пустыня была на нашей стороне, все мы вернулись.

Viljo Vierimaa, Рука судьбы. Журнал “Канса Тайстели”, 10. 1960

https://kansataisteli.sshs.fi/Tekstit/1960/Kansa_Taisteli_10_1960.pdf

(JR54, полк финской 6 ID, сражался вместе с подразделениями вермахта в Лапландии)

Это был 1941 год.

Войска в секторе Салла, финские и немецкие, пересекли границу в первые дни сентября и продолжили свой путь в пустыне, сражаясь. Произошло сражение на реке Войта, был пройден водопад сопки Лысая, и, наконец, впереди была река Верман, линия фронта была установлена там окончательно 19 сентября 1941 года.

(https://cont.ws/@wildgoose/2487442 - немецкий взгляд на события вокруг сопки Лысая, https://cont.ws/@wildgoose/1223120 - ЖБД 122 сд с 30.07.1941 по 27.09.1941 и https://cont.ws/@wildgoose/1362030 - ЖБД 104 сд за 1941 год, и

https://lubimeg.blogspot.com/2013/11/3663-101.html - Битва да высоту 366.3 (Михаил Грабовский)

Медицинская помощь

“Завоевания не стоили жертв”, - таков вердикт военных историков. Мы, кто был там, не знали этого, но тот факт, что была установлена твердая линия фронта, был для нас приятной новостью. Наконец-то марши по лесам и переходы вброд по болотам закончились. III батальон IR-54, кроме того, имел счастье быть отправленным на отдых и восстановление сил в настоящее время в качестве резерва дивизии (6 ID).

Автор был повышен с должности командира роты до заместителя командира батальона, пока майор А.Г.Аримо находился в кратком отпуске. Был тихий октябрьский день, когда мы спокойно сидели в палатке Командного пункта с адъютантом батальона. Мы согласились, что немцы действительно превосходно снабжали свои войска. Нашу болтовню прервал телефонный звонок. Адъютант, лейтенант Пенттила встал и ответил на звонок, затем он передал трубку нижеподписавшемуся.

-Это полковник. Говоря, Мякиниеми, не могли бы вы немедленно приехать ко мне в “Карху”?

-Да, сэр!

-Что теперь? Спросил адъютант.

-Не знаю, это должно быть что-то, что нельзя обсуждать по телефону. Лучше всего, чтобы вы оставались здесь, рядом с телефоном.

Опорный пункт под названием “Карху (Медведь)”, где оказался заместитель командира дивизии, полковник Август Мякиниеми, находился всего в одном километре от командного пункта батальона.

Опорник "Карху", где заместитель командира дивизии полковник Август Мякиниеми проживал, был всего в одном километре от командного пункта батальона. Прошло совсем немного времени, и командир роты уже докладывал командиру. Он начал свой брифинг, кашляя и подергивая плечами.

-Враг направил в наш район большой патруль, если быть точным, 999 человек. Наш погранбатальон (Пограничная рота) взяла в плен авангардных разведчиков. Патруль был обнаружен в первый раз позавчера, и они отдыхали. Прошлой ночью они внезапно отправились в путь. Патруль возглавляет полковник Жуков (начальник 101-го пограничного отряда СССР). Он состоит из советских военнослужащих пограничников. Их задача - освободить военнопленных на (немецкой) авиабазе (Алакуртти) и уничтожить авиабазу. Согласно последней имеющейся информации, их видела передовая рота лейтенанта Питкянена, где они разводили костры.

-Вы должны взять свою роту, усиленную пулеметом и минометным взводом. Для мужчин и вьючных лошадей предусмотрен грузовой транспорт. На авиабазе Алакуртти вы найдете руководства, предоставленные батальоном Веттерстранд (капитан Лео Веттерстранд), они предоставят вам подробную информацию о противнике. Из Алакуртти вы должны немедленно перейти к лейтенанту. Питканен, чтобы сотрудничать с ним, чтобы уничтожить врага. Дальнейшие приказы будут отданы позже капитаном Веттерстранд.

Три часа спустя в октябрьской ночи загрохотали грузовики. Еще час, и рота с подкреплением была выгружена по периметру авиабазы Алакуртти. Проводники заверили командира роты, что знают дорогу – от командира батальона не было никакого сообщения – ситуация, очевидно, была такой же, как днем. Была почти полночь, когда Рота начала медленно маршировать по широкой дорожке, начинающейся по периметру взлетно-посадочной полосы. Тропинка была слегка видна, потому что на земле лежал снег. Он следовал по извилистому руслу берега реки Тунца, и примерно в трехстах метрах от аэродрома мы миновали немецкий сторожевой пост, мужчины стояли за своим MG. Они сообщили, что впереди все спокойно.

Конечно, подумал командир роты про себя. Я думаю, что Веттерстранд и Питканен отправили бы сообщение, если бы враг был на ногах. Примерно в ста метрах от сторожевого поста перед нами были замечены люди. Командир роты сразу же направился к голове колонны и идентифицировал людей как линейный патруль по устранению неполадок батальона Веттера.

-Сержант, какие новости?

-Линия к Питканену недавно оборвалась. Мы чиним кабель. Сэр, там перед нами что-то есть.

-Немецкий патруль ?

-Мы думаем, что это русские.

-Там также есть немецкие патрули, они ищут Жукова. Как там могли быть русские, летное поле всего в 300 метрах от нас. Давайте все равно проверим.

- Капрал Кивиниеми, возьми пару человек и двигайся вперед! Давайте узнаем, кто там. Эти парни утверждают, что болото вон там кишит врагами. Подход со стороны роты остается там, где мы есть сейчас.

Кивиниеми отправился в путь и исчез в сумерках. Мы слышали только шаги патрульных, пока они тоже не исчезли. Вдруг мы услышали крик капрала:

- Кто там?

Командир роты тоже навострил уши:

Может ли в конце концов что-то быть, черт возьми? Но этого не может быть – там могут быть только придурки.

Еще дважды раздавался крик капрала, за которым следовала тишина. Затем лес внезапно ожил: темная ночь наполнилась музыкой винтовок, ручных и тяжелых пулеметов, трассирующие пули прошивали крышу в нескольких метрах.

Кивиниеми побежал к своему командиру.

- Враги там, весь лес полон ими.

- Там могут быть эти чертовы придурки, которые снова заблудились. Они могут принять нас за Жукова.

Больше не было времени размышлять над этим вопросом. Стрельба стала более интенсивной, и на немецкоязычные крики командира роты ответили выстрелами из винтовки и огнем из пистолета.

- Бегун! Поставьте пулеметы на фронт! Взводы Кнуут и Матти, становитесь на линию огня и быстро!

Не было необходимости торопить командиров взводов. Атакующий враг побудил огневой рубеж быстро подготовиться. Наши винтовки начали стучать, а пулеметы гудеть. Но MG и минометчики исчезли. Приказы офицеров роты не заставляли ручные пулеметы появляться на линии фронта, и все еще оставались сомнения в том, что мы можем столкнуться с придурками, и кто тогда будет признан виновным?

Было облегчением услышать в тот же момент знакомый крик “Ура” на фронте. В конце концов, это был правильный противник. Люди, напуганные первоначальным контактом, начали ползти к линии огня из укрытия на высоком берегу реки Тунца, и, наконец, MG открыл свою знакомую музыку.

- Они пришли недостаточно быстро, черт бы их побрал, подумал командир роты, идя вдоль линии огня. Но русские были действительно близо. Взводный Матти был уже почти нос к носу с ними. Тем не менее, за вражеским авангардом не было большого давления, и шум стрельбы доносился с широкой линии. Линия огня была в порядке, и немцы тоже не спали, раздвигая периметр аэродрома, полного людей. Продолжалась интенсивная стрельба, но особых проблем не было. Дивизионный полевой госпиталь, расположенный примерно в полукилометре от поля боя, был занят всю ночь, эвакуируя своих пациентов в безопасное место. Врачи почувствовали себя немного неуютно, когда пули начали пробивать стены казармы.

Три или четыре часа спустя стрельба стихла, очевидно, русские изменили свой план. Лапландская ночь еще не превратилась в рассвет. Только на рассвете мы смогли увидеть, что было достигнуто. Перед позициями лежали мертвые враги. Темнота мешала нам и русским в равной степени. Погибло от 30 до 40 человек, среди наших потерь был один KIA и около десяти WIA.

Однако ситуация продолжалась. Рота пошла по следам противника, догнала его, и в 4-5 км от предыдущего места дислокации произошел бой. Следующей ночью они миновали последнюю из полевых укреплений Питкянена и, наконец, разбили лагерь, пройдя 30 км, усталые и в холодную погоду. Там они также встретили рассеянную роту Гауптмана Беттра, которая попала в засаду в Реповааре. Наконец Рота застала врасплох неосторожного врага в их лагере и рассеяла весь отряд Жукова.

(Рассказ выше не подтверждается дневниками. Кстати, тот факт, что автор не упомянул точную дату и не назвал свою компанию, подразумевает, что вымысел сыграл свою роль. Наиболее близким совпадением по времени является приведенная ниже выдержка.)

Военный дневник II/JR54:

24.11.1941

00.10 часов лейтенант Саппи получил приказ отправить офицерский патруль к озеру Кутуярви. В то же время была установлена телефонная связь между Каарна и Койси (= Кой Витикка)

в 09.00 Саппи вернулся из патрулирования, он видел следы вчерашних 6-7 человек.

09.35ч. Каари сообщил, что на местности Ханхисальпа наблюдается приближение вражеского отряда численностью 20 человек, направляющегося вдоль его линии. К. получил приказ уничтожить противника, если численность не превышает 20 человек, и попытаться взять пленного.

09.45ч. 2-й лейтенант. Пеккаринен сообщил, что минометы находятся на огневых позициях.

10.20 Оживленный обмен выстрелами в секторе Каари.

В 14.00 противник обстрелял из 50-мм миномета (по крайней мере, 3 из них) район лагеря Каари. Немецкие батареи открыли огонь, и было видно, что враг отступает.

12.00 Офицерский (ведомый) патруль отправился из Кей-си 1+15 в Хирвиселкя.

14.30 Пелттари было приказано следовать с двумя взводами за отступившим противником.

16.00 Пелттари сообщил, что примерно в 1 км от линии фронта он обнаружил 8 павших врагов

16.30 патруль доложил, что противник, пройдя примерно 1 км по азимуту 45-00, повернул на азимут 00 и отступает восемью колоннами с расстоянием 8-10 м между каждой. По оценкам, в каждом файле по крайней мере два взвода. Такое формирование отступающих встречается впервые.

В 16.45 Вернулся офицерский патруль Кей-си, и здесь русский отступил по азимуту 45-00, а затем 00. в десяти файлах, расстояния 20-75 м, по оценкам, не менее одного взвода на файл. Линия, проведенная от Хирвиселкя “а” до Вителикковаара, последний “а”, пересекается линией от Вителикковаара, второй “а”, направо на север, в этой точке пересечения было обнаружено место для обеденного перерыва русских.

Потери: 5452, 5453 и 5469 человек, по одному раненому на каждого

25.11.1941

00.25 часов лейтенант Пелттари вернулся из преследования. Он нашел в Хирвиселкя “е” примерно в 400 метрах к северу от русского лагеря, который использовался по крайней мере пару ночей без костров. Площадь лагеря около 200х250 м, охраняемая, как на чертеже. С этого места патруль 2-го лейтенанта Таулу проследовал около 3 км к северу и обнаружил, что след ведет к __.

12.25 Батальону было разрешено покинуть свои позиции, как только командир сектора оберлейтенант Хейнрихс осмотрел позиции. После осмотра он поблагодарил капитана. Карасмаа за хорошие и быстрые действия, которые продемонстрировал батальон.

После этого роты были доставлены на грузовиках обратно в лагерь, а капитан Карамаа сообщил в штаб-квартире 6 ID.

Вейкко Йокела, Фланговая операция в дикой местности. Журнал “Канса Тайстели”, 02, 1961

https://kansataisteli.sshs.fi/Tekstit/1961/Kansa_Taisteli_02_1961.pdf

JR54/6 ID. Дивизия и полк были на 13-е июня 1941 подчинен немецким войскам армии «Норвегия» на территории Северной Финляндии. Полком командовал подполковник Армас Пихлаямаа, и они сражались на фронте Салла (Кемиярви-Кандалакша).

Автор, похоже, служил в 1–й роте, звание - возможно, командир взвода.

5 сентября 1941 года в 05.00 часов в 01.00, I батальон JR54 получил приказ отправиться в длительный обходящий марш к реке Верхний Верман. Ночь была непроглядно темной, осенний ветер трепал деревья и последние оставшиеся листья, когда роты одна за другой шли открытым строем по пути, отмеченному взводом егерей, навстречу своей неизвестной судьбе.

Местность была очень изменчивой, были мягкие болота и каменистые холмы, которые были почти непроходимыми. Это была трудоемкая местность, специально для вьючных лошадей, и строй батальона был разбит в нескольких местах на части, включающие роту или взвод, иногда только отделение. Но как только местность стала более ровной, пробелы закрылись, и колонна продолжала скользить, как большая змея, тихо и без жалоб.

За три дня до начала батальон находился в режиме ожидания вблизи старой государственной границы. Нам разрешили немного отдохнуть после тяжелых лесных боев. Наш отдых не был полным, потому что наши позиции находились на небольшом холме рядом с артиллерийской батареей, которую вражеские летчики и артиллерия встречали своим оружием несколько раз в день. Было немного неспокойно, но что вы могли поделать?

Поход в обход истощил ваше тело, но в то же время укрепил вашу силу воли. Напряженное ожидание неизвестного будущего увеличило ваш тираж, и беспокойный период отдыха остался в прошлом. Нужно было попытаться направить всю энергию, которая у тебя была, на решение предстоящих задач, и прошлое должно было уступить место настоящему. Белые тряпки, развевающиеся на рюкзаках, сообщили следующему человеку, где оказался человек перед ним. Время от времени человек из досье падал лицом вниз, но, подгоняемый тихим проклятием, он вставал и спешил наверстать упущенное. Мы даже прошли мимо вражеской минометной позиции на небольшом расстоянии, выстрелы и грохот были слышны на удивительно близком расстоянии. Один безрассудный человек хвастался и предлагал, чтобы мы захватили всю позицию, включая болтунов, но поскольку поход батальона только начался, от этого плана пришлось отказаться. Молчаливый, осторожный и неуклюжий марш продолжался все глубже во вражеский тыл.

Наступил рассвет, был прохладный осенний день, и наступление все еще продолжалось. Только в сумерках вечера разведчик внезапно укрылся. Мы только что миновали вертикальную скалу высотой от 6 до 8 метров. Острие копья обошло его и начало подниматься по пологому склону холма в качестве разведчика, рядового. Кантола из Торнио дал понять, что впереди нас что-то ждет.

Вскоре Кантола стрелял длинными очередями из своего пистолета-пулемета. Батальон растянулся в линию, и тогда мы

обнаружили, что прямо перед нами на склоне холма находятся вражеские наземные бункеры, а дульное пламя, хорошо видимое в сумерках, мерцало слишком близко. Завязалась перестрелка, когда наш батальон оказался, как на блюдечке, на склоне холма, под вражеским огнем.

- Привет! Кантола - Кантола – куда ты идешь? Калле Или-Пеккала кричал Кантоле, продолжая ползти вперед.

- Не уходи, Кантола, не уходи!

Или-Пеккала бросился рядом с Кантолой и услышал, как он сказал напряженным голосом:

- Я собираюсь заработать отпуск!

Или-Пеккала, командир отделения, конечно, знал, что Кантола подал прошение об отпуске еще до начала этого обходного маневра, потому что его жена серьезно заболела незадолго до родов, но его прошение было отклонено. Теперь он, похоже, зарабатывал кредиты любыми способами. Возможно, Кантола рассуждал, что уничтожение бункера перед нами стоило бы небольшого отпуска.

ы знали Кантолу с гражданских времен. Он был невысоким, бесстрашным человеком с темными горящими глазами, с невыразительным выражением лица. Он обладал такой дозой финского упрямства, которую нельзя было ожидать от такого низкорослого человека. Но на войне даже малое может стать великим. Он родился в маленькой семье, зарабатывал на хлеб с самого раннего возраста, жизнь воспитала из него человека, способного проявить себя как в гражданской жизни, так и на войне.

Рядовой Кантола был оскорблен отказом в отпуске и, чтобы получить его, был готов рискнуть всем, включая свою жизнь. Он продолжал подползать ближе к бункеру, его большой рюкзак, который он все еще нес, просто покачивался. Прямо перед ним было хлопающее дульное пламя пулемета. Кантола немного приподнялся, возможно, чтобы бросить ручную гранату в оружейное гнездо, когда раздалась единственная вспышка дульного пламени, и Кантола пригнулся. Вскоре Кантола снова пошевелился, и раздался еще один одиночный выстрел. Теперь Кантола повернулся на бок, и трассирующие пули начали свой дьявольский танец вокруг него, поднимая грязь. В Кантолу попали две снайперские пули, одна из которых была смертельной. Кетола нашел свое последнее пристанище рядом с мемориалом в разделе военных захоронений кладбища в Торнио, но ребенок, который должен был родиться, потерял своего отца. Смелость ослепила Кантолу, а любовь к семье заставила его неверно оценить ситуацию.

Из тыла в 1-й роты был передан приказ:

- Рота должна расформироваться, как только они передадут позиции немцам. Сборный пункт под отвесной скалой.

Перестрелка продолжалась. Наступила темнота. Внезапно нас обстреляли сзади. Теперь мы оказались между двух огней, это то, о чем каждый мужчина думал в первую очередь. Мы окружены?

Командир III взвода выскочил со своей позиции и приказал своему Связному, ожидавшему рядом с ним:

- Следуй за мной!

Инстинкт командира взвода подсказал ему, что огонь с тыла, особенно огонь из автоматического оружия, звучит иначе, чем огонь, доносящийся с фронта. Должно быть, произошло недоразумение, немцы, возможно, ошиблись в темноте – и теперь они стреляли нам в спину.

Холодный пот выступил на лбу командира взвода, его рубашка уже приклеилась к телу – от пота боли. Танцевальными шагами он и его Бегун пытались увернуться от очередей пуль, которые неприятно жужжали совсем рядом. Линия стрелков была не дальше, чем в 40 метрах – услышат ли они крики?

-Finnen – Finnen – Wir sind Finnen! Это то, что они пытались кричать. Двое мужчин продолжали спотыкаться и, наконец, они плюхнулись среди стрелков, тяжело дыша и повторяя:

-Финнен – Финнен!

Теперь дело прояснилось – в тылу были немцы – те, кто должен был занять позиции у нас. Огонь был немедленно прекращен – немцы были пристыжены и раздражены инцидентом. Были подшучивания, грохот, ругань, которые указывали на цель для настоящего врага. Вскоре снаряды начали падать среди нас. В темноте вечера было ужасно красивое зрелище - видеть, как снаряды ударяются о скалистый склон и, разрываясь, создают радужные фигуры.

Начался сильный дождь, когда финны сдали свои позиции и отступили под прикрытие скалы. Стрельба на склоне продолжалась, но мы привязались под прикрытием скалы, чтобы хоть как-то укрыться от дождя. Палаток не было, нам очень хотелось спать, а до рассвета оставалось много времени. Мы нашли какое-то укрытие и проспали остаток ночи.

7 сентября батальон развернулся, чтобы расширить немецкий левый фланг, и атака продолжилась. Мы снова столкнулись с той же укрепленной линией бункеров. Теперь при дневном свете и после прекращения дождя атака при поддержке минометов легко сломила сопротивление противника. Каждый человек шел легче, воодушевленный прорывом вражеской линии.

Впереди нас был небольшой пруд, а слева - река. 1-й отряд во главе с капитаном. Сегерстроле проник на перешеек между рекой и прудом. Цель была именно в нашем представлении.

- Черт возьми, какие–то люди впереди!

Это был сержант. Голос Или-Пеккалы и в тот же момент его автомат зажужжали, и люди остались там. Четверо врагов лежали на мху, их губы были темными от поедания черники, а языки навсегда замолчали. Короткая очередь Илип-Пеккалы уничтожила патруль в одном месте. Их кровь медленно капала на кусты черники, и их тела неприятно подергивались, когда мышцы медленно холодели. Один из наших мужчин прочитал тихую молитву за их души, они тоже были невиновны в этом водовороте.

Но мы должны были продолжать. Мы уже видели дорогу Салла-Кандалакша перед нами. Между нами и дорогой были абати и линия электропередачи. Наше продвижение было остановлено за абати – мы окопались, и нам прислали пару ручных пулеметов для огневой поддержки. Враг начал беспокоить наши окопы огнем из 50-миллиметровых минометов. Большая часть роты отступила за линию фронта на отдых, на позициях остались только часовые.

Ночь прошла спокойно. На рассвете враг начал обстреливать нас изо всех сил из своих трех 50-миллиметровых минометов. Мы укомплектовали наши позиции и начали их улучшать. Было неприятно подвергаться минометному обстрелу. Бомба падала внезапно, почти бесшумно и взрывалась при ударе о землю. Мелкие осколки, рассекая воздух, жужжали, как мошки. Три ствола стреляли бомбами по перешейку, словно соревнуясь в скорости стрельбы, а мы окровавленными пальцами и обливаясь потом рыли окопы. Возможно, кто-то молился о защите свыше, когда спешно копал какое-то укрытие для себя.

Я лежал в своей плохо вырытой яме с сержантом Мякивуоти рядом со мной. Человеком с другой стороны от меня был стрелок ручного пулемета Таскила. Обстрел все еще бушевал вокруг нас, и мы по очереди заглядывали в укрытия на нашем фронте. Я знал, что наше положение было шатким, потому что опыт подсказывал мне, что враг не позволит нам проникнуть на их территорию без контрмер. Довольно скоро местность перед нами была усеяна людьми в коричневатой форме. Там они шли под прикрытием минометного огня. Некоторые ползали на четвереньках, другие бежали, как на тренировке. Возможно, они воображали, что удивят нас.

- Посмотрите – просто посмотрите на толпу – стреляйте, стреляйте! Капрал - Воскликнул Мякивуоти. Его крик был спонтанным, когда он наблюдал за местностью.

В тот же момент вся наша линия открыла огонь, и десятки людей, ползущих перед нами, были уничтожены.

Не стреляйте – не стреляйте – они могут услышать, где мы ! Таскила поспешно закричал, когда никель летел в двух направлениях, конечно, нападавшие знали, где мы были.

Наши два ручных пулемета расходовали трассирующие пули лента за лентой, но враг продолжал подбираться ближе, несмотря ни на что. Ущелье было шириной от 10 до 12 метров, и нескольким солдатам удалось его преодолеть.

- Иди судаа - иди судаа - руки верх, кричал командир взвода.

- Не ори, они не быдло ! Таскила кричал. Но шум битвы и жажда крови тоже загипнотизировали командира взвода.

- Стреляйте – стреляйте - они идут на нас. Ты, проклятый, получи это!

Это был Мякивуоти, и он сердито швырнул ручную гранату через абати. После взрыва человек в коричневом выскочил из укрытия прямо в окоп командира взвода. Он зашел, и последовал дикий матч по борьбе – на некоторое время. Враг был безоружен и хотел сдаться. Там мы лежали бок о бок, военнопленный искал укрытия больше, чем владелец окопа. В тот же момент в нашем тылу началась война, и пули свистели над плоской местностью, выбивая землю и деревья прямо на нашей линии.

Мы окружены? Это была самая первая мысль в голове каждого человека. (Финские солдаты ничего так не боялись, как попасть в окружение) И мне пришлось делить свой окоп с военнопленным. Нам нужно было разобраться в ситуации, и немедленно. Я отобрал несколько человек и своего Связного и приказал им поддерживать связь. Мужчины поползли на четвереньках и вскоре скрылись из виду. За абати в нас стрелял пулемет, а еще один - дальше, держа нас на мели, но настороже.

В полдень огонь, направленный на нас с фронта, утих, и остальные враги отступили и побежали, оставив после себя десятки убитых. Битва позади нас также постепенно прекратилась, и я смог передать украинского военнопленного компании CO. Враг потерпел поражение, несмотря на их хорошие попытки. Их целью было нанести нам поражение двусторонней атакой и вернуть перешеек.

Некоторые из нападавших в тылу бежали на остров посреди пруда на досках. Некоторым удалось это сделать, но остров был маленьким, безлесным и без какого-либо другого укрытия. У кромки воды рос тростник, который некоторое время прикрывал врага. Сбежать с острова не было никакой возможности. Весь день мы охотились за посетителями острова, и их плавательные туры были очень короткими из-за нашего точного огня

Чтобы отомстить за свое поражение, враг направил на нас восемь самолетов, они сбросили на нас свой груз. С малой высоты точность стрельбы была хорошей, и четверо наших людей погибли, а полдюжины были ранены.

Всего через несколько дней окружение было завершено, и дорога была открыта. Каждый день до этого был связан с недостатком сна, боями и самопожертвованием. После того, как дорога была открыта, нам было предоставлено несколько дней R & R для разнообразия. Несколько больших синиц и сибирских соек весело прыгали вокруг наших палаток и выпрашивали лакомые кусочки. Их не интересовали десятки и сотни мертвых, лежащих в пустыне, как источник пищи – они хотели получить немного сыра.

(Кантола, Эрик Ульрик, 1-й рядовой JR54, гражданский рабочий на заводе. Родился 14.4.1909. Умер 6.9.1941 в Толвантоярви. Возраст 32 года).

Выдержка из ЖБД JR54 или 1-го батальона этого же полка:

3.9.1941

10.15. Рота получил приказ двигаться на восток по дороге примерно в 400 метрах от 70-го дорожного поста. Батальон двинулся во главе с капитаном. Покела в указанное место. Когда-то там были установлены палатки и размещены местные охранники.

4.9.1941

Отдых и чистка оружия. Вражеская тяжелая артиллерия обстреляла территорию лагеря. Жертв нет.

5.9.1941

Все еще отдыхает. Мы получили новое снаряжение.

10.00. Рота получила приказ готовиться к маршу. Мы должны были взять с собой палатки и боеприпасы на вьючных лошадях.

6.9.1941

Наш батальон был подчинен немецкому штурмовому батальону.

03.15. Батальон присоединился к батальону после немецкого батальона, 1-я рота впереди. Мы продвигались по прибрежной дороге, затем вдоль старой линии границы. Наша цель: высота 366,2. (на русских картах высота 366.3 чуть севернее сопки Лысая. Прим).

17.00. Мы достигли точки примерно в 2 км к западу от высоты 366,2. Батальон сгруппировался для атаки следующим образом: справа 1-я рота как ведущая рота, который должен был поддерживать связь с немцами справа от нас. Слева от 1-й роты идет 2-я рота и слева от них 3-я рота, пошатываясь, отошли в тыл. Когда группировка была завершена, началось наступление.

В точке примерно в 1 км к западу от точки 366.2 враг вступил в бой. Атака продолжалась медленно. Когда мы преодолели половину пути вверх по склону, у нас начались потери. В сумерках вражеские позиции обнаружить не удалось. Немецкая рота справа от нас отошла немного в тыл, потому что они понесли большие потери. Я доложил командиру батальона, что трудно добиться какого-либо прогресса, и попросил инструкций. Батальон сообщил, что нет необходимости продвигаться вперед, поскольку немцы остановились. Копайте глубже.

Потери: Арво, Тоими; Кантола, Эркки; и Куосманен, Отто Вилле, WIA Korpi, Akseli; Hietala, Aapeli; Kotajärvi, Väinö.

Немцы должны были захватить сектор 1-го кой сразу вечером, но они не прибыли. Ночь была дождливой и очень холодной.

7.9.1941

в 06.00 немцы захватили сектор 1-й роты.

В 06.30 я доложил в штаб батальона и нам была поставлена задача обезопасить сектор от озера Юля-Вьельмаярви (?) Пройдите около 600 метров, чтобы добраться до небольшого пруда. На дальней стороне пруда была 2-я рота.

В 12.00 мы получили приказ продолжать наступление. Первой целью была линия ручья на юго-западе озера Юля-Вильмаярви. Один взвод пулеметов и одна 14-мм винтовка AT (ПТ-ружье 13.44-мм https://warspot.ru/6357-slonovoe-ruzhie-iz-finlyandii) были подчинены __. Минометный взвод был в готовности поддержать атаку. На нашем правом фланге была 2-я рота.

Продвинувшись примерно на 500 м, противник открыл интенсивный огонь с восточной стороны линии малого ручья, где противник оказался на полевых укрепленных позициях. 2 человека из пулеметного взвода были ранены. Атака застопорилась, но после того, как минометный взвод выпустил 15 мин, нам удалось продолжить. Враг оставил позиции и отступил.

Наступление продолжалось без сопротивления и в 17.00. Мы оказались примерно в 800 метрах от цели, когда командир батальона отдал приказ остановиться. Мы отправляли разведывательные патрули на фронт. Первый патруль вернулся через 10 минут и сообщил, что примерно в 500 метрах от того места, где мы оказались, находится вражеский пулемет. Враг был на позициях и Эйно Симоне было поручено отбросить врага через реку с двумя отрядами. Капрал Уймонен атаковал без колебаний и громко кричал на русских, которые немедленно оставили свои позиции, отступив через реку Вильмайоки на ее восточную сторону. Батальон разбил лагерь на ночь. Мы установили охрану на близком расстоянии и приготовили суррогатный кофе в ожидании еды.

22.00. Капрал Пууса принес палатки и сухую еду. Были установлены палатки.

8.9.1941

06.00. Продвижение продолжалось. 1-й Кой был размещен на левом фланге батальона Целью была линия озера примерно в 3,5 км к юго-востоку от Юля-Вильмаярви.

12:00 часов в полдень мы прибыли к цели.