Как разваливали СССР, или "Крах государственности" Часть 2.

Часть вторая, -  продолжение части первой: https://cont.ws/@zauralec47/24...

Дворцовые перевороты 1991 года

Ухудшение уровня жизни вызывало неприятие в обществе, к разочарованию в пустопорожних заявлениях М. С. Горбачёва. Экономика страны шла под откос, объёмы производства сокращались, цены неуклонно ползли вверх, появилась безработица, прилавки магазинов пустели. Забастовки стали будничным явлением. Но «элиту» Горбачёв вполне устраивал. Для неё он и впрямь не имел альтернативы!

Некоторые полагают, что Горбачёв «беспомощно барахтался в потоке событий, увлекавшем его в гибельный водоворот». Да нет же, он себя прекрасно чувствовал. Он был специалистом по «консенсусу», и, не имея собственных мыслей, оставаясь генсеком, а затем президентом, раздал все основные рычаги управления страной, в том числе СМИ, так называемым «прорабам перестройки», своего рода боярам, а сам стоял над ними и произносил красивые речи. Плана действий у него не было, а раз не было планов, то нечего было контролировать и не с кого спрашивать. То есть «команды Горбачёва», как объединения единомышленников, не существовало.

Поэтому «элита» его и полюбила: он, что называется, жил сам, и другим жить давал. При нём было спокойно: он объявил перестройку и дальше только и делал, что рассуждал о «новом мышлении», а каждый «боярин» поступал, как считал нужным.

Дал ли он сам отмашку прессе к началу кампании очернения Ленина? Нет, ведь он клялся именем Ленина, лично открыл шикарный памятник ему на Калужской площади в Москве. Будем ли предполагать, что Горбачёв сам не то что инициировал, а даже задумал многоходовую комбинацию с реорганизацией внешней торговли и сломом финансовой системы? С гласностью, разнёсшей вдребезги любимый им социализм?.. Не мог он ничего придумать сам. Известно, что даже антиалкогольную кампанию придумал не он, а Е. К. Лигачёв.

Вот яркий пример, насколько он был «элите» нужен. На пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 24‒25 апреля 1991 года, предполагалось определить пути развития страны (и это после шести лет «перестройки»!). С первых минут соратники подвергли Горбачёва жёсткой критике, и он тут же поставил вопрос о своей отставке с поста генерального секретаря. И члены ЦК стали просить его не делать этого, остаться на капитанском мостике. Самое интересное: после такого «стресса» участники пленума забыли, что собрались для обсуждения путей развития страны.

Со времён Хрущёва власть ради своего самосохранения подбирала себе сотрудников интеллектуально более убогих, чем начальники. Потом сотрудник сам становился начальником, некомпетентным ни в чём, кроме интриг, и подбирал себе смену среди ещё более убогих. Помните «Закон Калюжного»? «В России на смену серым непременно приходят ещё более серые». Появление на вершине власти такого серого функционера, как Горбачёв, стало итогом деградации замкнутой касты вождей. Точно так же в результате «отрицательного отбора» в верха попали Ельцин и все остальные руководители.

Оппозиционная деятельность Ельцина ничуть не противоречила перестройке — ведь он тоже говорил о переменах. Правда, она противоречила властным интересам «центровых» руководителей. Говорят, реформаторский бум, начавшийся с его возвышения после 1991 года, был «революцией людей второго и третьего эшелона в руководстве». И опять среди тех, кого вознесла эта следующая после начала перестройки «революционная волна», не оказалось ни одного достойного человека. Так что кризис в стране был прежде всего кризисом управления, кризисом кадров.

Усилиями члена горбачёвского Политбюро А. Н. Яковлева почти все СМИ к лету 1991-го оказались в руках оппозиции тому же Горбачёву, а конституционно избранным президентом РСФСР стал 12 июня Б. Н. Ельцин. Собравшийся вокруг него блок был не менее разношёрстным, чем несостоявшаяся команда Горбачёва. Единственное, что объединяло этих людей — это стремление сесть наверху, чтобы обеспечить себе безбедное и безопасное существование. Они строили свою политическую борьбу на критике и сталинизма, и застоя, и Горбачёва, но никакой программы не предлагали.

На этом фоне произошло то, что получило название «путч ГКЧП».

Тогдашний премьер-министр СССР В. С. Павлов вспоминал:

«Из доклада приехавших товарищей однозначно следовало, что Горбачёв выбрал свой обычный метод поведения — вы делайте, а я подожду в сторонке, получается — я с вами, нет — я ваш противник и не в курсе дела. Об этом свидетельствовали и его ссылка на самочувствие, и пожелание успеха накануне, и „делайте, что хотите сами“ под предлогом завершения лечебных процедур».

Иначе говоря, путч не был стихийным. Пока Горбачёв с одними своими соратниками (из числа руководителей республик СССР) готовил Союзный договор, другие его соратники (из числа высших союзных бюрократов) готовили путч против этого договора. А Горбачёв — друг и начальник и тем, и другим, — отошёл в сторонку, чтобы посмотреть, кто кого из пауков сожрёт, и приспособиться к ситуации. Разумеется, участники ГКЧП понимали, какая роль им отводится в случае поражения, а потому практически бездействовали, считая, что если будет на то желание масс, то они эти массы возглавят, а если нет, то они ничего особенного и не делали.

Утром 19 августа радио сообщило, что Горбачёв, находящийся в отпуске в Крыму, по состоянию здоровья не может исполнять обязанностей президента, и на основании статьи 127(3) Конституции СССР руководство временно осуществляет Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) во главе с вице-президентом. В состав ГКЧП вошли: вице-президент Г. И. Янаев, премьер-министр В. С. Павлов, министры внутренних дел и обороны, председатель КГБ, член президентского совета по оборонной промышленности и другие. «Путч» был поддержан союзным кабинетом министров. По сути, в «заговоре» участвовала вся верхушка государственной власти СССР, за исключением самого Горбачёва.

Особой точки зрения ни по одному конкретному вопросу ГКЧП не высказывал, никаких шагов не предпринимал, кроме ввода в Москву бронетехники «для охраны общественного порядка». Так же, как у Горбачёва и Ельцина, у путчистов не было программы действий. Сегодня за них говорят, что они, де, хотели, опираясь на остатки силовых структур, не допустить распада Союза ССР, отсечь от госпредприятий паразитные кооперативные организации, опять подключить государство к управлению промышленностью. Так ли это — неизвестно.

Не было массовых выступлений народа в поддержку ГКЧП или против него, если не считать нескольких тысяч московских интеллектуалов, развернувших не абы где, а под окнами посольства США троллейбусы поперёк Садового кольца и вставших кордоном вокруг Белого дома. В Москве, несмотря на призыв Ельцина и мэра Г. Х. Попова, не забастовало ни одно предприятие, кроме биржи. Это подтверждает, что все политические конфликты перестройки — всего лишь «боярские» разборки, шедшие при полном безразличии подавляющего большинства населения страны.

В «путч» не были вовлечены никакие организованные политические силы. Высший оперативный орган партии — Политбюро, деятельности в этот период не вёл и решений не принимал. 20 августа в Москве находилось примерно две трети членов ЦК, однако проводить пленум не стали. Уголовные дела, возбуждённые после августа против областных организаций КПСС и против ряда членов Политбюро и секретарей ЦК были закрыты ввиду полной непричастности этих организаций к событиям в Москве.

ЦК КПСС от событий попросту самоустранился, а руководители республик сделали вид, что «путч» — внутреннее дело России. И только руководство РСФСР «встало на защиту Конституции и Президента СССР», при том, что это руководство было в оппозиции Горбачёву. Но теперь, чтобы убрать Горбачёва, Ельцину было нужно преодолеть ГКЧП, и он объявил приоритетной задачу спасения генсека-президента, оставаясь его врагом.

Утром 21 августа ситуация определилась: с Горбачёвым официально связались по телефону, к нему поехали вице-президент России А. В. Руцкой и российский премьер-министр И. С. Силаев. Они привезли Горбачёва в Москву, а членов ГКЧП арестовали.

В Москве Горбачёв сообщил, что он был арестован и лишён связи на своей даче в Крыму. При последующем расследовании эта версия подтверждения не получила.

Согласно версии, сформулированной Б. Н. Ельциным, а затем даже утверждённой Верховным Советом СССР, был совершён государственный переворот, организованный группой заговорщиков, которые были признаны преступниками. Эта версия, правда, тоже сомнительна: так, один из обвиняемых по делу ГКЧП, командующий сухопутными войсками генерал В. И. Варенников, отказавшийся от амнистии, был на суде признан невиновным «ввиду отсутствия состава преступления».

Хотя партия никакого отношения к ГКЧП не имела, именно против неё немедленно после победы над ГКЧП искусно направили гнев народа. Напуганные партбюрократы стали жечь в ЦК бумаги, после чего начался массовый захват партийного имущества: административных зданий, учебных заведений, издательств, типографий, домов отдыха и т. д. Можно сказать, новая российская власть занялась мародёрством.

Ельцин прямо в ходе заседания сессии Верховного Совета РСФСР под радостные крики депутатов подписал указ о роспуске КПСС. Вызванный на эту сессию Горбачёв подвергся невероятным унижениям со стороны Ельцина, который обращался с ним, как с нашкодившим учеником. И Горбачёв внял: в тот же день Секретариат ЦК КПСС принял постановление, что «ЦК КПСС должен принять трудное, но честное решение о самороспуске, судьбу республиканских компартий и местных партийных организаций определят они сами». КПСС лишили и власти, и собственности во внесудебном порядке, а члены партии подверглись гонениям.

В качестве исторического примера вспомним 1917 год. Двоевластие: Временное правительство и Советы. У правительства нет никаких планов действий. Ради «спасения страны» генерал Корнилов поднимает мятеж (путч). Противостоят мятежу в основном большевики; после победы они захватывают власть сначала в Советах, а потом и в стране, свергая Временное правительство. После чего начинается ожесточённое преследование «контрреволюционных элементов старого мира».

Спустя более чем семьдесят лет началось ожесточённое преследование коммунистов. Велась эта кампания с ужасающим размахом. Ю. М. Лужков писал:

«Москва, страна встали перед прямой угрозой расследовательского угара: образовывались всевозможные комиссии, учинялись допросы, собирались свидетельства очевидцев, которые были не на баррикадах, а в коридорах, курилках, что-то слушали и что-то услышали. Рекой текли письменные и устные доносы о неблагонадёжности-неверности святому престолу демократии. Сводились старые и новые счёты, велись подкопы под прямых и более высоких начальников, чьё место приглянулось какому-то проходимцу.

Надо было немедленно остановить эту вакханалию мстительных наветов, лжи, всевозможных разбирательств и уже вызванного ими страха. Мы хорошо знаем, что так начинается красный террор»[78].

А вот свидетельство полковника Генерального штаба В. Баранца:

«После августа в Вооружённых Силах буйным цветом расцвело стукачество. Министерство обороны и Генеральный штаб оно затронуло тоже. Шёл негласный и жёсткий конкурс на занятие вакантных должностей. Не все генералы и офицеры выдерживали испытание на порядочность и нередко применяли запрещённые методы устранения соперников — наушничество, представление компромата на конкурентов членам президентской комиссии… Началось гигантское моральное разложение в генеральском и офицерском корпусе»…

Что интересно, главой созданной в августе 1991-го комиссии по очистке армии от «неблагонадёжных» генералов и офицеров назначили генерал-полковника Д. А. Волкогонова, который много лет был не абы кем, а заместителем начальника Главного военно-политического управления Советской армии.

Произошла дезорганизация деятельности органов госбезопасности. 20 августа КГБ СССР подчинили российскому КГБ, на следующий день его начальником был назначен Л. Шебаршин — руководитель разведки, а уже 22 августа председателем КГБ стал В. Бакатин. По воспоминаниям генерала Н. С. Леонова, одновременно в комитете начала работу комиссия в составе О. Калугина, Г. Якунина и группы американцев. Сегодня известно, на кого работал Калугин: на США.

В стране в одночасье появилось чудовищное количество демократов — бывших сотрудников газеты «Правда», журнала «Коммунист», преподавателей и слушателей коммунистических академий, членов обкомов и даже ЦК КПСС, в общем, представителей бывших «дворян», чиновничьей элиты второго и третьего разбора. И это были не просто демократы, а самые радикальные демократы-антикоммунисты. Некоторые из них объясняли: «Мы находились на вершинах коммунистической власти только ради того, чтобы вместо нас тех постов не заняли худшие».

Определённо, у людей недостойных власть перехватили ещё более недостойные. Серых сменяли более серые и подлые.

На открывшемся 2 сентября 1991 года V Съезде народных депутатов СССР делегатам даже не разрешили следовать повестке дня. Н. А. Назарбаев зачитал «Заявление Президента СССР и высших руководителей союзных республик», которое было ультиматумом с требованием самороспуска съезда. Съезд был закрыт. 14 сентября созданный вместо Верховного Совета новый орган — Государственный Совет СССР, принял решение об упразднении большинства министерств и ведомств СССР.

Всю осень 1991 года по столицам бывших республик СССР колесил госсекретарь США Д. Бейкер, активно обрабатывая руководителей, подталкивая их к развалу Союза. Но они решили реанимировать подготовку Союзного договора (Ново-Огарёво II), правда, теперь всего лишь с целью создания конфедерации. Подписать договор выразили готовность десять республик: РСФСР, Украина и Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Азербайджан и Армения, Туркменистан и Узбекистан. Наконец 25 ноября проект был окончательно согласован, а 27 ноября опубликован. Он должен был быть подписан в декабре.

Именно такого договора о конфедерации добивалось движение «Демократическая Россия» от Ельцина совсем недавно, когда он согласовывал с Горбачёвым Союзный договор! Он упирался, и «демократы» ему тогда закамуфлировано грозили отказать в поддержке, если он останется на прежних позициях. Теперь Ельцин неожиданно оказался ещё большим радикалом, чем даже «Демократическая Россия». Ему уже не был нужен никакой Союз, ни как федерация, ни как конфедерация. Это лишний раз характеризует Б. Н. Ельцина как человека беспринципного, думающего только о себе.

8 декабря 1991 года, за несколько дней до подписания уже согласованного Договора, президенты трёх республик: Б. Н. Ельцин (Россия), Л. М. Кравчук (Украина) и С. С. Шушкевич (Белоруссия), не оповещая руководителей остальных семи республик, в местечке Беловежская пуща в Белоруссии тайно подписали соглашение о ликвидации СССР с целью сохранения единства. Первым об этом акте узнал от них самих президент США. Столь уж ли невероятно предположение, что за спиной российских «бояр», разваливавших Союз, стояли иностранные интересы?..

Через два дня, 10 декабря Кравчук и Шушкевич созвали Верховные Советы своих республик и ратифицировали соглашения о создании СНГ в составе трёх республик. 12 декабря его ратифицировал и Верховный Совет РСФСР. Только шесть депутатов нашли в себе мужество проголосовать против расчленения СССР, и лишь один — С. Н. Бабурин, публично осудил беловежский сговор.

История СССР закончилась.

Новые страны, созданные вчерашними членами Политбюро на руинах СССР, были молниеносно приняты в члены ООН. Так им была дана международная гарантия на случай, если вдруг обстоятельства сложатся для сепаратистов неблагоприятно: всякая попытка вновь вернуть их в Союз могла быть сорвана теперь уже с помощью международного сообщества. То есть Запад гарантировал необратимость разрушения Советского Союза.

Ельцин позволил оставить Горбачёву небольшую дачу под Москвой, право пользоваться кремлёвской клиникой, пенсию в размере зарплаты, две автомашины и 20 человек охраны и обслуги. Но мог ли Запад бросить такого заслужившего человека в нищете?.. По сообщению генерала Н. С. Леонова, госдепартамент США обратился с циркулярным письмом ко всем своим дипломатическим представителям за рубежом, рекомендуя оказывать постоянный нажим на правительства дружественных США стран, чтобы они содействовали политической выживаемости Горбачёва. Так и произошло: его приглашали для чтения лекций, участия в симпозиумах, конференциях. В самих США деловые круги и политическая верхушка неоднократно давали в честь Горбачёва благотворительные обеды, билеты на которые стоили тысячи долларов. Он написал брошюрку о своём «заточении» на даче в крымском Форосе; ходили слухи, что за эту брошюру американские издатели заплатили ему полмиллиона долларов.

Вообще получение гонораров «из-за бугра» стало для новых элитарных людей делом престижным. Например, председатель КГБ Бакатин, передавший американцам технологические секреты о новейшей системе аудиоконтроля, установленной в помещениях строящегося в Москве здания посольства, затем опубликовал свои «мемуары», и похвалялся, что получил за них 100 тысяч долларов, на которые построил себе дачу. Два прокурора — Степанков и Лисов, которые вели дела арестованных путчистов, в нарушение закона о тайне следствия и презумпции невиновности опубликовали за рубежом (неужели бесплатно?) известные им показания арестованных и свидетелей. Сам Ельцин дал согласие своему лондонскому литагенту Э. Нюрнбергу сочинить мемуары, как говорили, за семизначный гонорар. Многие другие деятели демократии тоже отметились мемуарами, изданными на Западе.

Можно предположить, что крупные гонорары за столь слабые тексты были скрытой формой оплаты политических услуг, оказанных этими авторами Западу. На российском книжном рынке их опусы появились много позже и не вызвали никакого интереса.

Вот вся история перестройки.