Что скрыто в слове деньги?

Продолжение темы, начатой тут

Что есть деньги? «Это посредник, придуманный для товарно-вещевого обмена» – ответит практически любой. А в чём смысл такого посредника? Видимо, в том, чтобы с ним было удобнее, чем без него – наверное, подразумевает ответивший. Но чтобы посредник приносил больше пользы, чем вреда, он, в первую очередь должен быть честным. Т.е., предоставляющим определённые гарантии, что люди, доверившие ему свой труд, не будут обокрадены в своих экономических правах.

Теперь представьте на минуту, что вы общаетесь с человеком, который не знает, что такое фальшивые деньги, и который никогда не задумывался, что такое явление может быть, и чем оно чревато для общества. В его языке нет понятия «фальшивые деньги» вообще, есть только понятие деньги, которое означает всё, что выглядит, как деньги. А ему начинаешь объяснять, что, деньги – это может, и хорошо, но вот фальшивые деньги, это, знаешь ли, плохо, и что если такие, как он, будут позволять себе действовать, исходя из непонимания этого, то всё закончится нехорошо либо для них, либо для всей экономики. А он не понимает – у него есть только два понятия: деньги и не деньги. И если «нет денег» – плохо, значит, «есть деньги» – хорошо. А когда ему говорят, что может быть и так, что «есть то, что ты называешь деньгами, но это плохо…», его ответ: «Я тебя не понимаю. Ты противоречишь сам себе. Всё это слишком сложно, и отстань от меня!». Это и был бы тот случай, когда человек своим непониманием создаёт почву для проблемы (и не только себе).

Аналогичным образом обстоит проблема и с современным обывателем в другом вопросе: что такое фальшивые деньги, он примерно понимает, а что такое честный посредник – задумывается не часто. Давайте подумаем: а что такое деньги в государстве? Деньги – это инструмент распределения экономических прав, выпуск которых контролирует власть. И может быть, по закону, она реально не имеет права увеличивать их массу в обращении. А может быть, имеет. Ну или, официально считается одно, а фактически происходит другое (в разных случаях по-разному). И вот интересно, перед тем, как запускать печатный станок, власти разных государств в каком проценте случаев спрашивают об этом народ? А то, напечатав лишнюю массу денег, система может вас обокрасть точно так же, как и фальшивомонетчик.

Давайте подумаем: сколько могут отнимать фальшивомонетчики у экономики современного государства? Может, в пределах одного процента, может, двух-трёх, может, пяти, но вряд ли больше – вред от фальшивомонетчиков в большинстве случаев скорее символический. А сколько может отнять государство? Например, в России, запустив печатный станок в 90-е годы оно обесценило накопления людей в тысячи раз. Возникает вопрос: так кто же тогда опаснее – фальшивомонетчики, или власть, которая имеет право порезать экономические права граждан так, что фальшивомонетчик только удивлённо присвистывает? Вот короче, если недобросовестная власть тоже опасна, то нужны, наверное, какие-то средства защиты от такого явления, выработка которых должна начинаться с того, чтобы иметь хотя бы определение того, с чем именно надо бороться. Т.е., должно быть такое понятие денег, которые должны являться частью экономическо-правовой системы отношений, где никто без согласия остальных не имеет право увеличивать денежную массу. И это понятие должно противопоставляться понятию денег, являющихся частью системы, где власть без согласия человека под каким-либо предлогом может это делать. Только такого именно разделения понятий в новоязе обывателя почему-то нет.

Возникает вопрос: как же так – в отношении опасности, исходящей от фальшивомонетчика, у вас защитное понятие есть – фальшивые деньги, а в отношении опасности, могущей исходить от недобросовестной власти, нет? Может, дело в том, что, когда фальшивомонетчик обкрадывает систему, он обкрадывает не только вас, но и власть, а ей это не нравится. А когда власть обкрадывает вас сама, страдаете только вы, а её всё устраивает. И потому для (совместной) борьбы с фальшивомонетничеством вам полагается иметь соответствующее понятие, направляющее ваше сознание на пресечение его деятельности, а в отношении обкрадывания вас властью никакая борьба ей не нужна, а потому и соответствующего понятия вам иметь не полагается?

Воздействие на сознание типичного обывателя такой системы примерно такое: когда ему начинаешь объяснять про подводные камни вопроса, он начинает спорить (спорить не учиться – всегда легче). Потом он начинает учить, что это надо так, а то сяк (почему – он точно объяснить не может, но точно уверен, что всё правильно, потому, что «это любой тебе скажет»). Потом резюмирует, что если ты что-то будешь делать не в соответствии с установленными правилами, то экономика пострадает, или будет какая-то несправедливость (он же оказывается такой сознательный, что только о ней и думает). А когда его уткнёшь в вопросы, на которые у него нет ответа, он переходит на «Ну а что поделать – мир полон несправедливости», «Ну а где ты видел, чтобы было как-то иначе?», и т.п.. И вот он уже защищает систему, которая покушается на то, за защиту чего он только что так активно ратовал. Только смена курса для него проходи незаметно, как для пассажира поезда в туннеле, потому, что у него нет в языке понятий, по которым можно было бы ориентироваться.

Вопрос к юристам: какие (обязательные в рамках общего образования) понятия для обозначения данных видов посредников предусмотрены, и если никакие, то почему?