Что означает слово "союз"?

Продолжение темы, начатой тут

    Все ли из вас задумывались, какие подводные камни могут быть у понятия «союз»? Союз – значит, объединение усилий разных участников в направлении какой-то общей цели. А это значит, что если два племени заключили военный союз в целях завоевания других племён, на условиях «враг моего союзника – мой враг», то если одно из них на кого-то нападёт, второе обязуется к нему автоматически присоединиться. А если заключают оборонительный союз на условиях «защищать союзника, как самого себя», то значит, союзник сам нападать может, на кого хочет, но вот если на него нападут, его враг – общий враг.

А теперь представим себе, что одно из племён заключило завоевательный союз со вторым племенем с одной стороны, и оборонительный союз с третьим по другую сторону, и думает, что хорошо устроилось. И в поход теперь можно на пару с союзником пойти, и тылы прикрыты. Да только не одно оно такое умное – тут оказывается, что у второго есть ещё оборонительный союз с четвёртым племенем, а у третьего завоевательный союз с пятым. И вот пятое племя нападает на четвёртое. Третье племя ему тоже автоматически объявляет войну. Второе автоматически идёт на помощь союзнику и объявляет войну третьему с пятым. И первому тут с двух сторон: второе – выполняй обязательства «враги моего врага – твои враги», и третье: «на меня напало второе племя – значит, оно напало и на тебя!».

Возникает вопрос: что делать первому племени, если оно хочет сохранить лицо (перед собой / другими), и не прослыть не выполняющим обязательств? Вывод очевиден: надо было думать раньше. Только очевиден бывает он обычно задним числом, а изначально он большинству кэпов не очевиден. Это, глядя на уже сложившуюся проблему, легко быть умным задним числом, но если взять и изначально соображать так, как было надо, то тут у многих стабильная пробуксовка наблюдается. Особенно там, где некоторые имеют тенденцию думать, что за них остальные должны утрясать все несостыковки. И потому могут только сначала думать о том, как хорошо было бы заключить союзы со всеми, кого выгодно иметь в союзниках, а потом чесать затылок при наступлении результата. Пригласите типичную современную взрослую публику в игру, где кланы воюют между собой и требуются заключать союзы – если алгоритмом самой игры автоматические ограничения не будут предустановлены, поназаключают таких союзов, которые ни при каком раскладе не разрулят.

От чего зависит вероятность казусов с обязательствами? Напрямую от количества агрессивных субъектов в общей цепочке. Если таковых не будет – вероятность попасть в такую ситуацию сведётся к нулю. Если же таковых будет достаточно много, вероятность превращается в неизбежность. Решается задача исключением возможности любых столкновений своих союзников между собой. Т.е., племя один с племенами два и три дополнительно оговаривает, что они не могут воевать друг с другом. И тогда, если каждый союзник требует защиты, ему её можно оказать, если он не нападает на другого. Если же он нападает, он автоматически нарушает договор и обязательства перед ним аннулируются. А если они нападают друг на друга одновременно, значит, нарушают оба, и тогда конец обязательств перед обоими.

Какова цена такого решения? Такой подход означает, что если заключён какой-либо союз с одним, то при заключении союза с другим надо снова возвращаться к первому и согласовывать с ним в договоре дополнительный пункт о взаимном его ненападении с другим. И с каждым новым союзником договариваться о ненападении на всех уже имеющихся союзников, а с каждым из старых договариваться о ненападении на нового. И если хоть кто-то один из них заартачится, новому союзу не быть.

Какова вероятность, что кто-то заартачится? Напрямую зависит от агрессивности союзников – чем больше кто из них жаждет войны, тем меньше ему надо тех, с кем нельзя воевать. И чем больше агрессивности среди твоих союзников, тем меньше у тебя возможности заключать новые нужные тебе союзы – это плата за союз с агрессией.

Конечно, проблему можно решить технически гораздо элегантнее. Для этого нужно иметь в общем лексиконе понятие неагрессивного субъекта, который первый ни на кого не нападает. И понятие особого вида союзов, который возможен только между такими субъектами. И тогда если кто-то вступает в такой союз, это означает, что заявляется таковым, и берёт на себя все соответствующие обязательства. И чтобы заключить такой союз с любым количеством других союзников, не надо ни с кем прописывать длинный список пактов о ненападении со всеми остальными, и не надо никого дополнительно обегать, чтобы с каждым дополнительно согласовать ненападение и на нового. Своим вступлением в союз каждый автоматически даёт право всем остальным участникам его расширять.

Прописывать, что данный союз является оборонительным, в данном договоре тоже не нужно, т.к. понятие союза между неагрессивными субъектами уже подразумевает, что союз не может быть никаким иным. Всё, что нужно – это иметь отдельное название такого союза, чтобы не путать его с понятием просто союза, который могут заключать неизвестно кто и неизвестно с какими целями.

Какова цена такого решения? Цена такая, что, вступив в такой союз, ты автоматически подчиняешься правилам, которые из его логики следуют. Если ты вступил в такой союз, то ты уже не можешь первым нападать ни на кого. А в версии с просто союзами ты сам можешь выбирать, на кого тебе нападать нельзя, а на кого можно. И сам определяешь баланс между количеством союзов и свободой действий. И такая цена невесома лишь для тех, кто действительно не хочет никого завоёвывать. А кто собирается, тому она не подойдёт. Потому и не резон таким менять подходы к политике.

Вообще, в своё время не особо-то спешили вводить и систему с выборочными обязательствами. Потому, что исключение противоречий в своих обязательствах являются переложением всей ответственности на союзника за всё то, что он по своему недомыслию (или наплевательству) создаст. А это значит, что, вы ему этим заявляете: «Я не знаю, какие у тебя там с кем союзы, но, если ты их не подстроишь под условия нашего союза –проблемы будут твои». И если он подойдёт к этому соответствующей ответственностью и адекватностью, всё будет нормально, а если нет, окажется в глупой ситуации.

Короче, если так случится, что две коалиции в лице союзов ваших союзников по одной ветке союзов и по другой обратятся друг против друга, вы должны быть готовыми встать на защиту каждого из тех, кого обязывались защищать. А если кто-либо из ваших союзников нападёт на другого сам, аннулировать союз и напасть на него.

Это означает, что ваши союзники вынуждены будут просить своих союзников так расставить силы, чтобы эти не могли сражаться друг с другом, и тогда, возможно, если их послушают, и какая-то из коалиций сумеет победить другую без прямого их столкновения, вопрос будет решён без нарушения их обязательств. Но если у них ничего не получится, и без столкновения между ними не обойдётся, или они уже заведомо это понимают, потенциальным нарушителям придётся выбирать: что важнее: обязательства перед вами, или перед другими своими союзниками.

Возможные варианты развязки следующие. Первый: ваши союзники будут выжидать, когда другой нападёт первый, чтобы вы встали на их сторону, их союзники будут выжидать, когда они определятся. Никто ничего не дождётся, все разойдутся. Вариант второй – они попытаются расторгнуть с вами союз (могут предложить вам добровольно, по взаимному согласию, освободить друг друга от неудобных обязательств). Но только первым никому это делать не выгодно, потому, что после этого второму это уже будет не нужно, и вы останетесь с ним. Так что или выжидать, или как-то согласованно с противником делать это синхронно. Третий: на вас нападут их союзники, а они будут решать, к кому примкнуть. Стоять в стороне уже смысла будет мало: если на вас напали, то они или вас защищают, или они предатели, а если предатели, то поздно умывать руки.

Существуют ли причины, по которым ваши союзники могут вас предать? Да. Дело в том, что агрессивные субъекты не особо любят искать истину. У них своя правда, которая обычно выглядит примерно так: «Жизнь – это вечный бой. Если не нападёшь ты, нападут на тебя. Если хочешь выжить – нападай первый. Если не нагибаешь ты, нагибают тебя, так что, если не хочешь быть нагнутым – нагибай сам. А хочешь жить хорошо – нагибай больше». Вот вся его философия. Он нападает – он считает себя правым. А если он у себя прав, то всех несогласные у него уже автоматически неправы. И вот такой говорит своему союзнику «Я не знаю, какие у тебя там с кем обязательства, но вот со мной у тебя обязательства быть против моих врагов. И вот у меня есть враги, и ты либо со мной, либо с ними. И если со мной – значит, со мной до конца, а если нет, то ты предатель и говорить не о чем», и тот просто встаёт перед выбором: либо он предатель у тебя, либо у него.

По сути, такой союзник просто поставлен перед выбором: какой формат того, что каждый называет правдой, он предпочитает. И если он сам больше такой, как его агрессивный союзник, то ему проще понять его, и встать на его сторону. Ну а то, что кто-то будет говорить, что что-то неправильно, и тыкать в логические аргументы, то это некоторым, как с гуся вода. Если он победит, то победителей не судят. И если все вокруг будут рассуждать так, как он, то и не перед кем будет оправдываться. И если толпа в любом племени в целом не разбирается в том, откуда берутся противоречия, то перед ней и оправдания просты – скажешь: «А у нас выбора не было – если бы мы обязательства перед одними сдержали, то перед другими нарушили», и им этого хватит. Так что, если в обществе появилось понимание того, что союзы нельзя бездумно заключать абы как, это ещё не означает, что все сразу возьмут это не вооружение. И общество ещё долго может находиться в состоянии отсутствия всеобщего стандарта, основанного на этом понимании. А толпа так устроена, что ей можно предоставить все аргументы, а она пройдёт мимо них. И всякие новые открытия всегда встречают сопротивление в лице ретроградов и мракобесов.

Противостоянии по такому вопросу по сути есть противостояние просвещения и мрака, а агрессорам просвещение часто мешает. Им предпочтительнее мрак – он даёт больше возможностей. А война – это искусство обмана, и вся политика, которая вертится вокруг войны, цели которой захват и нагиб – это искусство обмана тоже. Так что чем больше средств отсечения лжи будет в системе, тем агрессорам не выгоднее, а всё, что мешает, они встречают в штыки.

Но вот допустим, человеческое общество наигралось, наелось проблем, натерпелось парадоксов, устало от шишек на любу и доросло в конечном итоге до принятия в качестве общего для всех цивилизованных стран стандарта адекватные правила заключения союзов. Теперь общее правило: заключил союз – предусмотрел все возможные последствия в договоре, и оговорил все ситуации. Просто в историческом процессе кому-то оказывалось выгодно в каких-то случаях требовать большей ответственности за взятые обязательства, и они настаивали на более адекватных подходах. А обратно в дикость возвращаться уже не получается – когда истина восторжествовала, её обратно на ложь поменять не так просто. И вот такими поэтапными шажками общество в целом постепенно доползло до того, чтобы стандарт стал общепризнанным. Означает ли это, что если правды стало больше, то и больше стало миролюбия? Нет.

Правда нужна сторонникам мира, чтобы бороться за мир. И чем больше вокруг агрессивных субъектов – тем больше обманов по обязательствам. А чем жёстче условия по обязательствам, тем труднее обманывать, и тем меньше возможностей у агрессии. И тем прочнее позиция тех, кто за мир, и тем ближе их общая победа. Но это только для сторонников мира. Для сторонников войны всё иначе. Правда нужна, как инструмент увеличения своего влияния. Держишь ты слово – тебе доверяют. Доверяют – значит, захотят с тобой дело. Больше возможностей заключить нужные союзы – больше возможностей для борьбы. Имеешь преимущество – больше вероятности побеждать и контролировать обстановку. А если агрессивный субъект победит, и будет всё контролировать, значит, победила агрессивность.

Когда такой субъект говорит: «Мы за мир, потому, что мы за правду», это является правдой только в той степени, что он соблюдение договоров (там, где ему выгодно), и только. Но если кто-то подумает, что раз он за правду, значит, за мир, и поддержит его, его позиции окрепнут. И чем больше он завоюет этим доверия, тем больше у него будет преимуществ. И всё, он встал на новый путь эволюции. Он теперь не борется с правдой, а приучается её использовать в своих целях. Чем большему научится, тем сильнее будет. Ну пусть сложнее где-то ему будет, чем было раньше, но делать-то уже нечего. И если ему сложно, то и конкурентам тоже. А значит, паритет остался, а значит, вновь продолжается бой. Форма изменилась, суть осталась прежняя.

Что же должно произойти, чтобы были основания поверить, что не только форма поменялась, но и суть тоже? Наверное, должны появиться понятия неагрессивного субъекта и соответствующего типа союзов. Но только такие понятия совсем не нужны милитаристам, которые собираются заниматься завоеваниями. Потому, что в такой системе не они будут контролировать правила, по которым можно вести войны, а правила будут контролировать их. И введение таких понятий сразу наглядно покажет, кто на самом деле за что. А это удар по позиции тех, кто свою силу опирает на обман по этому вопросу. И кто столько сил вложил в строительство системы, которая позволяет это использовать. Вот и нет резона таким деятелям менять терминологию.

Нет в мире понятия адекватного союза – значит, нет места для потребности в нём в мировой общественности. А старое понятие «союз» при отсутствии другой терминологии в такой ситуации может означать «Мы какими были, такими и остались, и союзников в борьбе за мир среди нас не найдёшь…».

Продолжение тут