Зачем человеку религия?

В некоторых наших дворах очень любят копать, раз в два-три года обязательно делают одну или несколько важных ям. Наверно уже горшок с золотыми монетами кто-то здесь нашел, а другим тоже хочется... Вот и в этот раз, возвращаясь с работы я обнаружил, что пройти можно только по узкой кромке между стеной дома и кучей грунта, перемешанной с щебнем и песком. Один раз чуть не потерял равновесие и сказал неизбежное плохое слово. Не в адрес власти (боже упаси), а так, абстрактно. Сила слова, распыленная в напряженном пространстве, сконцентрировалась на миг, чтобы потом снова исчезнуть в бессмысленном кружении вокруг бытовых неурядиц...

Мне как-то сказал один товарищ по работе, что он понимает, что это не очень хорошо (в отличие от многих других товарищей), но для большей выразительности и смысловой наполненности нужна эмоция, облеченная в слово, и этим словом может быть только нехорошее:). Ну, как бы говоришь и закрепляешь, прибиваешь свое мнение, как объявление, петицию, ультиматум, гвоздями...

А зачем собственно прибивать объявление, свою точку зрения, почему непременно гвоздями? К чему это напряженное, отталкивающее взаимодействие, этот ультиматум по каждому поводу, даже самому ничтожному? Зачем этот лингвистический ажиотаж?

Дело в том, что мы живем в такой среде, которая требует напряжения, чтобы как-то проявить себя и взволновать, в идеале - потрясти окружающих, свидетелей, зрителей, самих себя. Зачем? Чтобы им не было мучительно скучно... (Политическая сторона всего этого - отдельный разговор). Апологеты ненормативной лексики, наверно, чувствуют потребность сделать из повседневной бессмысленной мути какое-то приключение - сильнее других. Наша среда обитания - серая, тягучая, аморфная, своего рода безвоздушное пространство.  Это быт, который, если в нем не будет напряжений, превратится в однородную массу, где взгляд не найдет для себя ничего достойного интереса. Тоска заполнит существование и сплющит его как всемогущий вакуум.

Но ненорматив - это лишь один из сегментов трюка по преображению реальности, самый примитивный, но и самый безопасный.

Другие способы связаны с риском, но ведь риск - ничто по сравнению со скукой, с бессмысленностью повседневной рутины, которую человек ощущает.

Пресловутый адреналин - это еще то, что касается конкретного человека и, в общем, его забота.

Но саморазвлечение не ограничивается замкнутой сферой субъекта. И вот круг расширяется, захватывает мимо проходящих, пробегающих енотообразных "не-Я". И вот уже жена устраивает мужу скандал, потому что ей показалось, что он слишком спокойно отнесся к ее новой блузке, которую она выбирала целый день, от вида которой (и ее в ней) должен бы прыгать от восторга, но не прыгает - тебе, что, наплевать как я выгляжу?! Давай истерить вместе! А муж, придя из гаража, мрачно ходит за женой по всей квартире, цепляясь к каждому ее движению, чтобы вызвать ссору. Ведь жизнь должны наполнять события, иначе возникает пустота, которую трудно вынести...

Если во дворе слишком долго разговаривают два мужика, будьте уверены, случилось что-то серьезное или беседа идет с подогревом, а, скорее всего, и то и другое - вместе.

А дальше круг расширяется еще больше и захватывает город, страну, весь мир в итоге... Самое главное - человек требует развлечений - которые связаны не только с напряжением, преодолением, но и, самое главное, с несчастьями (большими и малыми) других людей, да и всех других живых существ.

В мире постоянно что-то должно происходить, иначе скучно жить. 

Читая книги, смотря фильмы (художественные или документальные) с сюжетом (а значит неизбежным злом), без которого они были бы невозможны, просматривая новости, мы чувствуем, что у окружающей среды появляется смысл, она становится ярче и доступней нашему восприятию. Эмоции кипят, черепушка переваривает материал, причинно-следственный континуум из абстракции становится видимой страшилкой, приобретает яркий цвет, вдохновение, которое озаряет смех и слезы. Если бы в мире не было несчастий, ужасных происшествий, катастроф и трагедий, семейных драм - то не было бы и книг и фильмов, не было бы политики и дипломатии - всего того, что представляют собой последствия политических игр и так хорошо идет с бутербродами и пивом.

Важно только суметь избежать последствий, платы за просмотр...

Да, никому из нас не хочется, чтобы с нами происходило что-то особенное, то, что трудно вынести, пережить, но мы заинтересованы в том, чтобы это происходило с другими. Хотя неумолимая "остросюжетная" бездна (или клоака) время от времени требует жертв и поглощает зрителей, которые толпятся у ее края.

Наложим сюда еще жажду наживы, культ наживы. Этот культ под соусом "саморазвития", оживленно распространяемый буржуазными СМИ и бессовестными оптимистами, которые для себя где-то нашли кормушку, а на других им наплевать, делает гармоничное существование общества уже совершенно призрачным.

Трудно упрекнуть историка в интересе к германскому рейху или средневековой инквизиции, как трудно осуждать автора детективов за пристрастие к маньяку-убийце и детальное описание его таких интересных, таких креативных деяний. Все отталкивающее, как известно, одновременно и притягивает. И тот и другой, конечно, просто изучают проблему...

Все отвратительное, невыносимое, калечащее и психику и тело - побочный продукт интереса, следствие осознанного и неосознанного стремления избежать скуки от обыденной жизни... Вот где-то взорвался бензовоз, прорвало плотину, разбился самолет, выпал из окна ребенок, какая-то локальная война унесла столько то жизней и произвела такие то разрушения, а вот угроза войны производит в нас волнение и достигается желанный эффект. "Холодок бежит за ворот" как пелось в одной старой песне... Мы сочувствуем и как бы сопереживаем. И ощущение скуки уходит. Потом снова возвращается до следующего "удачного" поворота - жуткого происшествия, политического коллапса, новой книги, фильма или новой версии Call of Duty...

Ну представим себе мир, где ничего не происходит. Никто не попадает в аварии, никто не гибнет под бомбами, никто не становится жертвой преступлений, нет голода, болезней, потенциальных угроз, неблагополучных стран, социальных групп и индивидов. Ровное спокойное существование.

Хотим мы такого? Ну так по честному? Может и хотим, да только чисто теоретически, так сказать, на экспорт, для внешнего применения - то есть для того, что показать добрую волю другим людям, которые так же прячут и от других (и от себя самих) сокровенную правду. 

Возможен ли такой мир? В принципе, если человек вообще то, в адекватном состоянии, стремится именно к такому миру, то, наверно, возможен. Полиция и армия любого государства борется за то, чтобы не в перспективе не было войн и преступлений, что в итоге означает и самороспуск за ненадобностью и того и другого. Врачи - чтобы никто не болел. Спасатели - чтобы никто не тонул. Опасные развлечения или виды спорта давно запрещены и забыты, все сыты, одеты. Прекращена даже борьба за лидерство и влияние в семье. Предположим, что наступил такой мир во всех смыслах. А дальше?

И дело тут вовсе не в том, что такого мира не возможно достичь, а можно только стремиться к нему как к мечте, идеалу. Идеальный мир, где нет противоречий, где нет крайностей, где никто по настоящему не страдает - человеку вообще не нужен по большому счету, вот в чем дело. А раз это так, то мы вечно обречены вращаться в колесе страданий, то есть радуясь страданиям других (хоть и мало кто признается в этом самому себе) и страдая сами. Этот порочный круг будет вечно преследовать человека, как днем преследует неизлечимого психопата ночной кошмар. Значит напрасны и потуги по преобразованию мира из несовершенного в идеальный. Значит все фарс, все суета и пустая болтовня.

Где же выход?

Наряду, конечно, с левыми идеями о социальном переустройстве общества, этот выход еще и - в религии. Только не нужно нажима морализаторства, потому что мораль вещь относительная и менялась с течением времени. Империализм еще в начале 20 века считался верхом благородства и признаком хорошего тона - ведь надо же было "цивилизовать" "отсталые народы", а теперь это ругательный термин. Не говоря уже, например, о принесении в жертву богу первенца, "ему и принадлежащего", обычая, весьма похвального на Древнем Востоке, но сейчас являющегося совершенной дикостью. Поэтому не нужно превращать религию только в свод моральных предписаний и правил. Мораль, так же как и ритуал - только помощь в настройке на то, что в обыденной жизни никак не проявляет себя - на покой истинной благодати. И даже не на саму благодать, конечно, а на путь к ней, но в конце которого уже ясно виден желанный просвет...

Истину не задобрить верой и добрыми поступками, эти действия и качества только освобождают человека от груза собственного же негативных эмоций. Истина постигается только непосредственным переживанием.

Выход - в религии именно как способности выходить за собственные рамки, за рамки своего ограниченного эго. Ведь именно этому эго, конечно, тесно в окружающем физическом пространстве. Ему хочется психических измерений, постижения тайны, преодоления страха смерти - кладущему предел всему, открытых бесконечных пространств, но именно оно, по своему качеству и структуре не способно на это. А способно только использовать суррогаты, чтобы обманываться и обманом заставить себя поверить в бесконечность, бессмертие, значительность собственной никчемной жизни, каждую минуту способной оборваться. 

Ведь и пьянство и наркомания - это неосознанные попытки избавиться от давления эго, но поскольку это суррогаты - они только укрепляют его и постепенно выстраивают уже совершенно не преодолимую стену между покоем благодати и человеком. Ментальный "ящик", в котором оказывается эго, все меньше и тесней, и, наконец, раздавленный сталкер превращается в животное и/или умирает.

Между аскетом, погруженным в созерцание, даже между индийским отшельником, который подвергает себя физическим истязаниям и - жителем современного города, который закапывает себя в землю, чтобы испытать "обновление", решить какие-то свои психические проблемы - огромная разница. В принципе они хотят одного и того же - выхода за рамки будничного сознания, просто один знает что делает и двигается в русле определенной духовной традиции, проверенной веками, и несомненно достигнет цели. А другой хаотично ищет выхода из тупика, который он чувствует, но не осознает как следует, как не осознает и результата, хотя и убежден, что что-то случилось и произошел какой-то сдвиг в сознании. Настоящей цели он никогда не достигнет.

Чтобы достичь действительного результата, эго должно откатиться на второй план, перестать быть центром существа, а стать его периферией.

Этому может помочь религия, как упорядоченное действие, которое по большому счету не является действием, а является способом правильно направить мысль.

Вульгарное толкование "отвергнись себя" - только "отдай себя за други твоя" только запутывает и ничего не проясняет в этом плане. Преодолеть зло можно только растворившись в пространстве, отбросив свою субъективную "шкуру". Все сказки о том, что можно преодолеть злые помыслы, нездоровый интерес, суетливые мучительные желания, оставаясь самим собой - это выдумки того же эго, которое не может отдать кому-то или чему-то свою призрачную власть над миром. В любом поступке субъекта, если он не преодолел своей субъективности, будут присутствовать эгоистичные побуждения - "это сделал Я...", "Я - скромный...", "Я справедливый (а какой-же еще?)..." "Я предприимчивый...".

Нельзя босиком войти в воду и не промочить ног, как нельзя погрузиться в эмоции и выйти не запачкавшись. Эмоция, как таковая, это малое пламя, которое всегда стремится к росту и уничтожению и самого себя и своего носителя.

Зло отличается от добра тем, что пропитано нервозностью (в отличие от добра, невозможного без душевного покоя), недаром праведники всех времен сторонились "страстей", которые всегда вызывают не только мирские пороки, но даже и сам религиозный экстремизм, проявляемый по разному, где всегда от агрессивной интеллектуальной несостоятельности в статичном состоянии до реальных вооруженных деяний в активном - только один шаг. Духовное состояние не может быть эмоциональным, это противно его сути, религия, состоящая из эмоций, направленная вовне - это религия вывернутая наизнанку.

Правильно понимаемая религия - это не повод, запыхавшись, бегать по приходам, и не только повод всегда в чем-то участвовать, тусоваться в толпе единомышленников, самое главное - это углубленный поиск контакта с собственным подсознанием и гармония с ним, обоснованный прорыв в бессознательное без потери сознательности, соединение внешнего и внутреннего, о котором писал Карл Густав Юнг, как о начале нового человечества. Это отсечение эмоций, затуманивающих смысл, это покой. Покой в противовес "мертвящей суете", по образному выражению Эдгара По.

Мирской социальный человек - механический агрегат с нехитрым подбором разных реакций на определенные стимулы. 

На одни и те же стимулы - всегда одни и те же реакции. Эти реакции, можно если не исправить, то, по крайней мере, сильно ослабить, затормозить.

Для этого надо всегда помнить, что есть вещи гораздо более важные чем работа, чем преобладающая деятельность, даже чем семья, родные - вещи, связанные с индивидуальным смыслом жизни. Надо помнить, что жизнь всего лишь "мимолетная иллюзия в процессе вечного преобразования" как написал в свое время Мирча Элиаде, религиовед и этнолог.

Мы так боимся всеобщей ядерной войны, всеобщего апокалипсиса, когда апокалипсис всегда у нас за спиной, всегда, каждую минуту - когда переходим дорогу, сидим за рулем, гуляем по лесу, пьем и едим, спим, мечтаем и раздражаемся. Наш родной, личный апокалипсис, которого за миллионы лет не удавалось избежать еще не одному живому существу... Мы пребываем в душном, тесном мирке, ограниченном двумя четырехзначными цифрами, которые выбиты через дефис на граните. Человеку надо решать эту проблему, которая скрывает корень всех бед.

Социальность питается эмоциями, страстями, нацеленностью на внешнее, как древний дракон питается трепетной живой данью от города, расположенного неподалеку от его пещеры.

Разница между школьным хулиганом и отважным ботаником в том, что первый под гнетом животного начала живет на поверхности своего существа, которому нужны внешние раздражители, второй - в глубине интеллектуального поиска, которая позволяет ему существовать автономно, как личность.

Парадокс в том, что чем больше индивид уходит в свой внутренний духовный мир, чем более он становится чуток к нему, тем смелее он таким образом добирается до дна собственной психики, где находится необъятное общее наследие, тем ближе он соответственно к действительному общественному благу. И в этом уже нет никакой мистики. И наоборот, чем дальше человек от своей внутренней сути, тем дальше и от общества, тем больше антагонизма, противостояния, фактического желания несчастий другим для собственного удовольствия, тем более такой индивид эгоистичен и замкнут в жестких рамках своих интересов, не согласующихся с интересами окружающих.

Внутренняя духовная жизнь человека, ее глубина и богатство, которое может оживить правильно понимаемая духовность в дисциплинирующих рамках определенной религиозной традиции - вот противоядие злу и ключ к преодолению ограниченности. Преодолению социальности, социального животного состояния, в котором мы застряли в 21 веке, которое не дает проявиться в обществе никаким позитивным началам и преобразовать его. Духовная жизнь (отдельного индивида, а значит и общества, состоящего из таких индивидов) не требует внешних сильных раздражителей, ей не нужно зрелищ, она самодостаточна, ей достаточно ощущения игры внутренней духовной силы, которая может все...

Духовное состояние на то и духовное состояние, что его трудно определить. Это как время, которое мы определяем только по его проявлениям в материальном мире, тем не менее, точно зная, что оно существует...