Написан и отпечатан летом 1869 г. в Женеве. Первоначально
заглавие отсутствовало и появилось как обозначение этого
документа в ходе процесса над нечаевцами в 1871 г. Кружок
С.Г.Нечаева (1847–1882), сына провинциального мещанина, возник в
Петербурге в конце 1868 г., в атмосфере студенческих беспорядков,
когда вновь активизировавшееся революционное подполье пыталось
взять реванш за разгром, последовавший после выстрела Каракозова.
С 1869 г. Нечаев живет за границей, сближаясь с М.А.Бакуниным и
Н.П.Огаревым, участвует выпуске целого комплекса прокламаций.
Входящий в этот комплекс "Катехизис революционера" является
плодом коллективного творчества, вобравшим в себя идеи не только
Нечаева, но и Бакунина, и П.Н.Ткачева, которым принадлежат
базовые положения "революционного макиавеллизма". В "Катехизисе"
впервые в русской истории была сформулирована программа
широкомасштабной террористической деятельности. Революционная
практика Нечаева выразилась в основанной им организации "Народная
расправа" (осень 1869 г., Москва). Инспирированное руководителем
убийство члена организации студента Иванова привело к судебному
процессу над нечаевцами, имевшему широкий резонанс в русском
обществе.
Отношение революционера к самому себе
§1. Революционер — человек обреченный. У него нет ни своих
интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни
собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единственным
исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью —
революцией.
§2. Он в глубине своего существа, не на словах только, а на
деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем
образованным миром, и со всеми законами, приличиями,
общепринятыми условиями, нравственностью этого мира. Он для него
— враг беспощадный, и если он продолжает жить в нем, то для того
только, чтоб его вернее разрушить.
§3. Революционер презирает всякое доктринерство и отказался
от мирной науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает
только одну науку, науку разрушения. Для этого и только для
этого, он изучает теперь механику, физику, химию, пожалуй
медицину. Для этого изучает он денно и нощно живую науку людей,
характеров, положений и всех условий настоящего общественного
строя, во всех возможных слоях. Цель же одна — наискорейшее и
наивернейшее разрушение этого поганого строя.
§4. Он презирает общественное мнение. Он презирает и
ненавидит во всех ея побуждениях и проявлениях нынешнюю
общественную нравственность. Нравственно для него все, что
способствует торжеству революции.
Безнравственно и преступно все, что мешает ему.
§5. Революционер — человек обреченный. Беспощадный для
государства и вообще для всего сословно-образованного общества,
он и от них не должен ждать для себя никакой пощады. Между ними и
им существует тайная или явная, но непрерывная и непримиримая
война на жизнь и на смерть. Он каждый день должен быть готов к
смерти. Он должен приучить себя выдерживать пытки.
§6. Суровый для себя, он должен быть суровым и для других.
Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви,
благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем
единою холодною страстью революционного дела. Для него существует
только одна нега, одно утешение, вознаграждение и удовлетворение
— успех революции. Денно и нощно должна быть у него одна мысль,
одна цель — беспощадное разрушение. Стремясь хладнокровно и
неутомимо к этой цели, он должен быть всегда готов и сам
погибнуть и погубить своими руками все, что мешает ея достижению.
§7. Природа настоящего революционера исключает всякий
романтизм, всякую чувствительность, восторженность и увлечение.
Она исключает даже личную ненависть и мщение. Революционерная
страсть, став в нем обыденностью, ежеминутностью, должна
соединиться с холодным расчетом. Всегда и везде он должен быть не
то, к чему его побуждают влечения личные, а то, что предписывает
ему общий интерес революции.
Отношение революционера к товарищам по революции
§8. Другом и милым человеком для революционера может быть
только человек, заявивший себя на деле таким же революционерным
делом, как и он сам. Мера дружбы, преданности и прочих
обязанностей в отношении к такому товарищу определяется
единственно степенью полезности в деле всеразрушительной
практической революции.
§9. О солидарности революционеров и говорить нечего. В ней
вся сила революционного дела. Товарищи-революционеры, стоящие на
одинаковой степени революционного понимания и страсти, должны, по
возможности, обсуждать все крупные дела вместе и решать их
единодушно. В исполнении таким образом решенного плана, каждый
должен рассчитывать, по возможности, на себя. В выполнении ряда
разрушительных действий каждый должен делать сам и прибегать к
совету и помощи товарищей только тогда, когда это для успеха
необходимо.
§10. У каждого товарища должно быть под рукою несколько
революционеров второго и третьего разрядов, то есть не совсем
посвященных. На них он должен смотреть, как на часть общего
революционного капитала, отданного в его распоряжение. Он должен
экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь
из него наибольшую пользу. На себя он смотрит, как на капитал,
обреченный на трату для торжества революционного дела. Только как
на такой капитал, которым он сам и один, без согласия всего
товарищества вполне посвященных, распоряжаться не может.
§11. Когда товарищ попадает в беду, решая вопрос спасать его
или нет, революционер должен соображаться не с какими нибудь
личными чувствами, но только с пользою революционного дела.
Поэтому он должен взвесить пользу, приносимую товарищем — с одной
стороны, а с другой — трату революционных сил, потребных на его
избавление, и на которую сторону перетянет, так и должен решить.
Отношение революционера к обществу
§12. Принятие нового члена, заявившего себя не на словах, а
на деле, товариществом не может быть решено иначе, как
единодушно.
§13. Революционер вступает в государственный, сословный и
так называемый образованный мир и живет в нем только с целью его
полнейшего, скорейшего разрушения. Он не революционер, если ему
чего нибудь жаль в этом мире. Если он может остановиться перед
истреблением положения, отношения или какого либо человека,
принадлежащего к этому миру, в котором — все и все должны быть
ему равно ненавистны.
Тем хуже для него, если у него есть в нем родственные,
дружеские или любовные отношения; он не революционер, если они
могут остановить его руку.
§14. С целью беспощадного разрушения революционер может, и
даже часто должен, жить в обществе, притворяясь совсем не тем,
что он есть. Революционеры должны проникнуть всюду, во все
сле (?) высшия и средние <сословия>, в купеческую лавку, в
церковь, в барский дом, в мир бюрократский, военный, в
литературу, в третье отделение и даже в зимний дворец.
§15. Все это поганое общество должно быть раздроблено на
несколько категорий. Первая категория — неотлагаемо осужденных на
смерть. Да будет составлен товариществом список таких осужденных
по порядку их относительной зловредности для успеха
революционного дела, так чтобы предыдущие номера убрались прежде
последующих.
§16. При составлении такого списка и для установления
вышереченаго порядка должно руководствоваться отнюдь не личным
злодейством человека, ни даже ненавистью, возбуждаемой им в
товариществе или в народе.
Это злодейство и эта ненависть могут быть даже отчасти и
кремего (?) полезными, способствуя к возбуждению народного бунта.
Должно руководствоваться мерою пользы, которая должна произойти
от его смерти для революционного дела. Итак, прежде всего должны
быть уничтожены люди, особенно вредные для революционной
организации, и такие, внезапная и насильственная смерть которых
может навести наибольший страх на правительство и, лишив его
умных и энергических деятелей, потрясти его силу.
§17. Вторая категория должна состоять именно из тех людей,
которым даруют только временно жизнь, дабы они рядом зверских
поступков довели народ до неотвратимого бунта.
§18. К третьей категории принадлежит множество
высокопоставленных скотов или личностей, не отличающихся ни
особенным умом и энергиею, но пользующихся по положению
богатством, связями, влиянием и силою. Надо их эксплуатировать
всевозможными манерами и путями; опутать их, сбить их с толку, и,
овладев, по возможности, их грязными тайнами, сделать их своими
рабами. Их власть, влияние, связи, богатство и сила сделаются
таким образом неистощимой сокровищницею и сильною помощью для
разных революционных предприятий.
§19. Четвертая категория состоит из государственных
честолюбцев и либералов с разными оттенками. С ними можно
конспирировать по их программам, делая вид, что слепо следуешь за
ними, а между тем прибрать их в руки, овладеть всеми их тайнами,
скомпрометировать их до нельзя, так чтоб возврат был для них
невозможен, и их руками и мутить государство.
§20. Пятая категория — доктринеры, конспираторы и
революционеры в праздно-глаголющих кружках и на бумаге.
Их надо беспрестанно толкать и тянуть вперед, в практичные
головоломныя заявления, результатом которых будет бесследная
гибель большинства и настоящая революционная выработка немногих.
§21. Шестая и важная категория — женщины, которых должно
разделить на три главных разряда.
Одне — пустые, обессмысленные и бездушные, которыми можно
пользоваться, как третьею и четвертою категориею мужчин.
Другия — горячия, преданныя, способныя, но не наши, потому
что не доработались еще до настоящего безфразного и фактического
революционного понимания. Их должно употреблять, как мужчин пятой
категории.
Наконец, женщины совсем наши, то есть вполне посвященныя и
принявшия всецело нашу программу. Они нам товарищи. Мы должны
смотреть на них, как на драгоценнейшее сокровище наше, без помощи
которых нам обойтись невозможно.
Отношение товарищества к народу
§22. У товарищества ведь <нет> другой цели, кроме полнейшего
освобождения и счастья народа, то есть чернорабочего люда. Но,
убежденные в том, что это освобождение и достижение этого счастья
возможно только путем всесокрушающей народной революции,
товарищество всеми силами и средствами будет способствовать к
развитию и разобщению тех бед и тех зол, которые должны вывести,
наконец, народ из терпения и побудить его к поголовному
восстанию.
§23. Под революциею народною товарищество разумеет не
регламентированное движение по западному классическому образу —
движение, которое, всегда останавливаясь с уважением перед
собственностью и перед традициями общественных порядков так
называемой цивилизации и нравственности, до сих пор
ограничивалось везде низложением одной политической формы для
замещения ее другою и стремилось создать так называемое
революционное государство. Спасительной для народа может быть
только та революция, которая уничтожит в корне всякую
государственность и истребит все государственные традиции,
порядки и классы в России.
§24. Товарищество поэтому не намерено навязывать народу
какую бы то ни было организацию сверху. Будущая организация без
сомнения вырабатывается из народного движения и жизни. Но это —
дело будущих поколений. Наше дело — страстное, полное,
повсеместное и беспощадное разрушение.
§25. Поэтому, сближаясь с народом, мы прежде всего должны
соединиться с теми элементами народной жизни, которые со времени
основания московской государственной силы не переставали
протестовать не на словах, а на деле против всего, что прямо или
косвенно связано с государством: против дворянства, против
чиновничества, против попов, против гилдейского мира и против
кулака мироеда. Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим
истинным и единственным революционером в России.
§26. Сплотить этот мир в одну непобедимую, всесокрушающую
силу — вот вся наша организация, конспирация, задача.
Оценил 1 человек
1 кармы