Надежда племени

    Вблизи «Чёрные скалы» не такие уж и чёрные. Если приглядеться, их тёмный массив пронизан мириадами поблёскивающих жилочек. Джек Джибабиг как раз крутил в руках подобранный с земли небольшой кусочек породы и слушал спокойный голос своего деда.

- Всё ли ты понял, парень? – смуглая рука старого Лэсли Мижаквада легла Джеку на плечо, - Не молчи, Уходящий Под Камень… Ты ведь знал, что и твои поездки, и Аризонский университет, - это только начало.

- Предполагал. Подозревал, что все эти наши индейские сказки когда-то к чему-нибудь подобному приведут. А ты, Чистое Небо, знал всё это время…Был хранителем этой машины!

Старик покачал головой.

- Мой дед, Тоба Васэгижиг однажды привёл меня сюда точно так же, как я тебя. Он до меня носил кольцо. Я, как и ты, в первый раз тогда её увидел. Машину. Кстати, почему только «золота»? Она, вполне возможно, способна делать и ещё чего-то, просто неизвестно как.

Старый индеец с усилием снял с указательного пальца массивное кольцо из чёрного матового камня, протянул внуку.

- Ну-ка, попробуй теперь ты. Надень поплотнее… Древним, которые эту машину здесь поставили, она давала разные материалы для ремонта их аппаратов. Первые, наверное, всё помнили, но до нас дошла только вот эта комбинация нажатий. А экспериментировать, - ещё неизвестно чем может кончиться. Ну-ка, давай сам! Смелей.

Посередине зала на каменном возвышении стояла тоже каменная, но не чёрная, а сероватая полукруглая тумба. В её гладких гранитных боках были вырезаны две аккуратные ниши размером с голову человека. На торце тумбы выступали в три столбика тридцать шесть квадратных символов, которые Джек сразу окрестил «кнопками». Каменный верх венчал резной лейбл: острогрудая красавица, управляющая машиной с восемью суставчатыми манипуляторами - ногами.

Джек кинул в левую нишу горсточку валяющихся на полу камешков, вставил в отверстие рядом с «кнопками» палец с надетым на него дедовским каменным кольцом и нажал одиннадцать символов в указанной дедом последовательности. Основание под машиной завибрировало, камушки исчезли, в правой нише возникла небольшая поблёскивающая кучка жёлтого песка.

- Золото! - Джибабиг сгрёб порошок в матерчатый мешочек, полный уже больше, чем на половину, взвесил его в руке, – Дед, я убей, не понимаю: если у нас всё это время была эта машина, как же вышло, что европейцы смогли нас так согнуть? Загнать в резервации? Отобрать все: землю, воду, жизнь!? Анасази могли бы их засыпать золотом! Утопить, чтоб они в нём захлебнулись!

Старый Лэсли Мижаквад ухмыльнулся, и, опираясь на плечо внука, сел на раскладной трёхногий стульчик.

- Присядь-ка рядом, малыш… Погляди, как промыли тебе мозги эти белые университеты… Ты думаешь, что золото чего-то стоит? Почему?

- Но ведь это золото! Мы всех их могли бы просто купить! Драгоценный метал!! Деньги!!!

- Драгоценный?! Пока сюда не пришла белая раса, у нас даже гвозди, свёрла илопаты были из золотого сплава…

- Даже лопаты?

- Машина делает золото из чего угодно. Дерево, камень. Мусор. Из золота детишкам делали сосуды для ночной нужды.

- Вот почему Анасази без сожаления меняли золото на стеклянные колумбовские бусы! Они считали, что бусы дороже?

- Бусы из стекла и раковин, конечно, были здесь желанной редкостью. Ведь это предметы ремесленного искусства, в них человеческий труд вложен, а хорошая раковина растёт многие годы! И не нужно употреблять это паршивое навахское название «Анасази», я же тебя просил… Эти невежды, наваха, всегда недолюбливали нас… Считали врагами. Колдунами, чародеями… Предки Хопи – это люди Хисатсином, и не будь мракобесом. Не для этого племя дало тебе возможность получить два хороших высших образования. Древние сами создали наших предков себе в помощь!

- Ладно, извини… - отложив золото, Джек порылся в рюкзаке, достал термос, откупорил пробку. В сухом воздухе поплыл аромат кофе. – Всё равно не понимаю, почему так… Мы могли бы их в бараний рог согнуть, а вместо этого?! Выпей кофе, передохни, а то, вижу, ты утомился.

- Да уж… От Чимни-Рок по каньону дорога не близкая, а ловкость уже не та, чтобы скакать по скалам и спускаться в подземелья. Спасибо… - старик взял из рук внука пластиковый стаканчик с кофе. - В «бараний рог», говоришь? А ты не думал, что всё это всего лишь вопрос веры?

- Веры? Что ты имеешь в виду?

- Ценность. Мы верили в ценность бус, они - золота. Они завалили индейцев стеклянными бусами, и опустили их ценность для нас почти до пыли под ногами. Мы могли бы завалить их золотом, и опустить его ценность для них ещё ниже. Неужели ты думаешь, что это спасло бы всех наших предков от уничтожения?

- Ну, можно было бы давать им его какими-то дозами, откупиться, спасти столько жизней!

- Предки пытались… В надежде, что пришельцы когда-нибудь насытятся, им, как бы невзначай сдавали целые набитые золотом галереи, - Лэсли Мижаквад отхлебнул кофе и окинул взглядом подземелье, - Побольше этой. Под завязку! Ты что, ничего не слышал об Эльдорадо?

- Так это всё специально делалось?! А им всё было мало…

- Не это самое плохое. Им было мало не золота. Они хотели уничтожить нас. Убрать чужих из жизненного пространства, чтобы им всё здесь досталось! Золото входило в их планы, а наши предки, - нет. Можно верить и не верить в ценность золота или стеклянных бус, но есть штука, ценность которой для народа неоспорима.

- Что же это, дед?

- А жизнь, Уходящий Под Камень! Жизнь, без которой не будет никакой веры. Ни в ценность, ни в бесполезность. И наши предки стали сражаться. Биться. И их жизнь для белых резко поднялась в цене. Цена наших жизней стала измеряться их жизнями.

- А золото?

- Золото? Мы прекратили их баловать. Никаких больших кладов. И их стеклянные бусы теперь стоят не дороже перхоти, а вера в цену золота остаётся. И они за свои побрякушки теперь не могут сделать ничего, а наше племя потихоньку расправляет крылья.

- Не слишком ли «потихоньку»? Приобретение через подставных лиц тайком, земли и фирм, лечение для некоторых, образование для некоторых… Всё под видом благотворительности- не слишком ли медленно? Ведь мы можем больше, намного больше! Дома, техника, оружие! Почему ты улыбаешься, разве я не прав?

Старый Лэсли допил кофе, и смотрел на внука, растянув в улыбке тонкие бескровные губы.

- Не обижайся, малыш… Ты таков же, как и я в молодости… Горяч! Но если ты чуть-чуть подумаешь своей бестолковой головой, - до тебя дойдёт, что горячиться не надо. Во-первых, - не для «некоторых», а для нуждающихся.А во-вторых - неужели ты не понимаешь, что у них почти всё под контролем?!

- У белых?

- У тех из белых, кто понимает место веры в ценности всего. Они всё стараются отслеживать: источники вещей, каналы, потоки, места назначения…Даже просто человеческие слова, потому, что и они влияют на веру. Всё! Поэтому действовать нужно с большой осторожностью. Никто не должен знать, никто. Ни единая душа.

- Ты боишься, что они могут найти машину и отобрать кольцо?

- Машина и кольцо бесполезны без нашей с тобою живой крови, сынок… Видишь, как на кольце начинает светиться знак Чи-ананга, когда оно находится рядом со мной, или с тобой? Оно чувствует наше биение. Такое биение встречается только у мужчин нашего рода, и то очень редко. Один раз в два-три поколения родится такой мальчик. Знал бы ты, какое облегчение я ощутил, когда увидел, что кольцо радостно засветилась, покачиваясь на шнурке над твоей колыбелькой!

Голос старого индейца дрогнул, внук поднял глаза и посмотрел на деда. Они немного помолчали.

- То есть, ни войти сюда как мы, ни включить машину, больше никто не сможет?

- Никто. Только те, в ком проявилось биение древних создателей. Но не забудь, что мы смертны, Уходящий Под Камень. Ты теперь стал вместо меня надеждой нашего народа. И любой твой неосторожный шаг эту надежду может легко погубить.

Лэсли Чистое Небо замолчал. Дед и внук посидели ещё немного в тишине возле каменной тумбы, потом по знаку старика без спешки собрали свой походный скарб и добычу и двинулись в обратный путь.