ЗА ПРЕДЕЛАМИ СИНТЕЗА: ПОДГОТОВКА К СИСТЕМНОМУ СОПЕРНИЧЕСТВУ С КИТАЕМ

В 2007 году, когда бывший китайский лидер Ху Цзиньтао призвал Китай к «военно-гражданскому слиянию с китайской спецификой», мало кто в Соединённых Штатах обратил на это внимание и ещё меньше ожидал проблему, которую эта новая китайская стратегия поставит перед американскими политиками. Почти два десятилетия спустя, когда правительство США рассматривают возможность дальнейшего ограничения доступа Китая к передовым полупроводниковым технологиям, имеющим решающее значение для революции искусственного интеллекта, военно-гражданское слияние - стратегия Коммунистической партии Китая, направленная на намеренное стирание границ между военным и гражданским секторами - лежит в основе драмы. Предыдущий контроль, введённый в 2022 году и расширенный в 2023 году, последовал за обнаружением американских полупроводниковой технологии в суперкомпьютере, предназначенном для разработки гиперзвуковых ракет для Народно-освободительной армии. Новые данные свидетельствуют о том, что американские технологии микроэлектроники также способствовали развитию Китая в области ядерного оружия, торпед и других военных приложений.

Посредством слияния военного и гражданского секторов партия стремится объединить все научно-технические предприятия Китая для укрепления двух столпов, лежащих в основе всех национальных стратегий Китая, – безопасности и развития. По замыслу, в этой стратегии часто участвуют как китайские, так и иностранные фирмы и исследовательские организации, что способствует трансграничной передаче технологий двойного назначения, иногда без ведома или согласия участвующих иностранных организаций. Как форма политико-экономического управления, стратегия основана на запутывании и ценностях, враждебных свободному и открытому обществу, а также на ряде тактик «грубой силы», которые подрывают структуру прозрачных и конкурентных рынков. Возможно, самое главное, что стратегия направлена, в конечном счёте, на то, чтобы позволить Китаю создать самую высокотехнологичную в мире военную технику, а это означает, что её более широкое стратегическое значение трудно переоценить.

Лживый и насильственный подход Пекина к безопасности и развитию бросает вызов американским и другим демократическим государственным деятелям, стремящимся, с помощью узконаправленных инструментов, таких как экспортный контроль и мер по отбору инвестиций, противостоять амбициям Китая. По мере того как всё больше американских и фирм союзников вовлекаются в игру в кошки-мышки с высокими ставками, связанную с политикой защиты технологий и обходными путями, усилия политиков США по созданию того, что они называют «высокой стеной и маленьким двориком» для защиты национальной безопасности Америки без нарушения коммерческих связей, подвергаются всё большему напряжению. Лица, принимающие решения, сталкиваются с критической проблемой: как регулировать поток технологий двойного назначения, когда ваш конкурент систематически стирает границы между мирным и военным применением?

Эта проблема становится всё более актуальной по мере того, как растёт эффективность стратегии, если измерять её, наиболее важными для интересов США показателями. Это позволило Народно-освободительной армии Китая развивать и использовать асимметричные возможности в области ведения боевых действий и нетрадиционных сфер безопасности, которые могли бы дать ей преимущество в потенциальном конфликте. Более того, стратегия также помогла китайским предприятиям, как государственным, так и номинально частным, захватить значительную долю мирового рынка в передовых отраслях, одновременно концентрируя возможности партии по мобилизации национальных ресурсов на время чрезвычайных ситуаций и войны. Решение этой проблемы требует фундаментального изменения мышления и стратегии. Для сохранения преимущества демократии перед лицом растущей военной и экономической мощи Китая, Соединенные Штаты и их союзники должны признать военно-гражданское слияние основной чертой системного соперничества между Коммунистической партией Китая и демократическими государствами, переоснастить наши институты и политику, для противостояния вызову лицом к лицу, и реиндустриализии нашей экономики, с целью компенсировать производственные преимущества Китая.

Эволюция стратегии в партийной риторике и государственном управлении

Стратегия Китая по объединению своего военного и гражданского секторов грандиозна и уникальна, она характеризуется масштабом, широтой охвата и системным подходом. В отличие от децентрализованного военно-промышленного комплекса Америки, в котором участие частного сектора является добровольным, или высокоцентрализованной системы бывшего Советского Союза, китайская стратегия слияния военно-гражданского сектора эффективно сочетает инновации частного сектора с централизованным надзором, стирая границы между руководством сверху вниз и инициативой снизу вверх.

С момента основания в 1949 году Китайской Народной Республики, китайские лидеры стремились объединить приоритеты в области безопасности и развития. Хотя слияние военного и гражданского общества имеет долгую предысторию, оно в первую очередь связано с пребыванием Си Цзиньпина на посту генерального секретаря. Через два года после придания ей статуса национальной стратегии, Си Цзиньпин, в январе 2017 года, учредил и возглавил новый орган – Центральную комиссию по комплексному военному и гражданскому развитию – для руководства её реализацией.

19-й партийный съезд в октябре 2017 года ознаменовал переломный момент для партии в деле объединения военно-гражданских усилий для достижения национальных целей Китая. В своём рабочем отчёте Си Цзиньпин заявил о стремлении партии к тому, чтобы Китай стал «мировым лидером с точки зрения всеобъемлющей национальной мощи и международного влияния», что отражает всеобъемлющие национальные цели Китая высокого уровня. Кроме того, Си Цзиньпин подчеркнул важность разработки «глубокой модели военно-гражданского слияния и создания интегрированной национальной стратегии систем и возможностей» (一体化的国家战略体系和和) - основы для достижения этих целей. Этот термин отражает концепцию партии о системе, которая мобилизует все государственные и общественные ресурсы для укрепления всеобъемлющей национальной мощи Китая (综合国力). Как отметили внимательные наблюдатели, месяцем позже партийные теоретики сделали эту связь между двумя концепциями ещё яснее, заявив: «Конечная цель глубокого развития военно-гражданского слияния состоит в создании единой военно-гражданской системы стратегий и стратегических возможностей Китая».

Под руководством Си Цзиньпина были созданы обширные бюрократические структуры и многочисленные планы, нормативные акты и руководящие документы, способствующие слиянию военного и гражданского общества по всему Китаю. Грег Левеск отмечает, что «почти в каждой провинции и муниципалитете сформированы комитеты по развитию военно-гражданского сотрудничества на местном уровне, возглавляемые партийными чиновниками, и разработаны планы развития». Си также курировал создание демонстрационных баз военно-гражданского слияния: инновационных кластеров по всей стране, призванных облегчить совместное использование ресурсов субъектами в стратегических технологических секторах, таких как аэрокосмическая промышленность, авиация, производство передового оборудования, новые материалы, электроника и информационные технологии, энергетические системы, биомедицина и автомобилестроение.

Эволюция политических ответных мер США

Американские аналитики начали обращать внимание на слияние военного и гражданского секторов в начале-середине 2010-х годов, но начиная с 2018 года, оно привлекло значительное внимание высокопоставленных политиков. В том же году Кристофер Форд, занимавший тогда пост помощника госсекретаря по международной безопасности и нераспространению, в своём выступлении, подчеркнул проблемы, которые эта стратегия ставит перед политикой экспортного контроля США. Несколько месяцев спустя Министерство энергетики отказало в выдаче лицензий на экспорт гражданских ядерных технологий государственному предприятию China General Nuclear Power Group, сославшись на опасения по поводу использования ядерных технологий в военных целях и распространения. В мае 2020 года администрация Трампа опубликовала китайскую стратегию (соавтором которой был один из нас), в которой особо подчёркивалось использование Пекином иностранных технологий двойного назначения. Позже, в том же месяце, администрация приостановила выдачу студенческих и исследовательских виз очень узкому кругу китайских заявителей, известных своими связями с китайскими военными, которые пытались тайно проникнуть в Соединённые Штаты для сбора секретных технологических ноу-хау. Дополнительные меры включали экспортный контроль в отношении китайских компаний, связанных со стратегией. Администрация Байдена придерживалась этой политики, хотя её публичное внимание к слиянию военного и гражданского секторов уменьшилось в пользу того, что некоторые представители администрации назвали «узким и целенаправленным» подходом к защите основополагающих технологий, а другие охарактеризовали как «маленький дворик и высокий забор» - термины, которые резко контрастируют с широкими масштабами военно-гражданского слияния.

Стремление Пекина к «глубокому синтезу», тем временем, ускорилось, несмотря на то, что начиная в 2019 года, Пекин преуменьшил значение публичного обсуждения стратегии. Первоначально этот сдвиг был реакцией на критику стратегии со стороны США, впрочем, более спокойная риторика Китая не означала отказа от концепции. Как отметило Министерство обороны, случайные упоминания о стратегии с 2022 года возобновились, но в значительной степени были вытеснены призывами «создать интегрированную национальную систему стратегий и возможностей».

Оценка достижений

За последние несколько лет большое количество западных аналитиков задокументировали доктринальные и институциональные особенности стратегии, её эволюцию с течением времени и последствия для Соединённых Штатов и других демократических стран. Учитывая важность стратегии, поразительно, что сообщество, наблюдающее за Китаем, до сих пор неохотно выносит суждение об общем успехе или провале стратегии, а некоторые аналитики пришли к выводу, что ещё слишком рано говорить об этом. Но прошло почти десять лет с тех пор, как Си Цзиньпин возвёл стремление к слиянию военного и гражданского общества в ранг национальной стратегии. Всё больше свидетельств указывают на то, что эта стратегия способствовала крупным технологическим прорывам, что привело к значительным военным и экономическим выгодам для Китая. В основе этих достижений лежит давний акцент Пекина на промышленном производстве как ключевом источнике всеобъемлющей национальной мощи. Становление Китая как ведущей производственной сверхдержавы мира, приносит экономические выгоды и доминирование в ряде секторов двойного назначения, подрывая сдерживание США и выявляя уязвимые места в цепочках поставок, которые могут, в кризисных ситуациях или конфликтах, принести пользу Пекину. Несколько тематических исследований весьма поучительны.

Рассмотрим усилия Китая по созданию передовых технологий в области глобальных навигационных спутниковых систем. Компания BeiDou, китайский конкурент разработанной в США глобальной системы позиционирования, была названа китайскими комментаторами «образцом слияния военного и гражданского общества». BeiDou возникла как военная система в 2000-х годах и с тех пор обогнала глобальную систему позиционирования, став крупнейшей в мире глобальной навигационной спутниковой системой, объединяющей 58 действующих спутников. Как явствует из отчёта Центра Белфера, китайское правительство «признаёт, что коммерческое применение BeiDou может способствовать достижению политических, экономических целей [Коммунистической партии Китая] и целей в области безопасности». Растущий глобальный охват BeiDou особенно важен для безопасности, поскольку он предоставляет Китаю асимметричные преимущества в космической, кибернетической и морской сферах, и позволяет ему оказывать военную поддержку России и Ирану.

Судостроительный сектор Китая - это ещё одна очевидная история успеха слияния, когда партия использует все рычаги государственной власти, включая законы, которые предписывают коммерческим китайским морским фирмам поддерживать китайские вооружённые силы, для закрепления своих преимуществ и превращения Китая в морскую державу. Китай совершил скачок с производства всего 5% торгового тоннажа в1999 году, а в 2023 году он стал ведущим мировым производителем, как военных, так и коммерческих судов, причём его судостроительные мощности примерно в 232 раза превышают мощности Соединённых Штатов. Китайские верфи стали наглядным примером призыва Си Цзиньпина ускорить объединение «инфраструктуры, ключевых объектов и ресурсов на основе основных требований». Эти ресурсы включают иностранные инвестиции и ноу-хау (передача технологий является ключевым элементом стратегии и, в частности, помогла усилиям Китая в области судостроения). Третий и наиболее боеспособный авианосец Китая «Фуцзянь» имеет общие сборочные мощности с коммерческими корпусами, в том числе для иностранных заказчиков, в то время как ряд демонстрационных баз Китая ориентирован на судостроение. Кроме того, Пекин заключил соглашения о техническом сотрудничестве с судостроительными фирмами Японии, Южной Кореи и Германии, которые предоставили доступ к передовым разработкам и технологиям.

Помимо этих ключевых секторов, китайские официальные лица видят важную роль стратегии в стимулировании инноваций в новых технологических областях и обеспечении лидерства в перспективных отраслях. Партия отдаёт приоритет биотехнологиям как стратегической отрасли, пригодной для развития слияния, особенно в связи с тем, что искусственный интеллект позволяет более эффективно манипулировать биологическими строительными блоками. Это вызвало обеспокоенность в Вашингтоне, учитывая, что крупные китайские биотехнологические предприятия тесно сотрудничают с Народно-освободительной армией Китая. Достижения Китая в области суперкомпьютеров, которые стали возможны благодаря слиянию военного и гражданского секторов, также заслуживают внимания. Серия суперкомпьютеров Tianhe, разработанных в основном Национальным университетом оборонных технологий Китая, служит технологической платформой для гражданских предприятий и помогает китайским военным подготовиться к прорывам завтрашнего дня в области военных приложений, таких как взлом шифров, безопасная связь, моделирование и навигация.

Мобилизация всей страны

Военно-гражданское слияние давно стремится преодолеть разрыв между системой мобилизации национальной обороны и государственной системой управления в чрезвычайных ситуациях. С помощью этой стратегии Пекин стремится обеспечить себе возможность скоординированного реагирования во время кризиса, будь то военного или гражданского характера. Партийные комментаторы высоко оценили ответные меры Китая на пандемию COVID-19 как свидетельство эффективности их системы слияния армии и гражданского общества, подкрепляющей более широкие пропагандистские усилия партии, направленные на демонстрацию своего превосходства в управлении. По мнению Си Цзиньпина и китайских военных учёных, мобилизация, партией различных структур, включая воинские части, правительственные учреждения, Объединённый фронт и отдельные компании, подтвердила правильность подхода Китая к решению основных проблем в рамках «Народной войны» - концепции революционной вооружённой борьбы Мао Цзэдуна.

Последствия ответных мер Китая на COVID-19 выходят за рамки антикризисного управления. Партия сохранила черты мобилизационной системы после карантина, при этом партия использовала политику чрезвычайного положения, чтобы стереть границы между управлением в военное и мирное время, потенциально готовясь к конфликту. Примером такого подхода стало использование, для усиления общественного контроля партией систем эпиднадзора на уровне общин, созданных во время пандемии, но всё ещё действующих по состоянию на середину 2024 года. Кроме того, использование китайскими военными «роботов-собак» (технология, первоначально разработанная для коммерческого использования), чтобы отдавать приказы жителям во время пандемии, представляет собой яркий пример военно-гражданского слияния в форме техно-авторитарной тактики полицейской деятельности, которая пережила пандемию, несмотря на внутреннюю реакцию на жёсткий контроль Пекина.

Последствия и рекомендации

Несмотря на значительный прогресс, на пути к дальнейшему успеху, стратегия Пекина по слиянию военного и гражданского секторов, сталкивается с двумя основными препятствиями, а именно, с ухудшением экономических условий и растущим, по состоянию на середину 2024 года, лидерством Америки в области искусственного интеллекта. Во-первых, политика, проводимая демократической рыночной экономикой для «снижения рисков» со стороны Китая, избирательно ограничивает доступ Китая к иностранным технологиям, инвестициям и рынкам. В то же время Соединённые Штаты во многих отношениях лидируют в революции ИИ, потенциально препятствуя амбициозному видению Китая в отношении «интеллектуальной» войны с использованием искусственного интеллекта. Кроме того, большинство передовых чипов искусственного интеллекта и сложных инструментов, необходимых для их производства, разрабатываются и производятся в основном фирмами, базирующимися в Соединённых Штатах или странах демократии, а экспортный контроль США и их союзников ограничивает поставки, хотя и не полностью. Эти вызовы значительны, но партия нацелена на мировое лидерство в области искусственного интеллекта к 2030 году, а её способность направлять ресурсы в рамках своей системы и использовать возможности Китая означает, что Соединённым Штатам нет места для самоуспокоенности. Усилия Китая по разработке отечественных технологических альтернатив и их применение в военных целях, вероятно, будут продолжены, хотя и более медленными темпами, чем это было бы в отсутствие мер по снижению рисков из-за рубежа и контроля со стороны США.

Признать. В качестве первого шага, решение проблемы военно-гражданского слияния, требует его точной формулировки. Слияние военного и гражданского общества и разработанные партией рамки для его реализации, а также её более широкие цели - Национальная стратегическая система и возможности - являются ключевыми чертами системного соперничества между Китаем, с одной стороны, и Соединёнными Штатами и их демократическими союзниками, с другой. И администрация Трампа, и администрация Байдена использовали термин «стратегическая конкуренция» для описания отношений США с Китаем, но будущая администрация должна последовать примеру Европейского союза, когда для описания Китая в совместном заявлении 2019 года он использовал термин «системный соперник».

Для того чтобы справиться с проблемой слияния военного и гражданского общества, крайне важно принять системный подход к соперничеству. «Соперничество», по сравнению с «конкуренцией», подразумевает более высокие ставки, непредсказуемость и отсутствие предпосылок к равным условиям игры или общим правилам, поскольку соперничество возникает из-за фундаментальных различий в системах управления и ценностях. Системный подход к соперничеству предполагает переход от оборонительной позиции к наступательной, а также активное выявление и использование уязвимых мест партии для получения стратегических преимуществ демократическими государствами. Для этого аналитики и политики должны понимать, как партия осмысливает Национальную «стратегическую систему и возможности», а также свою роль в достижении собственых целей по партийным, государственным, военным, корпоративным и зарубежным каналам. Эти знания обеспечивают важнейшую основу для выявления пробелов в китайской системе, таких как информационная асимметрия и сбои, а также экономические или технологические трудности, которыми могут воспользоваться Соединённые Штаты и их союзники, особенно по мере того, как в официальных документах эти стратегии становятся всё более детализированными. Также важно признать глубокие различия между системами двух стран и отвергнуть моральную эквивалентность. В то время как многие страны, включая Соединённые Штаты, поощряют сотрудничество между военным и гражданским секторами, непрозрачные, неподотчётные и принудительные черты ленинского подхода партии к управлению выделяют подход Пекина.

Модернизировать. Для противостояния вызовам, Соединённые Штаты должны адаптировать и модернизировать свои стратегии и институты, приняв философию определения приоритетов, основанную на оценке рисков, по всем направлениям. Лидеры должны уделять первоочередное внимание ограничению экономических связей с Китаем в областях, которые затрагивают важнейшую инфраструктуру, национальную устойчивость и возможности ведения боевых действий, признавая эволюционный характер стратегического подхода Китая к этим секторам. Во-вторых, есть области, в которых цели США в области безопасности и экономики не совпадают. Для обеспечения согласованности Белый дом мог бы назначить ответственного за экономическую безопасность, который руководил бы разработкой национальной стратегии экономической безопасности, определял стратегические цели и координировал использование таких инструментов, как экспортный контроль и санкции. Ответственное лицо могло бы также возглавить усилия по углублению сотрудничества с союзниками и партнёрами в целях разработки совместных оценок угроз и стратегий исследований, разработок и инвестиций в стратегические технологии. В-третьих, Соединённые Штаты и другие демократические страны должны устранить критический пробел в безопасности научных исследований, касающийся передачи знаний в области фундаментальных исследований, который в нынешней политике, ориентированной на передачу технологий, часто упускается из виду. Этот недосмотр особенно опасен в контексте слияния военного и гражданского секторов, когда кажущееся безобидным научное сотрудничество может способствовать наращиванию военного потенциала Китая. Партнёрские отношения и обмен информацией между правительством, промышленностью и научными кругами будут иметь большое значение для устранения пробелов в безопасности научных исследований.

Реиндустриализация. Основное асимметричное преимущество Китая над Соединёнными Штатами заключается в его способности производить товары по всей промышленной цепочке создания стоимости в огромных масштабах. Прогресс Пекина, усиливающий асимметрию в потенциале промышленной базы, ставит под сомнение способность Соединённых Штатов конкурентоспособно производить технологии двойного назначения и одерживать победу в затяжном конфликте. Однако последние тенденции в области производственных технологий предоставляют Соединённым Штатам уникальную возможность восстановить свою промышленную базу и восстановить оборонно-промышленное сдерживание. Широкий спектр технологий, от искусственного интеллекта до робототехники и 3D-печати, трансформирует обрабатывающие отрасли, а фабрики всё больше становятся программно-определяемыми. Учитывая свои преимущества в области программного обеспечения и искусственного интеллекта, Соединённые Штаты могут объединить значительные инвестиции в производственные мощности, особенно в стратегических секторах, с усилиями по ускорению внедрения передовых производственных парадигм, что позволит стране компенсировать преимущества Китая.

Вывод

Время двусмысленности прошло. По показателям, которые наиболее важны для интересов США, военно-гражданское слияние было успешным и представляет серьёзные проблемы, которые необходимо решать. Фундаментальный расчёт назрел и потребует от Соединённых Штатов и их союзников пересмотреть политику, перестроить институты и оживить промышленную базу для решения этой проблемы. Только посредством решительных действий Соединённые Штаты и другие демократии могут сохранить - или вернуть - стратегические преимущества и защитить свои интересы перед лицом растущего асимметричного военного потенциала и экономической мощи Китая.

Лиза Тобин - старшим директором по экономике в Специальном проекте конкурентных исследований (SCSP) и ранее занимала должность директора по Китаю в Совете национальной безопасности при администрациях Трампа и Байдена.

Эдди Голдман - заместитель директора по экономике SCSC.

Кэтрин Курата - директор по разведке SCSP.

Это эссе взято из главы, подготовленной авторами для конференции NBR-INDOPACOM 2024 года, посвящённой Народно-освободительной армии Китая, которая будет опубликована Национальным бюро азиатских исследований летом 2025 года. Авторы хотели бы поблагодарить бывшего заместителя помощника министра обороны по делам Китая Чеда Сбрагию за информацию о национальной стратегической системе и возможностях.

Фото: Wikimedia Common

Источник: dostoinstvo2017.ru

P/S

В очередной раз техасский сайт The War on the Rocks поместил публикацию чисто о проблемах с Китаем, но ни слова о России, даже странно как-то, но, похоже, Гегемон переносит фокус на Поднебесную. А так как политические штампы универсальны, то зачем их менять. В данном случае Гегемон, вернее его аналитики обеспокоены тем, что противник применил нестандартную стратегию - «военно-гражданское слияние с китайской спецификой». И чтобы мазнуть противника чёрной краской всегда пригодится идеологический штамп: «Как форма политико-экономического управления, стратегия основана на запутывании и ценностях, враждебных свободному и открытому обществу, а также на ряде тактик «грубой силы», которые подрывают структуру прозрачных и конкурентных рынков». Ну, т.е. запреты Штатов это защита свободного мира и либеральной экономики. И чтобы не возникало сомнений, кто в этом противостоянии «хорошие пани», авторы расставляют вполне определённые акценты: «Лживый и насильственный подход Пекина к безопасности и развитию бросает вызов американским и другим демократическим государственным деятелям, стремящимся, с помощью узконаправленных инструментов, таких как экспортный контроль и мер по отбору инвестиций, противостоять амбициям Китая». Но всё же это больше похоже на истерику от бессилия, они пытаются остановить Китай «с помощью узконаправленных инструментов, таких как экспортный контроль и мер по отбору инвестиций», а тот никак не останавливается.

Авторы, в общем-то, проговариваются, где тут «собака роется»: «Эта проблема становится всё более актуальной по мере того, как растёт эффективность стратегии, если измерять её, наиболее важными для интересов США показателями», - ну, т.е. если нет угрозы гегемонии Вашингтона, то и никаких проблем, но вот вопрос, а где же тогда «структуры прозрачных и конкурентных рынков» о котором они так пекутся.

И вот ещё откровение, до 2017 года, хотя о концепции было заявлено в 2007 году, это слияние не особо беспокоило, но вот, на 19 съезде Си раскрывает карты: «В своём рабочем отчёте Си Цзиньпин заявил о стремлении партии к тому, чтобы Китай стал «мировым лидером с точки зрения всеобъемлющей национальной мощи и международного влияния»». А вот посягательства на гегемонизм Штатов, это преступление, поэтому сразу включились рыночные, а главное демократические «узконаправленные инструменты, такие как экспортный контроль и меры по отбору инвестиций». Но всё это только начальная фаза демократических мер по рыночной остановке Китая.

Не прошло и ста лет как аналитики Гегемона заговорили о вреде глобализации, оказывается, прошлая политика вывоза производств в развивающиеся страны, была ошибкой, в результате которой, Китай и набирает сил, вот и с данной стратегией: «В основе этих достижений лежит давний акцент Пекина на промышленном производстве как ключевом источнике всеобъемлющей национальной мощи». И далее: «Становление Китая как ведущей производственной сверхдержавы мира, приносит экономические выгоды и доминирование в ряде секторов двойного назначения, подрывая сдерживание США и выявляя уязвимые места в цепочках поставок, которые могут, в кризисных ситуациях или конфликтах, принести пользу Пекину». Оказывается, политика Трампа была правильной, а вот неоконы, снова навредили Гегемону, но об этом нельзя говорить вслух.

А это наблюдение уже звоночек и для нас: «Партия отдаёт приоритет биотехнологиям как стратегической отрасли, пригодной для развития слияния, особенно в связи с тем, что искусственный интеллект позволяет более эффективно манипулировать биологическими строительными блоками. Это вызвало обеспокоенность в Вашингтоне, учитывая, что крупные китайские биотехнологические предприятия тесно сотрудничают с Народно-освободительной армией Китая». Кто сказал, что только англосаксы готовят биологическое оружие против, в частности, и нас, тем более вся эта система слияния, говорит о направленности Пекина к мировой гегемонии, а это неизбежно приведёт к силовым столкновениям с протестующими. Авторы открыто заявляют на военный аспект системы: «Военно-гражданское слияние давно стремится преодолеть разрыв между системой мобилизации национальной обороны и государственной системой управления в чрезвычайных ситуациях», - тут снова, и нам есть над чем задуматься.

И вот ещё один камушек в огород глобалистов: «Последствия ответных мер Китая на COVID-19 выходят за рамки антикризисного управления. Партия сохранила черты мобилизационной системы после карантина, при этом партия использовала политику чрезвычайного положения, чтобы стереть границы между управлением в военное и мирное время, потенциально готовясь к конфликту». Запуская коронобесие, режиссёры рассчитывали, разрушит цепочки поставок и подавить национальные государства, однако с Китаем они, похоже, серьёзно просчитались. Китай не просто выстоял, он доказал, что централизованная экономика жизнеспособна, а кроме того мобилизационная экономика так же живуча, во всяком случае, элементы мобилизационной экономики помогли Китаю отразить этот накат глобалистов. А сегодня имея отлаженный механизм, Китай, бросает вызов самому Гегемону.

Вот до чего может додуматься либеральный интеллект: «политика, проводимая демократической рыночной экономикой для «снижения рисков» со стороны Китая, избирательно ограничивает доступ Китая к иностранным технологиям, инвестициям и рынкам». У них всегда так, всё в одну кучу и «демократическая рыночная экономика» и «ограничение доступа к иностранным технологиям, инвестициям и рынкам», но правда, если уто-то ограничивает их доступ на его рынки, это сразу «антидемократично и не рыночно».

И вот, наконец, политес в сторону пошёл откровенный разговор: ««Соперничество», по сравнению с «конкуренцией», подразумевает более высокие ставки, непредсказуемость и отсутствие предпосылок к равным условиям игры или общим правилам, поскольку соперничество возникает из-за фундаментальных различий в системах управления и ценностях». Аналитики предлагают повышать ставки, очевидно, это же происходило с Россией, когда они повышали ставки по вопросу НАТО.

По сути, авторы предлагают начать военные действия, пока что, в экономической сфере: «Также важно признать глубокие различия между системами двух стран и отвергнуть моральную эквивалентность». Но понимая, что в такой ситуации неизбежно слияние и в лагере демократий, авторы вспоминают об идеологической подстилке: «В то время как многие страны, включая Соединённые Штаты, поощряют сотрудничество между военным и гражданским секторами, непрозрачные, неподотчётные и принудительные черты ленинского подхода партии к управлению выделяют подход Пекина». Т.е. у Пентагона все бюджеты открыты и прозрачны, да и в коммерческих структурах нет такого демократического понятия как «коммерческая тайна», а в остальном «прозрачность и полная подотчётность», да и в странах демократического лагеря всё по доброму соглашению, на основе возможных санкций.

И снова о глобализации и открытых рынках: «Лидеры должны уделять первоочередное внимание ограничению экономических связей с Китаем в областях, которые затрагивают важнейшую инфраструктуру, национальную устойчивость и возможности ведения боевых действий, признавая эволюционный характер стратегического подхода Китая к этим секторам». Как только у Гегемона стало подгорать, так все разговоры о глобализации экономики отошли на задний план, во главе угла оказались интересы конкретного государства.

И вот снова запахло порохом: «Соединённые Штаты и другие демократические страны должны устранить критический пробел в безопасности научных исследований, касающийся передачи знаний в области фундаментальных исследований, который в нынешней политике, ориентированной на передачу технологий, часто упускается из виду». В 30-е годы прошлого столетия, накануне войны звучали подобные мотивы.

И снова возвращаемся к фундаментальному преимуществу Китая: «Основное асимметричное преимущество Китая над Соединёнными Штатами заключается в его способности производить товары по всей промышленной цепочке создания стоимости в огромных масштабах». Из этого авторы делают неутешительное заключение: «Прогресс Пекина, усиливающий асимметрию в потенциале промышленной базы, ставит под сомнение способность Соединённых Штатов конкурентоспособно производить технологии двойного назначения и одерживать победу в затяжном конфликте». И для решения этой проблемы: «Соединённые Штаты могут объединить значительные инвестиции в производственные мощности, особенно в стратегических секторах, с усилиями по ускорению внедрения передовых производственных парадигм, что позволит стране компенсировать преимущества Китая». Если отбросить идеологическую предвзятость, то всё это полезно и для нас, нам, так же как и Гегемону есть смысл анализировать китайскую стратегию слияния и внимательней относиться к вопросам передачи технологий, и не только китайцам.

К концу публикации авторы приходят к выводу: «Фундаментальный расчёт назрел и потребует от Соединённых Штатов и их союзников пересмотреть политику, перестроить институты и оживить промышленную базу для решения этой проблемы».

В этой связи полезно и нам посмотреть на всё это с позиций собственных интересов и перестать смотреть на Китай как на союзника, если Пекин сможет добиться всего, что заявлено в стратегии слияния, то этот механизм потребует действий и после того как будет решён основной вопрос гегемонизма.