Пара слов об Александре Васильевиче Суворове ч.I

В нашей истории Александр Васильевич Суворов явление не только оригинальное, но и уникальное. События, происходящие сейчас удивительным, мистическим образом пересекаются с событиями его жизни. Листая его биографию всё время натыкаешься на города, которые сейчас у всех на слуху, страны, в политике которых мало, что изменилось с того времени, события, повторяющиеся на новом витке истории. 

В его личности восхищает поразительная цельность натуры. Натуры мощной, целеустремленной, честной и эксцентричной, восхищает талант и верность принципам. В жизни Суворова удивительны как предопределенность его поприща, так и фантастическая динамика сменяющих один другого сюжетов.

Он не занимался политикой, он не был государственным деятелем, он был только военным. Военным, исполненным пламенной любви к своему Отечеству и стремящемуся принести Отечеству как можно больше пользы и славы. В служении России был единственный смысл всей победоносной и тяжелой жизни этого человека. За множеством чудачеств и множеством личин, которые он время от времени являл окружению, оставалось только одно – оставался русский патриот без примесей и без оговорок, патриот для которого судьба страны была безъизъятно и его судьбой.

Единственный сын поручика и еще недавно денщика Петра Великого Василия Ивановича Суворова родился поздней осенью 24 ноября 1730 г. в родовом московском доме. Василию Суворову было тогда 25 лет, проживет он столько же, сколько и его прославленный сын – 70 лет. И хотя он дослужился до звания генерал-аншефа, но военных побед за ним не числится. За свою жизнь он не командовал не то, что дивизией, но и батальоном, а поднимался по стезе административно-хозяйственной, и не менее успешно, по стезе политического сыска и надзора.

Когда проходили детские годы будущего генералиссимуса, его отец занимался следствием по делу т.н. «верховников», обнаруживая суровую непреклонность характера и проницательность ума. Когда будущий генерал обретал первый боевой опыт на полях сражений в 7-летней войне, его отец, будучи членом Военной Коллегии, занимался провиантом для действующей армии, а затем, с успехом и пользой для казны губернаторствовал в завоеванном Кенигсберге. Когда подполковник Суворов занимался отводом и размещением частей румянцевского корпуса в Курляндии, именно его отец в Петербурге разоружал голштинцев Петра III, поставив завершающую точку в перевороте 1762 г.

Василий Иванович отлично ориентировался в политике внутренней и всегда оставался нужен власти. Ему доверяли и весьма ценили и Анна Иоанновна, и Елизавета Петровна, и Екатерина Алексеевна. Кстати сказать, Екатерина II, отлично разбиравшаяся в людях, отмечала четыре важнейших качества В.И.Суворова: преданность, деловитость, неподкупность и суровость.

Он мог сделать фантастическую карьеру, если бы имел ту же меру самоутверждения и честолюбия, какую имел его великий сын, но Василий Иванович превыше всего ценил комфорт, покой и размеренность. В нем было много от, так сказать, старомосковского типа – домоседа и помещика-хозяйственника.

Впрочем, он был, между прочим, и интеллектуалом. В собранной им обширной библиотеке были книги на нескольких европейских языках, которыми Василий Суворов владел в совершенстве. Ведь известно, что у Петра Великого Василий Иванович был не только денщиком, но и переводчиком. И уже в зрелом возрасте Василий Суворов основательно, так сказать, для себя занимался военной историей и теорией, переведя несколько иностранных трудов. В частности классическое произведение маршала Вобана «Основание крепостей». Своему сыну он был первым учителем, и впоследствии, тонким и равным в познаниях собеседником.

Военное поприще открывало для молодого человека тогда, в 18 веке, исключительные карьерные перспективы, и не случайно Василий Суворов своего сына нарек в честь святого Александра Невского. Но вот хотя рос Александр Суворов в деревне, он был ребенком слабым и склонным к болезням. Это принудило отца смириться с той мыслью, что сына надо готовить для гражданской жизненной стези.

Однако, видимо, свыше предопределено было Александру стать военачальником и, в соответствии с этим предопределением, в нем обнаружилась вдруг страсть к военно-историческим и инженерным дисциплинам. И обнаружилась огромная воля, с которой он стал буквально создавать для себя новый организм, вскоре обретя физическую крепость и невероятную выносливость.

А окончательно судьба будущего генералиссимуса была решена, когда в доме Суворова гостил давний друг Василия Ивановича генерал Абрам Ганнибал, прадед Пушкина, обративший внимание на то, как хорошо Александр разбирается в военной теории, и Василий Иванович тогда уж начал хлопоты об устройстве сына в армию.

Человек он был влиятельный, полковник и прокурор в Генеральной инспекции при Сенате, а потому и устроил сына в элитную часть. В лейб-гвардии Семеновский полк. В лейб-гвардии Семеновском полку, квартировавшим тогда между Загородным пр. и Обводным каналом в СПб (этот район между Техноложкой и Витебским вокзалом и ныне называется в народе «Семенцы́») Александр Суворов начал служить с 1748 г. Строго говоря, если быть более точным, то шестью годами ранее. Эти первых 6 лет он считался, так сказать, записанным за полком, т.е. числился заочно. Но с 18 лет Суворов в течении 6 лет честно тянул солдатскую лямку.

Впрочем, положение его было более привилегированное, нежели солдат, оказавшихся в армии по рекрутскому набору. Суворов мог по собственной инициативе и с разрешения благоволившего начальства, посещать занятия в сухопутном кадетском корпусе и освоил весь объем предметов, проходимых там кадетами. Причем Суворов обнаружил редкую способность к обучению и все курсы прошел за очень короткий срок.

Спустя 6 лет, т.е. в 1754 г. Суворов был выпущен уже в офицерском звании поручика из гвардии в Ингерманландский пехотный полк, а затем, спустя 2 года, служил на адьютантских должностях в Военной Коллегии. И к началу 7-летней войны был уже секунд-майором.

Конечно, Суворов был рожден ну никак не для штабной, и уж, тем более, не для снабженческой службы, но именно для службы ратной рожден он был. И свой первый очень важный боевой опыт он получил в начавшейся в 1756 г. Семилетней войне. Правда, отец постарался пристроить своего сына секунд-майора по возглавляемой им тогда Провиантской комиссии. И Александр Васильевич в этой комиссии именно, что мучительно прозябал, и только спустя 2 года он вырвался, наконец, к Действующей Армии став дежурным офицером при дивизии генерала Виллима Фермора.

Должность дежурного офицера предполагала выполнение ответственных и опасных поручений. Суворов командовал эскадроном, проводил разведку, проводил рекогносцировку местности, анализировал информацию, стекающуюся в штаб. Состоя при Ферморе Суворов участвовал и в знаменитом Кюнерсдорфском сражении 1759 года, и во взятии Берлина, и в десятках иных больших и малых сражений.

Отношения как современников, так и историков к самому Виллиму Фермору сложное. В сравнении с фельдмаршалами Салтыковым, Румянцевым, Голицыным, Чернышовым и иными полководцами 7-летней войны он выглядел не очень ярко. Но вот сам Александр Васильевич о своем первом боевом командире был весьма высокого мнения и считал за личное оскорбление, когда при нем дурно отзывались о Виллиме Ферморе. И портрет Фермора висел в суворовском кабинете московского дома у Никитских ворот.

В Ферморе Суворов ценил не столько начитанность, не столько владение военной теорией, сколько практическую способность к организации боевых частей, умение рационально и эффективно выстроить взаимоотношения между многочисленными походными службами. Мы ведь понимаем, что Фермор особым талантом в военном деле не обладал, но профессионал он был отменный. И именно профессионализму у него и научился будущий генералиссимус. Кроме того, Фермор отличался честностью и искренней заботой о солдатах.

Именно генерал Фермор понял динамичную природу дарования премьер-майора Суворова и рекомендовал его в 1761 году на должность командира отдельного летучего отряда в корпусе генерала Берга. Отряд под началом Суворова очень скоро стал легендарным. Легендарным как по причине рискованной непредсказуемости своих действий, так и по высокой эффективности этих самых действий.

Свою первую войну Суворов завершил в чине подполковника под стенами крепости Кольберг уже состоя под командой Петра Румянцева, который заявил о себе как о выдающемся полководце. И с этого момента начинаются отношения между Суворовым и Румянцевым, и отношения их были сложными. Слишком уж оба они были яркими, даровитыми и самодостаточными фигурами. Слишком уж оба любили самостоятельность и тяготились всяким подчинением, слишком уж оба были честолюбивы и, что говорить, ревнивы к чужой славе. Но влияние фельдмаршала Румянцева на личность Суворова несомненно.

Именно от Румянцева у Александра Васильевича стратегический широкий масштаб, владение большим пространством и понимание того, как важно знать психологию противника. Уже очень скоро Суворов вновь окажется под командованием фельдмаршала Румянцева. Во время 1-й русско-турецкой войны 1768 -1774 г.г.

Но до её начала стараниями отца, и стараниями генерала Фермора и Румянцева Суворову в 1762 г. было присвоено звание полковника. И он в последующие 6 лет командовал сначала Астраханским, а затем Суздальским пехотными полками. Тогда говорили – мушкетерскими полками.

Вот в эти 1760-е годы сложились и были практически опробованы принципы и методы воспитания и боевой подготовки русских солдат. То, что впоследствии будет называться суворовской школой. Значимость этих элементов Суворов определял именно в такой последовательности - воспитание и боевая подготовка.

Деятельность на этом поприще была у Суворова столь эффективна, что на маневрах в Красном Селе полк Суворова отметила сама Екатерина II. Вообще-то Екатерина с 1762 г. уже, что называется, положила глаз на 30-летнего полковника и даже подарила ему свой портрет. Портрет, который был храним Александром Васильевичем как драгоценный талисман, и не случайно на обороте, на тыльной стороне портрета он собственноручно написал –«Первое свидание проложило мне путь к славе».

В биографии Суворова очень важно, что он как-то сразу вошёл в круг екатерининских орлов, в этот избранный почетный круг. Ну и отметим, что императрица умела понимать людей и умела отбирать тех, кто способен был приумножить славу Российской Империи и на кого она могла положиться в любых обстоятельствах. Свидетельством доверия Екатерины II стало производство Александра Васильевича Суворова в 1768 г., в очередной раз блистательно отличившегося на маневрах, в бригадные генералы.

Кроме того, до прибытия Суворова на поля сражений 1-й русско-турецкой войны, состоялся ещё один сюжет в его биографии, уже боевой. Бригадный генерал Суворов в 1769 г. возглавил отряд из 3-х полков в войне против польских конфедератов, т.е. против тех поляков, которые не приняли власти короля Станислава Понятовского, не без основания видя в нем ставленника России.

Тогда Суворов впервые мог действовать во главе относительно крупного соединения вполне самостоятельно. И он с блеском продемонстрировал впервые свою тактику и полководческий почерк – стремительность наступления, импровизационность и неожиданность в направлениях главных ударов. Это был первый экзамен и для первых суворовских полков, и они продемонстрировали исключительные боевые качества. Поляки были повержены во всех столкновениях, а свой поход Суворов уже в 1770 г. и уже генерал-майором, кавалером орденов Святой Анны, и Святого Георгия 3 класса завершил захватом Краковского замка.

Вот после Польши Военная Коллегия отправила Суворова сначала на финскую границу, но он вскоре добился перевода на Балканы, где шла война с турками. И с весны 1773 г. он, возглавив дивизию в Нигорештах, почти тотчас получил приказ провести разведку боем в районе Туртукая, для чего следовало переправиться через Дунай. Эта разведка боем вылилась в полномасштабную операцию и большое сражение, сражение с 4-кратно превосходящими силами турок, и с блеском выигранное Суворовым.

Успех его был воспринят, надо сказать, как оскорбление, командиром корпуса генералом Салтыковым. И Салтыков даже попытался возбудить против Суворова судебное преследование. А, между тем, Суворов вторично провел столь же успешно и победоносно новую операцию в районе Туртукая и эта победа позволяла русской армии развернуть стратегическое наступление к югу от Дуная, вглубь Болгарии, но фельдмаршал Петр Румянцев этим не воспользовался.

Почему? Объяснений много. А главное, пожалуй, ревнивые отношения стареющего фельдмаршала к восходящей звезде, к новому яркому таланту, ломающему устоявшиеся каноны и идущего от одной победы к другой. Кроме того, ведь до фельдмаршала доходили высказывания Александра Васильевича, а Суворов был человек проницательный и очень язвительный. И в своих высказываниях он не очень-то щадил самолюбие утратившего темпы и затянувшего военную компанию Румянцева. А Румянцев язвительности в свой адрес не прощал.

Из Туртукая Суворов был переведен в Гирсов, вместо наступления ему предписано было оборонять эту крепость. Но упрямый подчиненный продемонстрировал фельдмаршалу поразительный пример обороны активной, с переходом в наступление. Впрочем, инициатива Суворова вновь не получила поддержки, более того, ему было предложено с октября 1773 года взять отпуск на зимний период. Фактически фельдмаршал Румянцев старался удалить с театра военных действий того, кому могли достаться лавры победителя в затянувшейся войне.

Но Суворов оказался упрям и все равно из Москвы в марте 1774 г. вернулся на Балканы, причем уже генерал-поручиком. В этом звании ему придется пробыть долгих 12 лет. И вопреки желанию Румянцева, именно Суворов последний раз разгромил турецкие войска в этой 1-й русско-турецкой войне. Именно Суворов, вопреки желанию Румянцева поставил точку в этой 6-ти летней войне на Балканах.

После поражения 21 июня 1774 г. у местечка Козлуджи турки начали мирные переговоры, которые завершились Кучук-Кайнарджийским договором. Эта война была окончена.

Последнюю точку в том же 1774 г. довелось поставить Суворову и в другой войне, бушевавшей внутри Российской Империи.

Но об этом в следующей части.