В давнем очерке, некой альтернативной истории гетмана Мазепы, прослежен путь Карла XII, вошедшего уже в Смоленщину, но «вдруг» бросившего на гибель идущий к нему корпус Левенгаупта.
Механика того невероятного «вдруг» и была рассмотрена в «мазепином очерке», а в этом — глянем на еще более странные дальнейшие события Северной войны.
Итак, в сентябре 1708 г., бросив близкую цель, Москву, Левенгаупта с подкреплением в половину карловой армии и продовольствием на три месяца, Карл повернул на Украину, получив в итоге 5 000 казаков, которых он рискнул использовать только на осадных работах у Полтавы. Обещанные Мазепой порох и продовольствие? — «А усе пожег клятый Меншиков!» Свидетельство: громадные столбы дыма, подымавшиеся над Батуриным, столицей Мазепы, предъявлены, далее «гид по Украине» ведет Карла к Полтаве, указав на неё как на решающий пункт, по взятии которого казаки все-таки повалят к шведам.
Что же случилось у Полтавы?
В полночь на 8-е июля шведы вышли из лагеря, битва закончилась к 11 часам дня. В полдень — торжественное богослужение, в 13:30 начался знаменитый пир. Тут дорога наших исторических повествований раздваивается. Массовому читателю — все знаменитые подробности, тост Петра за своих учителей в военном деле: «Кто ж это?» — спросил фельдмаршал Реншильд. — «Да вы же, господа шведы», — отвечал Петр. — «Хорошо же вы отблагодарили своих учителей!» и т.д. А зрителям, так сказать, «закрытого показа»: вопросы, попытки рациональных толкований. Например, почему бой был прекращен?
Крупнейшая победа
У шведов потери: 3 000 убито, 7 000 попало в плен, включая фельдмаршала Реншильда, сменившего раненного накануне короля. Следующий раз пленить на поле боя фельдмаршала удастся через 233 года: Паулюс. Но две трети армии шведов (20 000 по цифрам историка Эглунда) уходят, прихватив носилки с королем. Плюс малоизвестный казус: «разбитые, как швед под Полтавой» уводят из-под Полтавы 2 900(!) наших пленных, взятых за 1708—1709 гг.
Итак, в массовом обиходе: пиры, тосты, «исторические фразы», всё остальное — «в спецхран специалистам». Успех половинчатый: замолчать, заслонить непонятные факты «тостами» еще удается, но объяснить — никак. Вялая перестрелка: шведские историки (Лильегранд, Эглунд) дают свои толкования — наши парируют. Историк Борис Григорьев в биографии Карла XII суммирует эти «опровержения». Был такой жанр: ответы на «клевету буржуазных псевдоисторических пропагандистов». Объясняли объективно: «Преследованию мешала лесисто-болотная местность». (Вроде избирательно она действовала на бегущих и догоняющих.) «Почему восемь часов вовсе не начинали преследование? — «Болота, сэр!» — Жаль, смайлики не приняты в текстах. Костомаров, Ключевский объясняли ту невероятную паузу в битве: «успех вскружил нашим голову», ненароком подсказав формулу, — почти слово в слово! — другому нашему правителю, часто сопоставляемому с Петром.
Лишь в семь часов вечера был послан отряд вдогон за шведской армией. И командовал им… редкий шанс: «ордер на преследование» — это еще и свидетельство питейных способностей генералов армии Петра. История сохранила подробности: бравый наш генерал Халларт едва держался на ногах и задирал шведов: «Вот вам честь оказывают, а когда я был у вас в плену, вы со мной обращались отвратительно». — И правда, многие из наших, побывав как Халлрат в плену, подтверждали, но… На победном пиру под Полтавой они (русское великодушие!) даже извинялись за генерала Халларта: «Он, бедняга, сов-вершен-но пьян».
Корни и плоды шведского нейтралитета
Продолжая тему пленных, покинем ненадолго Полтавский пир и преследование, которое все же начнется, забежим на полгода вперед. Датский посол Юэль пишет:
«27 февраля 1710 г. царь Петр пригласил (дело уже в Москве, — И.Ш.) фельдмаршала Реншильда на свадьбу, чем тот начал очень чваниться. И в разгар пира Петр, прикинувшись любезным, как бы в полудреме спросил его, по какой причине он и его шведы через три дня после победы под Фрауштадтом хладнокровно умертвили русских пленных»?
Да, после поражения 2 февраля 1706 г. в Польше у Фрауштадта нашего вспомогательного корпуса было убито до 5 000 пленных. Действо в Европе известное, Вольтер («История КарлаXII»):
«Московиты на коленях умоляли о пощаде, но были бесчеловечно перебиты, что произошло через шесть часов после битвы в возмездие за жестокости их соотечественников, а также дабы избавиться от пленников, с коими неизвестно было как поступить».
Клали по 2-3 человека друг на друга и прокалывали пиками, штыками. Добивали раненых, разыскивая их в течение 2 дней среди пленных саксонцев по вывернутым красным наизнанку мундирам, выводили перед строем и простреливали голову. Датчанин Юэль продолжает:
«В оправдание Реншильд говорил, что сразу после битвы он должен был по приказу короля отправиться за 12 миль от Фрауштадта, и только вернувшись, узнал об этих расстрелах, которые он не оправдывает. На вопрос (царя), что же он тогда не наказал виновных, фельдмаршал ответа не дал. Петр демонстративно отошел от шведа, после чего Реншильд со свадьбы ушел».
Далее отступим к известному штампу: «Поражение в Северной войне выбило шведов из военных лидеров Европы, зато породило политику знаменитого шведского нейтралитета, привело к росту благосостояния, гуманизма». В давнем эссе о Второй Мировой войне, идеологических битвах ХХ века, я заметил: «Смесь правды и лжи действует сильнее, чем чистая ложь, и сильнее, чем чистая правда». (Чистые кислоты гораздо слабее действуют, разъедают металлы — нежели в смеси с водой.) И в «шведских тезисах», твердимых по обе стороны Балтики, в Европе, мире, мощный коктейль правды и лжи некоторых валит с ног. Нейтралитет? Да, после краха Полтавы шведы воевали только один век: попытки реванша за Северную войну, потом два века — нейтралитет. И в Африке колоний захватили совсем немножко, не сравнить с евро-монстрами. И экономическое благоденствие — чистая правда. Именно: «чистая», потому слабо-действенная. Но подмешав «миролюбие, гуманизм шведов», — создали смесь убойную. Припомним, в перестроечных агитках, списке соблазнов США (богатые, но Вьетнам…) чаще теснила Швеция (богатая, гуманная, миролюбивая, добрая). Советский документалист Геннадий Фиш еще в 1960-х фиксировал наше любование мудростью шведов. Шведы сами твердят: «Проигрыш Северной войны научил нас, и вот мы теперь такие!»
Занятно, из «военных арбитров Европы 17 века» шведы стали «арбитрами миролюбия» (см. Нобель…) Но из критики их «Премии мира», превращенной в мощный политический рычаг, вспоминаем не «обнесенного» Махатму Ганди, не удостоенных Обаму-Горбачева и иже… а фундамент этого «стопа мудрости, доброты». Но в уроке Северной войне два пика: Полтаву и Фрауштадт — не обойти. Потому и гуманизм фрауштдадцев выглядит…
Кумир Гитлера швед Свен Гедин открывал Олимпиаду Берлин-1936. Герман Геринг впервые в жизни увидел свастику в Швеции в замке фон Розенов. Первый в Европе Институт расовой биологии открыли правящие социал-демократы 1921 году в Упсале, «шведском Оксфорде». Общий учет евреев шведы провели тоже ранее Германии. Но списки не потребовались: откупились железной рудой Кируны. Немцы, обожавшие эпитеты Железный, Стальной, железо имели — шведское. И если меченым атомом проследить, окажется: вся машинерия вермахта, пули, осколки, что носят в себе ветераны войны, раньше лежали под горой на севере Швеции.
Чуть раньше Гитлерюгенда там создали и отряды «Нордиск унгдум», где кстати, маршировал юный Ингвар Кампрад, основатель ИКЕА. В дивизии СС «Викинг» 500 шведов в числе последних защищали Гитлера, один из них — был свидетель на свадьбе с Евой Браун. В общем, лозунг «Сдадим под международный контроль ядерное оружие, и будем богатой как шведы, такой же гуманной нацией (хотя нет, такой же — невозможно, но хоть приблизимся к идеалу)!» — фальшив не со времен нацистской металлургии, Института расовой биологии и списка евреев, а ранее: от Полтавы-Фрауштадта.
Иррациональность Полтавы
Великолепен тот «допрос» Реншильда через полгода после пленения! Это ж Петр потрафил знакомому купцу: не генерала — аж «свадебного фельдмаршала» привел! Кроме датского посла немало навспоминали и пленные, в Швеции есть отдел литературы: «Мемуары каролинеров». Но ни непосредственные участники, ни последующие поколения историков не подступились к теме иррациональности вождей обеих армий Полтавы. Перечел немало, даже отыскал для Голицыных (я биограф их славного рода) маленький сюрприз в подробностях битвы при Гренгаме, завершившей ту войну… но только Михаил Шемякин, великий наш скульптор (он тогда собирался делать скульптурную группу: «Памятник Всешутейшему и всепьянейшему собору», в давней беседе обратил внимание:
— Вообрази. Произошло сражение, день величайшего физического и нервного напряжения, риск гибели собственной, династии, государства, и… всю ночь после — Петр пишет «Одер машкераду и огненным потехам». — Многостраничные инструкции: как именно князь-папа Бутурлин, князь-кесарь Ромодановский должны отпраздновать, кому какую личину надеть, что нести в руках, рисунок фейерверка…
Признаться, после экспрессивного яркого парадокса Шемякина многие «Истории» с саженями вырытых траншей, числом выстрелов, длинными списками — кто чем награжден… скучноватое чтение. Тем более что после Полтавы «фейерверк» безумств взметнулся еще выше. Карл, Мазепа и 2 000 спасшихся достигли «берега турецкого» в лице берега реки Буг. На другом берегу — Очаков. Парламентеры: секретарь Карла Клинковстрём и Станислав Понятовский умоляют Абдурахмана-пашу помочь. Русская погоня близка. Абдурахман-паша разводит руками: принять нельзя, жду инструкций. Из Стамбула. Но Станислав Понятовский (кто сказал, что поляки совсем бесполезны?) соображает быстрее прямолинейного шведа: «бакшиш», взятка в 2 000 дукатов из кармана Мазепы заменят инструкции из Стамбула.
Паша выдвигает еще «политическое» условие: провизию шведы должны покупать только у него. Потеряв два дня на переговоры, шведы дождались-таки русской погони, князь Волконский устроил им вторую «мини-Переволочну», порубив, взяв в плен еще 800 шведов и запорожцев. Теперь с королем и гетманом спаслись единицы-десятки. Пребывать им назначено в Бендерах, где Мазепа и скончался, став в итоге «украинским капитаном Флинтом» (см. предыдущий очерк).
Странности Карла
Карл 5 лет гостит у Султана. Причина добровольной ссылки так и не объяснена, Швеция воюет без короля. Перепробовав все вежливые способы отправить Карла домой, турки решили выдворить силой. Но и Карл решился! С сотней своих солдат в глубине Турции он воюет с янычарами. Ту невероятную нелепицу турки назвали «калабалык», выставив короля уже силой, как пропойцу из кабака. Но в Швецию Карл не желает, второй его «калабалык» — в осажденном Штральзунде. За час до сдачи подданные все ж уговорили сесть в лодку и отправиться в Швецию. Но и высадившись на родине, не заехав в Стокгольм, он бросается в… Очередная загадка. Русские уже взяли Финляндию, разгромили шведский флот, приступают к десантам на побережье близ его столицы, но Карл, безусловно храбрейший воин эпохи, почему-то боится даже глянуть в сторону подступающей русской армии. Историк Петер Энглунд констатирует: шведы по сей день недоумевают: почти 10 лет после Полтавы Карл ни разу не сразился с российской армией. Выбрал цель: датскую Норвегию и невероятную (споры, потоки версий не стихают по сей день) гибель под стеной безвестного замка.
Но Петр уравнивает шансы в той дуэли безумия. В 1711 г. бросается в Прутский поход. Окруженная, без воды, продовольствия армия полтавских победителей на грани гибели, только уступка Азовских завоеваний и громадная взятка Балтаджи-паше спасла страну. Петр: «За Прутский поход я заслужил 100 батогов (ударов палкой), но получил только 50». Менее знаменита следующая дикость: запутавшись в интригах новых родственников, к которым «пристроил» дочь и племянницу, Петр едва не отдал армию — несколько раз предавшим его союзникам. План высадки в южную Швецию со стороны Дании, это как если б Сталин в 1942-м вместо контрудара под Сталинградом послал армии в Египет, на помощь Монтгомери.
Голицыны и линия «рацио»
Вернемся на Полтавский пир. В семь часов вечера Петр послал войска вдогон за шведской армией. Во главе с Михаилом Голицыным (при Полтаве командовал всей гвардией стоявшей на правом фланге). Голицын не только воевать, получается, и пить умел лучше других! Плюс общая витальность рода: 17 детей князя Михаила, дважды раненного при Нарве. Утром, на следующий день! вслед отправился Меншиков. Действовали слаженно, на берегу Днепра, у Переволочны пленили оставшихся, более 16 000 шведов, освободили русских пленных. Старший брат полтавского героя князь Дмитрий Михайлович Голицын — царский наместник в Киеве. Перед ним Польша короля Лещинского, за спиной, меж Киевом и Петром, — армия шведов. Но у местечка Подкамень он разбивает поляков. Хотя его победу редуцирует уникальное положение Лещинского: «Половина Польши — его не признавала, половина — ему не подчинялась», красивая тогдашняя формула.
Даже в позитивных рецензиях на мою книгу есть упреки в «выпячивании своих Голицыных», но простой факт: князь Михаил, методично завоевав Финляндию, дойдя десантами почти до Стокгольма, закончил войну решающей битвой у Гренгама. Смысл сего эссе — не апология Голицыных и даже не фиксация на странностях Петра. Русские армии как оловянных солдатиков одалживали евро-монархам и Павел, Александр I. Еще большее безумие — спасение Николаем I Австрии в 1848-м. И наоборот, великий царь Борис Годунов (залечил многие раны страны, отбил у шведов бездарно потерянный Иваном Грозным выход к морю) — не был ценим. «Народ безмолвствует»? — ремарка в пьесе его имени. Нет, народ, в принципе, «выбор Бога» ценил больше, чем свой собственный. Даже при отсутствии фактора возможных «фальсификаций» (тогдашние выборы Годунова, Шуйского, Романова были открыты и в принципе не фальсифицируемы). Родиться в семье царя, т.е. быть «избранным» Богом, — неизмеримо важнее любых рациональных достоинств, побед.
Выше названы примеры из отечественной истории, но и «в Европах» найдем десятки благополучно правивших монархов, носителей эпитета: «имярек Безумный». Иррациональность веры подданных и поведения (бого)избранных — абсолютная константа нескольких тысячелетий, потому так беспомощны историки эпохи позитивизма, материализма, изымающих этот «блок» из «модели» и замещающих его завалами своих, по сути — Справок, бессмысленных Описей. «История» Сергея Соловьева: это как если вместо «Преступления и наказания» дать раздутый до 20 томов «Протокол осмотра квартиры и трупа убитой процентщицы». А в той же Северной войне есть роскошный пример, уже со стороны шведов.
У Переволочны положение покинутой королем армии было тяжелым (хотя у Голицына и Меншикова солдат пока меньше). И принявший командование Левенгаупт предложил повести в полках… голосование: «Сдаваться или нет?» — Шведские историки не скрывают волны ненависти, пробежавшей по армии: «Раньше нам приказывали, — а теперь опрашивают!» — Тут и ощущение спихиваемой ответственности, но и прекрасный пример соотношения Веры и рациональных демократических(!) ценностей.
Просто погибнуть по приказу богоизбранного или жить по своему Свободному Выбору. Кстати, все пленные шведы были сбережены («Ремембэ Фрауштадт!»), некоторые позже отказались вернуться. Странная судьба довела мне познакомиться в Тобольске и Москве с двумя нынешними потомками каролинеров.
Оценили 3 человека
4 кармы