Финские зверства: почему их так долго не замечали?

Многим наверняка известна старая русская поговорка: «Кто старое помянет — тому глаз вон»...

Правда, куда меньше число знает о ее полной версии, радикально изменяющей смысл этой народной мудрости: «Кто старое помянет — тому глаз вон, а кто забудет — тому оба». Нечто похожее на протяжении многих десятилетий происходило и с изложением советско-финских отношений, вначале для граждан всего СССР, а после распада великой страны — только России.

Как раз и представляя собой, пожалуй, наиболее рафинированный первый вариант вышеупомянутой народной мудрости, — обычно отсутствовавший в столь запредельной степени «исторической забывчивости» по отношению к даже самым дружественным нам народов. Те же «восточные немцы», например, — они минимум с середины 50-х стали самыми верными союзниками СССР по Варшавскому договору. Но это ничуть не мешало широчайшей государственной поддержке в нашей стране темы Великой Отечественной войны, в период которой немцы показывались так, какими они были на самом деле — кровавыми и беспощадными захватчиками, достойными лишь одной участи — уничтожения, при отказе сдаваться в плен. Пусть даже после Победы гитлеровские офицеры и политики нередко и фигурировали в фильмах о войне не просто жестокими, — но и умными.

Тем почетнее было гордиться победой над умными врагами, — а не клиническими «недоумками» из киноагиток начала войны от Алма-Атинской студии образца «Антоши Рыбкина» и тому подобных лент. Да, периодически в фильмах о советских разведчиках вроде «Щит и меч» появлялись и «хорошие немцы»-антифашисты. А ближе к «перестройке» на советском ТВ прошел и ГДР-ский сериал «Архив смерти», — в котором храбрые немецкие бойцы из числа перешедших на сторону Красной Армии военнопленных, даже без командиров из числа офицеров РККА, провернули в гитлеровском тылу секретную операцию по овладению важнейшими военными архивами Рейха. Но эти примеры все же — больше в духе «из всякого правила есть исключение», лишь подтверждающее общее правило.

Не покрывались завесой секретности не только для студентов исторических факультетов, но и широкой общественности, и военные преступления, совершенные на советской земле в годы войны румынскими, венгерскими и прочими около-нацистскими вояками. Даже и заслуженное воспевание подвигов советских партизан на территории Белоруссии и Украины ничуть не «табуировало» информацию о наличии на оккупированной территории и множества предателей, — шедших в полицаи и старосты помогать гитлеровским карателям. К слову сказать, та же «бандеровщина» на Западной Украине особым секретом в советских фильмах и книгах тоже не была. Начиная с эпизода одной из серий эпопеи «Освобождение», — когда именно бандеровские боевики смертельно ранят генерала Ватутина, чьи войска перед этим освободили от немцев Киев.

Хотя, например, ставшая известной советским спецслужбам еще с 70-х годов информация о том, что сотни мирных жителей белорусской Хатыни заживо сожгли не эсэсовцы, лишь осуществлявшие общее командование, а — украинские полицаи, ранее отметившиеся в расстрелах евреев в Бабином Яру, так и не была рассекречена по просьбе партийных властей Украины. Что, без сомнения, можно считать однозначной ошибкой центральной власти, — тем самым отказавшейся от дополнительной возможности показать всем согражданам, включая и украинцев, какое же чудовищно-инфернальное зло представляет собой укро-националистическая идеология. Глядишь, и дальнейшая история страны могла бы сложиться по-другому…

Снимались фильмы, полностью или частично посвященные борьбе с антисоветским подпольем в Прибалтике, теми самыми так называемыми «лесными братьями», — например, «Никто не хотел умирать» или «Долгая дорога в дюнах». Не была под запретом и тема басмачества в Средней Азии — пусть, в целом, оно и было разгромлено еще до начала Великой Отечественной, в 30-х годах.

***

И лишь в истории советско-финских отношений царила, что называется, «тишь, да гладь, да божья благодать». Нет, конечно, о войне 1939—40 годов, как и об участии финской армии в боях на стороне Гитлера, несколько строк в учебниках, даже школьных, все же имелось. Но вот в искусстве, особенно кино, насчет заметного негатива в этой теме царил почти однозначный «обет молчания». Ярким примером чего можно назвать самые известные ленты, снятые советскими кинематографистами в сотрудничестве разной степени со своими финскими коллегами. Например, «Свеаборг» — о восстании гарнизона российской крепости вблизи Гельсинфорса (то есть современной столицы Финляндии, Хельсинки) в июле 1906 года. Которое да, было поддержано и отрядами финской Красной Гвардии. Преемников которых, в свою очередь, правда, частично вытеснили, частично разгромили белофинны в 1918 году, установив свою тотальную диктатуру, — но это ж случилось позже, напоминать об этом необязательно, правда?

А о непосредственном прологе разгрома Советской власти в Финляндии в 1975 году был снят уже другой фильм — «Доверие». Повествующий о том, как в последний день старого 1917 года Совет Народных Комиссаров под председательством Ленина предоставил независимость бывшему Великому княжеству Финляндскому. Причем — явно не представителям финских Советов рабочих и крестьян, — но лощеным буржуа, «владельцам заводов, газет, пароходов», — вспоминая сатирическое стихотворение Маршака о «Мистере Твистере». Чьи подельники, спустя считанные недели, устроили в новоиспеченной стране кровавый террор в отношении всех попавшихся под руку не только «красных», — но и просто русских, как в ходе печально знаменитой «Выборгской резни». Увы, ни этой резне, ни войнам 1921—22, 1939—40, и 1941—44 годов в указанном фильме не посвящено ни одного кадра. Как будто его создатели руководствовались подходом, согласно желанию главной героини снятой десятью с лишним годами позже комедии «Человек с бульвара Капуцинов» — «сделать монтаж», вырезав весь период между близостью влюбленных и появлением у них «беби». Так и в «Доверии», хм, просто-таки суперрадостное событие дарования финским буржуазным националистам «незалежности» меняется не менее умилительными кадрами дружеского визита финского президента в Москву в начале 70-х.

Хотя, конечно, описанная в фильме ситуация в 1917 году диктовалась отнюдь не какой-то «ленинской злонамеренностью» или догматическим «прекраснодушием» лидера большевиков в плане «даешь право на самоопределение всем народам Российской империи!». Просто у Советской власти ни тогда, ни даже чуть позже откровенно не хватало ресурсов, экономических и военных, для удержания под своим влиянием не то что Финляндии, — но и Прибалтики, Западных Белоруссии-Украины. И даже Дальний Восток до 1922 года находился под контролем то «розовой», то откровенно «белой», но тем не менее формально независимой Дальневосточной республики. Как бы там ни было, «ретушировать» откровенную враждебность Хельсинки к СССР от самого обретения независимости до поражения в войне в 1944 году — это уже напоминает больше «сказочный», а не реально-исторический подход. Вроде такового в еще одной «околофинской» ленте, снятой по мотивам финского эпоса «Калевала» гениальным советским режиссером Александром Птушко. Но Александр Лукич-то хоть официально позиционировал себя работой в жанре сказок, — а не реальных событий…

К слову сказать, подход к освещению темы российско-финских отношений в уже чисто российской кинематографии тоже ушел не слишком далеко от советского периода. Недаром, пожалуй, самым ярким образчиком которого можно считать мини-сериал насчет «Особенностей национальной охоты» — и его продолжения. Чем-то неуловимо напоминающий таковой в еще советской комедии на финскую тему «За спичками» — с участием таких «звезд» советского экрана, как Евгений Леонов и Вячеслав Невинный. Ну, и общий «ходульный» образ северных соседей, выраженный в меме «горячие финские парни», — на деле подразумевающий их преимущественную, хм, «медлительность» (чтобы не сказать больше) при решении многих, даже самых неотложных дел.

***

Что ж, по-своему такой подход тоже имел определенные резоны — пресловутую «финскую модель» отношений с СССР, более известную под термином из зарубежной печати: «финляндизация». Сохранение формальной независимости — при условии тесных экономических и политических связей, и, главное, — «дружественного нейтралитета» по отношению к Москве. И, в общем, эта модель действительно была достаточно устойчивой — как минимум до распада СССР. Вызвавшего разрыв экономических связей, утрату рынков сбыта для значительной части финской промышленности и сельского хозяйства — и, соответственно, поиск новых, хм, «стратегических партнеров». Которыми, как несложно догадаться, стали евроатлантисты. В «дружную семью» которых Хельсинки в рекордные сроки вступили в 2022 году. Что тут же было прокомментировано еще недовыявленными доморощенными «иноагентами» в духе «ах, такие бедные, мирные, беззащитные финны (и примкнувшие к ним шведы) просто-таки до ужаса перепугались «российской агрессии»(ТМ) в отношении такой же «мирной (особенно по отношению уже сколько лет как обстреливаемому укро-армией Донбассу) и беззащитной (если не считать поставок оружия и денег киевским нацистам коллективным Западом) — Украины».

И ведь кой-кто из даже куда более вменяемых российских граждан этому пропагандистскому фейку, рожденному в мозговых центрах «западных партнеров» (то бишь — спонсоров) вышеупомянутых иноагентов, даже и поверил. Пусть и без критики назревшего и перезревшего решения начать СВО, — но и не без легкого сожаления, дескать, «напугали мы бедных соседей, вот они и бросились в крайность. Ничего — потом все устаканится».

А чего удивляться? Недаром ведь в июне 2016 года даже была установлена скандально известная мемориальная доска палачу Ленинграда и Советской Карелии маршалу Маннергейму! Не без участия доморощенных «монархистов» — и певцов «благословенной России, которую мы потеряли» с ее «балами, шампанским, лакеями, юнкерами» — и неизменным булкохрустом. Причем доска эта, вместо того чтобы отправиться на свалку в кратчайшие сроки, относительно благополучно провисела на стене одного из зданий города, который этот вождь финского фашизма мечтал сровнять с землей, добрых 3 месяца! И лишь потом была демонтирована в связи со ставшим заметным уже по всей стране взрывом общественного возмущения. Видно, за меньший период сложно было разъяснить согражданам, чье восприятие северных соседей зиждилось на лентах сродни «Доверию» и «Особенностей национальной охоты», насчет «кто есть ху» в «пантеоне» их «великих национальных лидеров».

***

И ведь даже еще до начала СВО, когда поднятая монументом финскому маршалу-палачу «волна» стала обнажать все более нелицеприятные моменты деятельности и Маннергейма, и его подельников, очень много стало ясно насчет и современного менталитета потомков этих военных преступников. Например, когда в 2020 году Следственный Комитет возбудил уголовное дело по обвинению в геноциде — по поводу создания финскими оккупантами в 1941 г. 14 концлагерей в Карелии, куда было полностью помещено местное русское население: 24 000 человек, включая маленьких детей, когда 8 000 жителей умерли от невыносимых условий содержания. Но еще более ярким примером на этот счет стала реакция финской стороны на соответствующее решение российского суда летом 2024 года, — признавшее действия финских оккупационных властей на территории Карелии в 1941—44 гг. геноцидом и военными преступлениями.

В этой связи особенно примечателен комментарий бывшего директора Национального архива Финляндии Юсси Нуортева, радостно растиражированного в том числе и СМИ «великой незалежной державы»:

«Финляндии нечего скрывать в этом историческом эпизоде, и все финские документы — в свободном доступе, тогда как советские — в основном засекречены. Но Россия по каким-то причинам не использует эту информацию (из финских архивов, — ред.), а делает свои заявления, не всегда имеющие общее с действительностью. Например, ориентировочное количество погибших завышено примерно вдвое, и у других нет возможности оценить, на чем основываются эти цифры… С тоталитарным государством нельзя вести обстоятельные дискуссии по истории и нельзя серьезно воспринимать новые претензии России — Финляндии».

Право, данный подход просто потрясает своим запредельным цинизмом! Даже не столько тем, что, в общем, для признания геноцида — геноцидом — не имеет особого значения, сколько именно конкретно тысяч жертв было убито. Вон, даже иноагент Википедия сообщает, что точная численность евреев, уничтоженных в устроенных гитлеровцами гетто и «лагерях смерти» неизвестная — и отличается, в зависимости от данных того или иного исследователя, в разы. Но это ж ничуть не отменяет признание самого факта Холокоста — как и его квалификации в качестве именно «геноцида». Равно, кстати, как и уголовной ответственности вплоть до нескольких лет тюрьмы за его публичное отрицание — как минимум на территории ФРГ. Тем особо циничным выглядит сам предмет полемики господина Нуортева, — дескать, «как можно вести дискуссии с тоталитарным (то бишь не подчиняющимся «западному гегемону», как сами финны) государством?».

И главное — о чем дискуссии?! О том, что, по словам этого персонажа в якобы «не-тоталитарной» Финляндии все данные о якобы «не-геноцидном» хладнокровном уничтожении тысяч советских граждан давно находятся в открытом доступе, — а в России (тоже якобы) нет? Да по-настоящему главное то, что это чудовищное преступление не вызывает у потомков тех, кто его совершил, ни малейшего чувства вины!!! Только раздражение, что число жертв якобы «завышено вдвое», — но не сам факт этих зверств! Ведь даже простое убийство просто нескольких жертв, совершенное «группой лиц по предварительному сговору», в Уголовных кодексах большинства стран подразумевает наивысшую меру наказания по соответствующей статье. Не говоря уж о том, когда речь идет о массовых «этнических чистках» с физическим уничтожением значительной части неугодных карателям людей…

***

Хотя ж да — по словам Юсси Нуортева, «после завершения войны союзники под руководством СССР создали Контрольную комиссию по Финляндии, которая выдвинула стране серию требований, включая суд над военными преступниками, и требовать повторного рассмотрения тех же событий спустя более 80 лет неуместно». — Ну да — и даже этот суд реально провели в Хельсинки, в ноябре 1945 года. Над целыми 8-ю (восемью!) военными преступниками! Правда, действительно, самыми высокопоставленными, включая экс-президента, предшественника действующего главы государства, нескольких, также бывших, премьеров и министров. Правда, сроки большинству были от двух до пяти лет (лишь экс-президент Рюти получил «десятку») — сравнимы с теми, что в СССР могли дать даже за мелкую кражу. Не говоря уже о хищении государственной собственности. Причем полностью отсидели свое только «двухгодичники». Ведь как только по результатам Парижского мирного договора 1947 года Финляндия была освобождена от формальной опеки Союзной контрольной комиссии, ведущую роль в которой играли советские представители, — президент Паасикиви тут же помиловал всех заключенных. Тем более что финская ж общественность «была возмущена тем, что их судили вопреки Конституции!» — Как же — ведь для процесса парламенту пришлось принять закон с «обратной силой». То есть в «свободной и нетоталитарной» Финляндии, оказывается, до сентября 1945 года военные преступления-то и преступлениями не считались! Надо понимать, в полном соответствии с «демократическим волеизъявлением финского народа», — который еще и повозмущался «расправой над своими избранниками». Как и сейчас его «достойные представители» вроде того же Нуортева возмущаются «необоснованными претензиями России».

Но восьмерка высших руководителей Финляндии как минимум хотя бы под судом побывала, — пусть и отделавшись больше, что называется, «легким испугом». Но ведь они ж не лично морили голодом, непосильным рабским трудом, избиениями и откровенно зверскими пытками тысячи советских военнопленных и гражданских лиц, в том числе женщин и детей! Сжигали города в Карелии, разрушали построенную в годы Советской Власти промышленность, социальные и культурные объекты. Для этого у них были исполнители пониже. К сожалению, найти какие-то внятные данные о том, что эти «палачи низких званий» понесли конкретную ответственность, крайне трудно — если вообще возможно. Даже для исследователей, многие годы занимавшихся этим вопросом — как, например, директор Военного музея Карельского перешейка Баир Иринчеев. По его словам, «очень немногих финских военных преступников судили — практически все они избежали наказания».

***

Увы, в данное утверждение верится без особого труда. Достаточно, например, внимательно прочесть документ из Российского государственного архива социально-политической истории «Справку о расследовании преступлений финских военных преступников, составленную помощником военного прокурора войск МВД СССР Б. Рогинским». Особенно отрывки из текста образца «в настоящее время эти военнопленные возвращены в Финляндию…», «в отношении указанных 8 военнослужащих финской армии следствию не удалось добыть материалов, дополняющих сведения, полученные от военнопленных финской армии. Имеющиеся же в отношении указанных лиц обвинительные материалы являются недостаточными для предания их суду».

Нет, каково! Видный «сталинский опричник» во времена «безраздельного владычества кровавой гебни» и «60-80 миллионов незаконно репрессированных» согласно антисоветскому бреду от Солженицина-Яковлева, открытым текстом сообщает, что для осуждения восьмерки финских карателей, на которых были даны показания их выжившими жертвами, «достаточных доказательств обвинения не нашлось»! А вообще, в том же документе точно сообщается лишь о 21 преступнике, на которого удалось добыть полные доказательства — и еще о 14, на которых «нарыли» доказательства «частичные». И что, кто-то может поверить, что этой кучкой извергов и исчерпывался ряд тех, кто убил больше 20 тысяч советских людей, гражданских лиц и военнопленных?

Нет, конечно. Просто намного большее их количество успело благоразумно убежать с советских территорий накануне их освобождения Красной Армией. Палачи — они ж с противником не воюют, у них другие задачи. А потом, в сентябре 44-го, когда ново-старый лидер Финляндии Маннергейм заключил мир с СССР, финская армия ж стала официальным союзником антигитлеровской коалиции. И те, кто оказались в ее рядах, не будучи ранее взятыми в плен красноармейцами (пленных финнов было всего чуть больше 2,5 тысяч человек), после этого получили фактическую «индульгенцию» за совершенные в годы войны преступления против советских граждан. Фигурантами довольно-таки «показушного» процесса стали лишь вышеуказанные 8 «топов» обанкротившегося фашистского режима Хельсинки.

Понятно, что меньше всего виноват в таком итоге тот же военпрокурор Рогинский. Как, впрочем, и остальные сотрудники органов военной юстиции, прокуратуры, «особых отделов», того же прославленного СМЕРШа — и других подобных структур. Просто им скорее всего было дано указания «сверху» — «особо не копать». Ибо «финляндизация»-с. Бывшие враги «переобулись» в союзников — теперь с ними надобно «помягше», как говаривал отрицательный герой «Операции «Ы» великовозрастный хулиган Федя обаятельному студенту Шурику. Собственно, под такую «мягкость» подпали в последние годы войны не только финны, — но и, например, болгары и румыны тоже. Просто у последних достаточно скоро к власти пришли дружественные СССР коммунистические режимы, — сами неплохо справившиеся с наиболее запятнавшими себя доморощенными военными преступниками. В отличие от Финляндии, — сохранившей политическую систему с преобладанием буржуазных партий — и таких же политиков. Никуда не делся и финский национализм. Так что очаги предвоенного финского фашизма, расцветшего пышным цветом благодаря поддержке Гитлера, после фактического поражения финской армии полностью уничтожить не удалось — лишь, что называется, «загнать под спуд». Где они тихо, но оттого не менее успешно «тлели», — пока их опять не начали «раздувать» как местные антироссийские радикалы, так и покровители из «золотого миллиарда». В последние годы откровенно взявшие курс посредством этой публики открыть «новый фронт» то ли в дополнение, — то ли взамен уже открытому «бандеровскому» — против нашей страны.

А чего можно ожидать от вояк очередного «антироссийского тарана на западные деньги», уже финского, — можно составить представление на основе уже совершенных их предками преступлений 80-летней давности. О которых еще тогда, по горячим следам, было написано немало пронзительных книг, — увы, не получивших широкой известности в силу вышеупомянутых высших политических соображений. Но и не запрещенных к прочтению в советских библиотеках, — правда, и не очень доступных ввиду не слишком больших тиражей.

Для этого мы и начинаем подробный рассказ о преступлениях финской военщины на советской земле. Не просто в виде краткой справки с наиболее значимыми цифрами человеческих жертв и разрушений, состоявшихся по вине финских оккупантов, — но с конкретными примерами, от которых порой стынет кровь в жилах. Потому что кто такое «старое позабудет — тому оба глаза вон». Ибо преступления против человечности срока давности не имеют. Но об этом — уже в следующих частях этого материала. 

Георгий АЛЕКСЕЕВ