Троянский мордобой. (часть 18 - 19) юмор. - Игорь Мамашвили

Часть 18

Ранним утром дворцовых обитателей разбудил шум и грохот несущегося по коридору начальника стражи. Вломившись без стука в царскую опочивальню, офицер немедленно встал по стойке смирно перед царём, который в этот момент был весьма занят государственными делами.

— Вашличеств... ой, блядь, — обратился он к своему монарху, только сейчас осознав, какие важные дела Трои сейчас прерваны по его вине.

— Как же вы меня заебали, — проворчал Приам, прерываясь. — Пизди давай, по какому делу мне посрать мешаешь.

— Вашличество, греки пригнали какую-то хуету на ближайший холм, — доложил офицер. — Оставили охрану. А через пару часов съебались.

— А почему ты, латноёбище, — мягко обратился к нему царь, игнорирующий снующих позади слуг. — Докладываешь мне об этом сейчас, а не когда они эту хуйню на холм загнали.

— Так это, — замялся начальник. — Вы ж сами велели не беспокоить вас по поводу всякой хуйни. А оно выглядит как полная хуйня.

— Какими же мудаками приходится править, — вздохнул правитель. — Ладно. Пошли смотреть на эту твою хуйню.

Неведомое чудовище оказалось установлено на ближайшем к Трое холме, вырисовываясь на фоне безоблачного неба чётким тёмным силуэтом.

— И что это за хуйня? — поинтересовался Приам. — Разведку отправили?

— Так точно, — доложил начальник стражи. — Царевич Деифоб лично возглавил операцию. И взял с собой Лаокоонта.

— А этого дебила нахуя? — удивился царь.

— Так он ж, вашличество, урбанист, — сказал офицер. — Сам ставит каждый месяц в городе такую же хуйню. Может он поймёт, что это.

— А может это вообще его. Я не удивлюсь, — криво усмехнулся Приам, разглядев, наконец, троянский отряд, который к этому времени уже пришёл к неведомому конструкту.

Странная махина представляла собой огромного деревянного двугорбого верблюда на четырёх толстых ногах, в основании каждой из которых размещалась пара больших колёс. Деифоб мог поклясться всеми богами, что, пока они поднимались на холм, странная статуя рычала на них. Однако когда первый троянец поднялся на вершину, деревянное чудовище стояло неподвижно. За пару минут до этого бдительный Менелай успел растолкать ногами остальную часть десанта, которые развалились на обитых роскошной кожей сиденьях. Героев разморило на жаре и перевело в режим сна с характерным звуковым сопровождением. Спартанца же спасло то, что из-за рогов он мог только стоять. И только боком. Каждый рог царя занимал нишу в горбу боевой машины. И, как оказалось, циркуляция воздуха, возникшая из-за надстроек, позволила десанту не задохнуться на жаре.

— Итак, — сказал царевич, глядя снизу вверх на статую. — Что это за ёбаный верблюд?

Подождав пару минут для приличия и не услышав ответа от своих солдат, Деифоб медленно обошёл конструкцию. Возле одной из задних ног троянцы обнаружили сваленное в кучу греческое вооружение, явно оставленное дезертирами, которые бросили свой пост и забыли приказ об охране статуи неведомого существа. Там же обнаружилась и табличка.

— «Про-ект Кэ Эс», — начал читать по слогами царевич. — «Пиз-дец как се-крет-но. Пе-ред ис-поль-зо-ва-ни-ем сжечь на-хуй». Что это за хуета такая?

— Это не хуета! — послышалось из задних рядов, откуда, расталкивая солдат, вырвался взъерошенный и давно не брившийся троянец по имени Лаокоонт. — Это средство коллективной мобильности!

— Чего? — покосился на него Деифоб. — Слушай, ёбло одуванчиковое, ты хоть по-троянски изъясняйся.

— Я и изъясняюсь на троянском! — тут же разъярился Лаокоонт. — Я не виноват, что вы все - пещерные мудаки, которым только на телегах ездить!

— Слушай, ты, — мягко обратился к нему царевич, столь же мягко ткнув ниже спины копьём. — Тебя, дегенерата, до сих пор оглоблей от колесницы не переебали только потому, что ты можешь быть полезен.

Урбанист тут же замолчал, внимая царственной особе.

— Сейчас ты можешь оказаться полезен, рассказав про это, — продолжил Деифоб, кивая в сторону верблюда. — Я хочу перегнать это в город и изучить там. Рассказывай, как это...

— Нет, погодите-погодите! — замахал руками Лаокоонт, которого внезапное озарение заставило побелеть от ужаса. — Помните, что говорили Гелен и Кассандра? Лошадью нельзя ходить! Надо её сжечь нахуй!

— Чего это с ним? Излечился от долбоебизма что ли? — зашептались солдаты в отряде, переглядываясь.

— Это не лошадь, а верблюд, долбоёб, — резонно заметил Деифоб. — И меня не ебёт, что ты там возомнил. Эта хуетня секретная, так что мы забираем её с собой. Ну-ка, вертайте её к городу!

Воодушевившись, солдаты выстроились позади машины и с радостными песнями стали медленно разворачивать её в сторону Трои.

— Стойте! — заорал Лаокоонт, встав между верблюдом и дорогой в город. — Я не позволю вам отвезти это в Трою! Она построена не по фэн-шую!

— А мне по хую, — парировал Деифоб. — Толкайте!

— Да чтоб тебе яйца переехало, мудила, — проворчали солдаты, радостно навалившись на опоры и заставляя колёса почти в человеческий рост сделать первый оборот.

Верблюд покачнулся и сдвинулся вперёд, через пару секунд застряв передними колёсами в яме.

— Видите! Видите?! — воскликнул обрадованный Лаокоонт. — Даже боги против вашего решения!

— А мне до жопы! — рявкнул царевич. — Эй, мудаки! А ну вместе! Раз! Два! Нахуй!

Приложенного совместного усилия хватило, чтобы колёса резко и внезапно освободились из заточения, и верблюд начал своё перемещение вниз по склону холма. Только в этот момент до Лаокоонта дошло, что стоять на склоне перед собирающейся спускаться огромной конструкцией было, мягко говоря, плохой идеей. И, запаниковав, урбанист сделал ещё одну ошибку: стоя по центру, он попытался побежать в сторону, разумеется, опоздав. Переехав мелкое препятствие, штурмовая машина греков устремилась к своей цели. Кричали шокированные троянцы на холме. Ругались греки в лагере, наблюдавшие за развитием событий со смотровых башен. Паниковали троянцы на стене, видя приближающееся к ним чудовище. Но громче всех орали десантники внутри машины, которые через щели могли кое-как наблюдать, что их несёт вниз по склону прямо в каменную стену. Подпрыгивая на кочках и гремя содержимым, троянский верблюд влетел передними лапами в ров и, оставив одну из них там навсегда, оставшейся тушей врубился в стену, снеся огромный участок и рухнув на бок внутри городских стен.

— Что это, блядь, было? — простонал Менелай, неспособный повернуть голову и лежащий лицом вниз.

— Пригнали, сука, коника, — отозвался Агамемнон, предпоследний из тех, кто остался в сознании и лишившийся его на секунду раньше младшего брата.

Вечерний звон в голове стал верным спутником Менелая на ближайшие сутки. Застонав, царь Спарты внезапно понял, что верблюд стоит вертикально.

— Что за нахуй? — тихо спросил он.

— Заткнись, блядь, — попросил его Одиссей, осматривающий окрестности через щели в корпусе.

— Где мы? — шёпотом спросил Менелай.

— На площади, — столь же тихо ответил ему пришедший в себя сын Ахилла Неоптолем, который тоже вызвался участвовать в секретной миссии. — Нашу машину приняли за посвящённую богам статую, перетащили на площадь и поставили вертикально.

— И даже не сожгли? Уже неплохо, — заметил Менелай.

— Не только не сожгли, — сказал ему старший брат. — Ещё и нанесли подарков, чтобы задобрить божество из-за поломки.

— Да заткнитесь вы нахуй! — выругался Одиссей. — ВХГоде бы тихо. Давайте выбиХГаться.

Агамемнон слез с кресла и спустился вниз к люку, расположенному в животе машины. Отодвинув пару засовов, он мягко отпустил ручку. Дверца люка медленно поползла вниз... И остановилась через пару сантиметров.

— Не понял, — сказал царь Микен. — Заклинило?

— Дай я, — сказал Неоптолем и пару раз пнул дверцу. — Не заклинило. Её что-то держит.

— ПодаХГки, — произнёс Одиссей.

— Что? — повернулись к нему остальные.

— Какому богу может быть посвящён веХГблюд? — спросил итакиец.

— А хуй его знает, — отозвался Менелай, который только сейчас понял, что застрял рогами в нишах.

— Вот и тХГоянцы не знают, — ответил Одиссей. — И пХГинесли даХГы сХГазу всем богам. Думаю, что веХГблюд наш на эту гоХГу и опиХГается, потому и стоит веХГтикально.

— Пиздец, — только и сказал Агамемнон.

— Но согласитесь, — заметил царь Итаки. — Что моя идея была зае...

— Одя, заткнись, — хором посоветовали ему остальные.

Деифоб устало брёл по коридору дворца. День сегодня вышел просто отвратительным. Из хороших для Трои новостей было только избавление от доставшего всех урбаниста Лаокоонта. Плохим было всё остальное. Сначала проклятая греческая машина разнесла кусок стены, и теперь противники усиленно штурмовали пролом, уже завалив трупами ров. Из-за этого в городе начались беспорядки, которые переросли в грабежи, вандализм и, что самое страшное, дезертирство в армии. И, как будто всего этого было мало, в торговой части города вспыхнуло восстание какого-то временного правительства, возглавляемого крупным торговцем по фамилии Керенос. И теперь приходилось распределять силы на удержание стены, подавление бунта и одновременно с этим ловлю преступников на улицах.

— Дорогая, я дома, — устало сказал Деифоб, заваливаясь в свои апартаменты.

— А ты ещё что за хуй, — вдруг вежливо поинтерсовался у него знакомый женский голос.

Повернувшись, царевич Трои увидел, что Елена стоит в боевой стойке, легко держа в руке его же меч, который сейчас был направлен в весьма интересное место наследника троянского престола.

— Эээ... — протянул крайне удивлённый подобным поворотом сюжета Деифоб. — Я – твой муж. Третий.

— Третий? — процедила сквозь сжатые зубы Елена. — Я – царица Спарты. Моим мужем может быть только первый!

Пару минут спустя, когда истошные крики в опочивальне стихли, Елена, одетая в белую тунику с кровавым подбоем и вооружённая мечом, покинула дворец. Мигрень – всё, что осталось от закляться Афродиты после смерти Париса – слегка притупила способности царицы к ориентированию на местности, поэтому она направилась в сторону самых активных криков. Пару кварталов спустя дорогу ей преградил отряд троянских солдат.

— Ох ты какая, — протянул один из них, снимая шлем и нагло улыбаясь. — Цыпа, а не хочешь отполировать мне копьё?

Туго соображая, Елена окинула взглядом окружающих её солдат и только сейчас приметила, что на их доспехах отсутствуют какие-либо знаки троянской армии. Это говорило об одном: царица либо попалась в лапы дезертирам, либо угодила к восставшим солдатам временного правительства. Ни один вариант не сулил хороших перспектив.

— Ну что? — ощерился командир. — Копий у нас много, можешь заполировать все.

Из-за мигрени у Елены слегка притупилось не только чувство направления, но и красноречие, поэтому царица молча зарубила весь отряд и двинулась дальше в сторону громких криков и звона мечей, резонно рассудив, что, скорее всего, греки уже в городе, и нужно просто найти союзных солдат. Кровавый подбой на тунике при этом стал куда обширнее.

— Идеи появились? — поинтересовался Менелай, пытаясь размять затёкшую шею.

— Меня, заткнись, — попросил Агамемнон, усиленно работая мечом. — Или помоги.

— Да я бы с радостью, — посетовал Менелай. — Только добраться не могу. Да и выбраться так я тоже не смогу. Можно попробовать иначе?

— А что такого? — съязвил Неоптолем, работая топором и открывая миру профессию ветеринара-проктолога. — Через жопу – вполне естественный выход.

— Только мне вот это мешает, — ткнул в рога Менелай.

— Ой, сними этот шлем свой рогатый и хоть раз посражайся без него, — фыркнул сын Ахилла, замерев через секунду и вновь посмотрев на спартанца. — А где твой шлем?

— Сделай одолжение, — попросил его Менелай. — Заткнись нахуй. И ебись дальше со своим топором и деревянной верблюжьей жопой.

Неоптолем хотел было ответить, но его одёрнул Одиссей. Итакиец всё это время обозревал окрестности площади, где стояла боевая машина, сигналами приказывая прервать эвакуационные мероприятия в случае появления посторонних в пределах видимости. Сейчас на площадь выбежал отряд стражников, которые с криками понеслись к верблюду.

— Кажется нам пиздец, — прокомментировал Одиссей.

— Ну вот. Так я Ленку и не увижу, — вздохнул Менелай.

— Если сможешь пХГидвинуться к щели – увидишь, — заметил царь Итаки и тут же отлетел в сторону, отброшенный заинтригованными Агамемноном и Неоптолемом. — Ай! ПидаХГасы, больно!

— Что там? — воскликнул Менелай.

— Ебать, — только и смог ответить брату Агамемнон.

— Без меня?! — вскипел спартанец.

Крики на площади тем временем перешли в предсмертные хрипы, и Елена Прекрасная, одетая в ярко-красную тунику в белую крапинку закинула окровавленный меч на плечо, окинув взглядом странную трёхногую горбатую лошадь, опирающуюся на гору даров.

— Что только за хуйню не придумают, — вздохнула царица.

— Ленка! — внезапно донеслось из скульптуры авангардного античного зодчества.

— Менька? — удивилась Елена и подошла ближе, обходя странное животное.

— Мы тут! — послышалось снова, и из-под хвоста появилась голова Одиссея. — Ты не могла бы немного нам пом... ААА!!!

Не дожидаясь окончания просьбы, Елена в один замах срубила скульптуре вторую ногу, и троянский верблюд вновь повалился на бок. Повторного краш-теста конструкция не выдержала, развалившись на куски, и из-под них, кряхтя и восславляя богов, выбрались четверо царей.

— Менька! — обрадовалась Елена, бросившись на шею супругу.

— Ленка! — воскликнул Менелай, схватив самую большую свою драгоценность и заключая её в объятиях.

— Менька! — вдруг строго сказала царица. — Скажи честно! Ты мне изменял?

— Что? — опешил Менелай. — Я? Тебе?

— Ах ты козёл, блядь! — тут же вскипела Елена. — Так и знала, что за каждой юбкой бегал!

Царь не успел оправдаться или нанять себе адвокатов, как рукоять меча прилетела ему ровно в лоб, утроив эффект вечернего звона. Зазвенев колоколом, Менелай пошатнулся, но устоял на ногах, пытаясь понять, какая из семнадцати жён, стоящих перед ним, так его огрела. Пару минут спустя, когда зрение вновь вернулось к спартанцу, он попытался что-то сказать, но лишь бессильно промычал. Язык все ещё его не слушался.

— Но я всё равно тебя люблю, мой козлик, — расплылась в улыбке Елена, вновь вешаясь на шею супругу.

— Ладно, хоть что-то хорошее в творящемся вокруг ебучем пиздеце, — вполголоса заметил Агамемнон, заметив, что младший брат от удара лишился ветвистых рогов, резко повысив свою мобильность.

Часть 19

— Пиздец, — упорно ныли Кассандра с Геленом. — Батя, нам пиздец.

— Заебали, — отозвался Приам. — Высматривайте не пиздец, а дорогу.

— Но что делать, если мы видим только пиздец? — спросили благородные ясновидящие.

— Тогда увидьте способ расслабиться и получить удовольствие, — посоветовала Андромаха, вдова Гектора.

Уже третий час царское семейство безуспешно пыталось сориентироваться в лабиринте городских кварталов. Закатное солнце скрылось за облаками дыма, поднимающегося от многочисленных пожаров. А немногочисленный отряд дворцовой стражи остался где-то позади, раздетый до набедренных повязок и сильно побитый благодарными горожанами, которым начальник стражи не сумел пояснить, кто они по эпосу и с какого района Трои. Какое-то время назад причитающие прорицатели прозевали большой отряд дезертиров, оказавшийся прямо у них перед носом. Династию спасло только то, что солдаты, увешанные награбленным и с окровавленными копьями в руках, были чрезмерно увлечены штурмом гусиной фермы. Поэтому царское семейство, зажав рты обоим навигаторам, проскользнуло незамеченным.

— Батя, нам пиздец, — в очередной раз проныл Гелен.

— Да ты заебал уже, пидор! — потерял терпение Приам.

— Это я пидор? — обиделся царевич. — Я с самого начала говорил, что всё это пиздецом закончится! Я говорил лошадью ходить нельзя! Я...

— Ну вас нахуй! — махнул рукой царь. — Сами выход найдём.

— Ах так?! — воскликнул Гелен. — Тогда вот что. Пиздец не нам, а вам! Ясно? Вам!

Проигнорировавшее его семейство ушло вслед за царём, и с прорицателем остались только Кассандра и Андромаха.

— Слушай, братец, — мягко сказала ему Кассандра. — А ты что-то тяжелее своего копья в руке держал?

— В смысле тяжелее? — не понял царевич. — Я же провидец, зачем мне что-то кроме моего копья?

— Пиздец, — вздохнула Андромаха. — Перевелись мужики в Трое.

— Почему это перевелись? — вдруг услышали они грубый голос за ними. — Вы просто с нами не знакомы.

Обернувшись, благородная троица увидела, что они находятся в полукольце, образованном большой толпой солдат в незнакомой экипировке.

— Вы ещё что за мудаки? — поинтересовалась у них Андромаха.

— Мы – армия освобождения Трои, — гордо заявил самый широкий из солдат, обёрнутый в два красных командирских плаща, поскольку одного на него не хватило бы. — Действуем от имени временного правительства.

— Кого? — поражённо переспросил Гелен. — Какого ещё временного правительства? Вы все хором об упавшую балку еблом пизданулись?

— Вы, видать, в своём дворце совсем от народа оторвались, — улыбнулся широкий. — Власть в городе теперь принадлежит временному правительству во главе с первым министром Кереносом. То есть нам, как его законным представителям.

— Вы ёбаные наркоманы что ли? — возмутилась Андромаха. — Вы вообще знаете, кто перед вами?

— Ага, — осклабился главарь, указывая на две прекрасные трети троицы. — Это - средство для развлечения.

Кассандра и Андромаха побледнели.

— А это, — толстый палец остановился на Гелене. — Тоже средство для развлечения. Хоть и хуёвое...

— А это пиздюлятор, — послышался женский голос за спинами солдат, и в следующее мгновение на тыл отряда было совершено дерзкое и кровавое нападение пятью берсерками.

Пару минут спустя, когда Елена и греческие цари закончили вытирать оружие о красные плащи кусков мяса, ранее бывших командиром бунтовщиков, из-под ближайших завалов тихо выползли представители царского семейства.

— Ленка? — хором сказали все трое, увидев Елену в полностью красной тунике.

— Салют, придурки, — приветственно махнула им супруга гордого Менелая. — Вы тут что, пикник устроить решили?

— Нет-нет, мы просто отстали от группы, — принялась оправдываться Кассандра. — Так получилось. Отошли на минуточку и затерялись в трущобах.

— Понятно, — медленно кивнул Агамемнон, осматривая стройную фигуру принцессы. — Ну, бросать вас тут – идея не очень, так что...

— Так что? — переспросила Андромаха, напрягаясь.

— Так что идите с нами, если хотите жить, — произнёс Неоптолем, чуть подражая отцовской интонации.

— Ой, какой мущщина, — тут же разомлела Андромаха и увязалась следом за новым царём мирмидонян.

— Охуеть эпос сократили, — только и сказал Гелен, наблюдая, как его сестра бежит следом за микенским правителем, а затем, опомнившись, побежал следом за отрядом.

Пожары и беспорядки в городе только усиливались, поскольку в отсутствие централизованного командования основная часть армии сосредоточилась у стены, удерживая наступление греков. В глубине же набирала силу новая власть временного правительства, сосредотачивавшего в своих лапах мелкие группы дезертиров, воевавшего с озверевшими горожанами и спешно решающего, куда теперь сбежать из погибающего города. Совершенно иные вопросы сейчас терзали умы штурмового отряда. Возглавляемые Агамемноном, греки шли, направляемые советами ясновидящих. Проблема временного правительства для них сейчас выглядела достаточно мелкой на фоне необходимости, во-первых, найти ворота; а, во-вторых, догнать правящую верхушку и серьёзно обсудить с нею, почему нельзя было решить вопрос десять лет назад.

— И куда ушли эти ваши уёбыши с короной? — поинтересовался Менелай.

— В сторону рынка, — медовым голосом ответила ему Кассандра. — Там располагается подземный ход к морю.

— К морю? — от удивления царь даже остановился.

— Именно к морю, — подтвердил слова сестры Гелен. — Батя последние пять лет занимался тем, что строил подводный корабль.

— Подводный коХГабль? — переспросил Одиссей

— Именно, — кивнула Кассандра. — На случай полного пиздеца вроде нынешнего.

— И... куда он планирует направиться? — осторожно поинтересовался Агамемнон.

— Куда-то на юг, — отозвалась принцесса. — Точно не знаю. Но там возведена подземная резиденция, где троянцы могут укрыться. Правда я не слышала, чтобы корабль был очень больш...

Прервавшись на полуслове, Кассандра встала на месте, выпучив глаза и показывая пальцем. Проследив за её взглядом, греки увидели заваленный щебнем тоннель.

—Нам надо было туда, — тихо сказала принцесса.

— «Маршрут: Троя – Антарктида. Время отправления: десять минут назад. Идите нахуй», — прочитал табличку рядом с тоннелем Неоптолем. — По крайней мере, у нас теперь на одну решаемую задачу меньше.

— И куда пойдём? — поинтересовался у него Гелен.

— Сказано же, на хуй, — ответил ему царь мирмидонян. — То есть к воротам.

Путь к воротам оказался перекрыт пожаром, и группа стала делать крюк, забирая всё глубже и глубже в город. Пропорция столкновений с солдатами, бандитами и бунтовщиками стала всё сильнее смещаться в сторону последних, и в определённый момент Одиссей заметил, что следом за ними идут мирные горожане, использующие отряд как таран от злонамеренных личностей. Здраво рассудив, что подобные услуги должны хоть как-то оплачиваться, царь Итаки вскочил на поваленную и разбитую колесницу и снял шлем, повернувшись к опешившим горожанам.

— ТоваХГищи тХГоянцы и тХГоянки! — воскликнул он. — ШтуХГм ТХГои, о необходимости котоХГого так долго говоХГили и гХГеки и сами боги, свеХГшился! УХГа, товаХГищи!

— Пиздец какое ура, — тихо отозвалась толпа. — Что нам теперь делать-то?

— ВооХГужайтесь и следуйте за нами, — призвал их Одиссей. — Мы поведём вас к светлому будущему! Или хотя бы выведем из этой жопы.

Условие горожанам понравилось, и теперь у отряда появилась небольшая, плохо вооружённая и необученная, но относительно мотивированная армия. С её помощью грекам удалось прорваться на рыночную площадь, где они столкнулись с ожесточённым сопротивлением солдат-бунтовщиков, преодолев возведённые баррикады лишь благодаря навыку таранного удара, сохранившемуся у Менелая несмотря на потерю царём рогов. Какое-то время спустя, преодолев запертые ворота с помощью Гелена, взобравшегося на створку, армия оказалась на торговой площади, где в упорной схватке силы греческих царей ворвались в ставку временного правительства и пленили Кереноса. Проведя быстрые переговоры, в процессе которых первый министр стал сильно шепелявить, греки заполучили объявление о капитуляции города и довольные собрались было отправиться к воротам. Но к этому времени пожар окончательно вышел из-под какого-либо контроля, и победным салютом для завершающейся войны стал поток искр от рухнувшего городского квартала по соседству с торговой площадью.

— Пиздец, — сказала хором вся армия, её командиры и пленные, после чего вся орава ломанулась к пролому в стене, устроенному троянским верблюдом.

Старший офицер Упёртос как раз примерял новый белоснежный капитанский плащ и подсчитывал, сколько наград он заработал сегодня успешным отражением греческих атак, когда гарнизон города услышал позади топот многочисленных ног. Обернувшись, троянцы с ужасом увидели несущуюся на них толпу сограждан и, к ещё большему ужасу, следующую за ними же стену огня. Подхватив командира, троянцы побежали по мосту из павших греков через ров навстречу остолбеневшим осаждающим, размахивая командиром вместо белого флага.

— Вы что, сдаётесь? — весело обратился к ним Филоклет, командовавший осадой.

— Бегите! Бегите, блядь! — отозвались троянцы, сметя волной греческую армию и вместе с нею побежав к кораблям.

— Что за нах... Ой, блядь, — воскликнул Филоклет, выронив кувшин стимфалюхи, когда следом за троянской армией выбежали Елена, Менелай, Агамемнон и Одиссей с Неоптолемом в сопровождении огромной толпы троянцев и проследовали тем же курсом, что и их предшественники. — Так! Всё бросаем и уёбываем.

— А стимфалюха? — удивлённо спросил его помощник.

— Хуй с ней! — рявкнул Филоклет, но затем остановился. — Один бочонок прихвати!

Это просто был не день Трои. И не день греческого лагеря. Сильным порывом ветра огонь перебросило через городские стены, и пламенем занялся сначала луг возле Трои, а затем и греческий лагерь, спешно брошенный отплывающими силами. Набившись на корабли, как сельди в бочку, троянцы вперемежку с греками наблюдали, как горят синим пламенем плоды десятилетних усилий обеих сторон.

— Это ничья что ли? — поинтересовался Гелен.

— Это пиздец, коллега, — отозвался Неоптолем, оказавшийся на одном корабле с ним и липнущей к царю Андромахой.

— Эй, дебилы! — разнёсся над эскадрой мощный рёв Агамемнона. — А кто захватил с собой свежие амфоры с картами из лагеря?

Повисло неловкое молчание.

— Точно дебилы, — сказал микенский царь. — И как назад пойдём?

— А ты пристрели опять лань Артемиды, — посоветовал ему Калхас. — Может она нас обратно закинет туда, откуда мы в поход ушли.

— Иди ты нахуй, а, — поморщился Агамемнон.

Эскадры медленно группировались по территориальной принадлежности, кое-как выравниваясь и ложась на курс. Все, кроме итакийцев, царь которых, Одиссей, сохранил свежую амфору с картой, но предусмотрительно об этом не сообщил, чтобы её не лишиться.

— Итак, твоё величество, — обратился к царю офицер итакийцев. — Следуем за остальными?

— Пусть плывут куда хотят, ихтиандХГы хуевы, — ответил подданному Одиссей. — А я знаю коХГоткую доХГогу.

— Короткую дорогу, блядь, он знает, — захихикали на Олимпе боги и тут же принялись делать новые ставки.