Звездный после Гагарина

 В материале "Чернорабочие Земли" http://cont.ws/post/140747 я привел небольшую выдержку из книги воспоминаний моего отца о работе в Центре подготовки космонавтов в Звездном городке. 

Там же я отметил, что отец не застал в живых Юрия Гагарина, потому что получил назначение в ЦПК после окончания академии, летом 1969 года, почти через полтора года после авиакатастрофы под Киржачом. 

Звездный городок к тому времени уже существовал несколько лет, правда под названием "Зеленого городка", но, тем не менее, был еще очень молодым, как по собственному возрасту, так и по основному своему населению. 

Городок (жилая часть) рос практически на одной территории с Центром подготовки космонавтов (служебная часть), отделенный от него весьма условным забором. И его жителями были главным образом семьи военных специалистов, проходящих службу в самом ЦПК и подразделениях, имевших к нему непосредственное отношение. Ну и, конечно, все военные летчики-космонавты и просто космонавты с семьями. 

Небольшое пояснение: "космонавтами" в СССР и сейчас в России называются специалисты, проходящие подготовку для совершения полетов в космос, а после совершения такого полета им присваивается звание "летчик-космонавт". По разным причинам не все, прошедшие подготовку, обязательно совершают полет. Кого-то могут "забраковать" медики на разных этапах подготовки. Кто-то готовится по программе, которую потом закрывают. Кто-то просто не дожидается своей очереди... Всяко бывает.

Самыми первыми домами в Звездном были панельные "хрущобы"-пятиэтажки - дома № 10 и 11, в которых поначалу селились все первые постоянные обитатели Центра. К началу 70-х годов городок прирос более комфортабельными кирпичными девятиэтажками и двумя построенными специально "под космонавтов" и руководство ЦПК одиннадцатиэтажными "башнями" № 2 и 4 об одном подъезде каждая. Квартиры в"башнях" были шикарными по советским понятиям - квартиры по 4-5 комнат с большим холлом вместо обычной маленькой прихожей, огромными ванными и туалетами. Сегодня такое жилье выглядит весьма скромным на фоне "элитных" жилых комплексов. Не обошлось и без некоторых курьезов - космонавты, как и летчики (собственно, большинство из них и было военными летчиками), не чужды некоторых суеверий. И в "башнях" не было квартир под номером 13. Были 12-а. 

И вот в такое место получил назначение мой отец, а через год, в августе 1970 года туда переехала вся наша семья. Об этом, но в основном, конечно же, о своей работе в ЦПК в начале 70-х годов следующий отрывок из книги отца. 

Что характерно и очень ценно, на мой взгляд, воспоминания написаны в достаточно личной форме, с некоторыми эмоциями, суждениями, комментариями отдельных событий. Это хорошо передает дух того времени (насколько его помню я - ведь мне в момент переезда в Звездный только исполнилось 7 лет), совершенно незнакомый тем, чьи сознательные годы наступили уже после СССР.  

"Три адреса в Москве

По окончании Академии шебаршить и лукаво мудрствовать по поводу места дальнейшего прохождения службы не приходилось: не было у меня ни волосатой, ни кривой, ни могучей лапы, некому было ходатайствовать о моем дальнейшем устройстве и сам я пронырливостью не отличался**. За несколько месяцев до выпуска начальник курса полковник Морозов Александр Николаевич обратился к курсу с сообщением: представить медицинские справки о состоянии здоровья членов семьи, недопустимом для проживания в районах с жарким, и наоборот, климатом. Такая справка о хронической сердечной болезни нашей мамы и была представлена. Учебная успеваемость (средний балл по окончании академии у меня был 4,74 в то время как при балле 4,75 присваивали очередное звание «капитан» за год до выпуска) и состояние здоровья члена семьи, думаю, и повлияли на место назначения для прохождения дальнейшей службы". 

**На мой взгляд, отец здесь несколько скромничает. За личные и деловые качества еще на первом курсе академии он был назначен командиром учебной группы и выполнял эти обязанности в течение всего срока учебы. По понятным причинам офицеры, выполнявшие кроме обязанностей слушателя еще и дополнительные, имели определенные преимущества при распределении. К тому же высокие оценки в дипломе (к сожалению, не красном, не хватило 0,01 балла) способствовали его назначению не в строевую часть или штабное подразделение, а на передовой край советской науки и техники, которым тогда стал Центр подготовки космонавтов.

"После требования о сдаче жилого помещения - комнаты 9 кв.м. в общежитии Академии, стоявшем тогда на Чапаевском переулке (сейчас общежития уже нет, а над этим местом нависает громада "Триумф-Паласа") вставал вопрос: где жить? В Звездном городке сразу предупредили: раньше чем через год-полтора на получение квартиры не рассчитывай. Помог авторитет мамы на работе (работала она в райздравотделе Ленинградского, а впоследствии Фрунзенского района г. Москвы, и сочувственное отношение руководства отдела сыграло свою роль в обеспечении нашей семьи жилплощадью на ближайшие месяцы). На улице Панфилова (дом, кажется, 10, а улица идет параллельно Волоколамскому шоссе за одним из корпусов МАИ после развилки с Ленинградским шоссе) располагалась одна из поликлиник района, имевшая два входа с прихожими размером, примерно, 4х5 м. каждая, вводящих в один длинный узкий, покрытый кафельной плиткой, коридор. Руководство отдела закрыло левый вход для посетителей поликлиники и отдало его вместе с прихожей нам для проживания. Туда мы и перебрались, благо, там было тепло, были освещение и розетки для электроплитки. Габариты нашего платяного шкафа как раз оказались равны проему узкого коридора, чем мы и отгородились от посетителей поликлиники. Правда, потолки были 4-х метровые, но гомон посетителей и крики детей нам не мешали: днем-то мы на работе, а вечером в поликлинике нет больных (в те времена и суббота была рабочим днем).

В этой прихожей с кафельным полом мы и прожили до осени. Конечно, о квартплате и прописке не могло быть и речи. Но - стало холодать, пол не прогревался, входная дверь была одна, без утеплителя, сын Игорек (потом и его жизнь побросала от инженера на Байконуре до сыщика Интерпола) стал прибаливать. И в этой ситуации опять пошло нам навстречу руководство райздравотдела. За кем числилась квартира, как оно нам ее выхлопотало - не знаю, это все были хлопоты нашей мамули, но мы переехали в полноценную трехкомнатную квартиру на ул. З. и А. Космодемьянских дом № 4 в 25 -30 метрах от метро Войковская. Две комнаты заняли мы, а третью - мамина сослуживица с дочерью лет 15-16. Потолки в квартире - сталинские, по коридору - Игорь на велосипеде катался, ванна - 2-х метровая емкостью в 500 литров, как говорится: тепло, светло и мухи не кусают. Живи - не хочу. К лету 1970 года эта квартира была обмерена представителями ЖЭКа и, как сейчас говорят, сертифицирована для постоянного нашего там поселения. Но в летний период наша мамуля плохо себя чувствовала в условиях московского загазованного воздуха по причине сердечной недостаточности. Прошел год после выпуска, в Звездном городке достраивались два дома (17-й и чуть позже 20-й), и появилась возможность получить квартиру. После семейного обсуждения ситуации мы приняли решение переехать в Звездный городок на всегда чистый и свежий лесной воздух.

Ежедневная электричка. Сбор грибов по дороге домой

Так я и проездил год из Москвы на Циолковскую. В 6 ч. подъем, по пути в уже открытых киосках у метро «Сокол» или «Войковская» набирал газет - и в метро, в 7.40 с Ярославского вокзала электричка, в 8,45 она на нужной платформе, а дальше - работа до 17-ти. В 17.20 электричка на Москву и к восьми - дома. Таким ежедневным вояжем жителей Москвы и Подмосковья не удивишь: некоторые мои сослуживцы-москвичи проездили по 25-30 лет.

В обеденный перерыв и в случае задержек электрички в подходящую пору успевал набрать таких даров природы как грибы. Их в те годы было прямо на служебной территории видимо-невидимо. Тогда наша мамуля впервые в жизни познакомилась с этим продуктом и сначала с опаской их восприняла, но вскоре быстро научилась с ними обращаться: хохлушки большие мастерицы стряпать! А она готовила - как никто!

В первые годы службы на новом месте таких скитальцев было много. После работы на электричку садились целой компанией кто до Москвы, кто до ближайших остановок вплоть до Мытищ. А на Чкаловской, Воронке, Соколовской, Загорянской и Болшево прямо на платформах были грязные, всегда забитые завсегдатаями, забегаловки с закусью и бочковым пивом по 22-24 коп. кружка. Был грех, иногда попадала шлея под хвост, сходили на одной из этих платформ и баловались 2-3-мя кружками, чтобы с невероятными муками дождаться конца пути и на Ярославском вокзале скорее забежать в одно место, благо оно тогда было бесплатным. Но это было нечасто и только в летнее время.

Перебазирование из столицы в новую для нас квартиру №3 в доме №5 (освобожденную ютившимися двумя семьями с детьми и оставившими не паркетный пол, каковым он первоначально был, а в прямом смысле - асфальтовое покрытие; видимо за годы жизни ни одного раза не мыли, пришлось трое суток отскребать циклевочным агрегатом и шлифовальной машиной с крупнозернистой наждачной бумагой) состоялось 25 августа 1970 года.

Машину для перевозки скарба выделял Центр без всяких разговоров, а грузчиками были мои коллеги, счастливые получатели квартир. По завершении разгрузки прямо на ящиках по русскому обычаю и в знак благодарности за помощь раскладывалась немудреная закуска, а стаканы и кружки наполнялись из заранее припасенных для такого мероприятия емкостей. К концу этого обеда забежал незабвенный (ныне покойный) Николай Федорович Никерясов - полковник, замполит нашего управления, непосредственный благодетель по рассмотрению квартирных вопросов. Поздравил с новосельем, а содержимое бутылок иссякло, мамуля достала свой НЗ - давно хранившуюся бутылку спирта из райздравотдела - налили ему 3/4 стакана без предупреждения о содержимом, он выпил, крякнул, чем-то загрыз и побежал дальше, наверное, проверять переселение очередного счастливчика.

Когда помощники по перебазированию ушли, мы с мамулей, сидя на ящиках, вдруг вспомнили, что сегодня 25-е августа 1970 года - ровно ВОСЕМЬ лет со дня нашей свадьбы! Поздравили друг друга и заодно подсчитали, сколько же раз мы переезжали с одной квартиры на другую. По стечению обстоятельств или иронии судьбы, но это был ВОСЬМОЙ переезд!!! Считай, за время совместной жизни ежегодно менялось место жительства. Правда, в этой квартире на первом этаже и без балкона мы прожили до марта 1979 года, когда тот же Николай Федорович пошел нам навстречу, и мы поменяли ее на аналогичную в 20-м доме на 7-м этаже. 

Знакомство с ЦПК. Его структура

В Центр подготовки космонавтов в 1969 г. с нашего факультета пришло девять человек (один через месяц был переведен на другое место службы из-за жены еврейки), 4-5 выпускников с других факультетов, а еще из Киевского и Харьковского высших училищ тоже 3-4 человека. Таким образом, в 69 году в ЦПК прибыло одновременно человек 20-25. В последующие 70-72-й годы также прибывало пополнение выпускников ВУЗов как военных, так и брали волонтеров - пожелавших военизироваться гражданских специалистов из институтов. Как нам представлялось, по отделам нас распределяли весьма произвольно, из каких принципов исходило начальство, кто перед этим приезжал из ЦПК в Академию и отбирал по какому принципу фамилии - неведомо, да и было ли это? Я вместе с нашими ребятами Витей Павлушко, Игорем Милюковым, Фаридом Нуретдиновым, Валерой Игнатьевым, Валей Крюковым, Витей Барановым, а также выпускниками КВИАВУ и КВИРТУ Володей Ковалевым и Геной Чернышовым, да еще волонтером Арсеном Майсурадзе попали в 3-й отдел 1-го Управления.

Набор такого количества молодых специалистов объяснялся расширением задач пилотируемого космоса, а, значит - увеличением штатного состава Центра подготовки космонавтов. Тогда в корне менялись взгляды на программу исследования и освоения ближнего космоса: полным ходом шло проектирование долговременных орбитальных станций (ДОС), после высадки Нила Армстронга на Луне в июле 1969 года (я как раз был в отпуске в Новоселице и слышал об этом, но не предполагал, что буквально через полтора-два месяца придется этой же темой заниматься и самому) наша промышленность форсировала имеющиеся заделы по программам полета лунных экспедиций, активно шла разработка малогабаритного пилотируемого космического самолета (был создан летающий прообраз нынешнего, уменьшенного в три раза, «Бурана» и военные летчики-испытатели Филипченко А.В. и Урядов (И.О. не помню) уже выполнили на нем два полета методом сброса с Ту-16). Отсюда и исходили потребности в кадрах.

А надо отметить, что до июня 1969 г. в Центре подготовки космонавтов было всего 3 отдела, не считая тыловой службы, имевших отношение к подготовке: медицинский (превалировал, поскольку все пребывание в необычных для человека условиях базировалось на здоровье), отдел эксплуатации элементарных (по нынешним понятиям) тренажеров и отдел собственно подготовки к работе в космосе с преподавателями теоретического материала и инструкторами-методистами (не имевшими никакого представления, что и как там, в космосе) по выработке и привитию на тренажерах навыков по работе космонавта с оборудованием космического корабля в полете, в том числе и в нештатных ситуациях.

Вместе со штабными работниками, автопарком, обслуживающим персоналом и проч. в Центре было порядка 200 человек. Среди них были и первый замполит, и, отчасти, организатор первого отряда - уже упоминавшийся Н.Ф. Никерясов, и первый шофер Центра подготовки и лично Юрия Гагарина - старшина сверхсрочной службы Демчук Федор Яковлевич.

В 1969 году Центру был придан статус Научно-исследовательского испытательного центра подготовки космонавтов и присвоено имя первого космонавта планеты - 1-й НИИ ЦПК им. Ю.А. Гагарина. (В 1999 году, к 40-летию создания первого отряда космонавтов, Центру присвоен статус Российского Государственного НИИ ЦПК). Новое штатное расписание ЦПК предусматривало создание уже 3-х Управлений:

* Управление подготовки космонавтов;

* Управление эксплуатации тренажеров (разработкой, изготовлением и монтажом их в корпусах Центра занималась и занимается по сей день промышленность);

* Медицинское управление;

* Служба тылового обеспечения (автопарк, склады вещевой и продовольственный, столовая, медслужба, котельная и проч.)

Первым начальником Первого управления стал летчик-космонавт, полковник Беляев Павел Иванович (умер в январе 70-го во время операции на желудке), его заместителем - полковник Леонов А.А.

В Управление входили отделы:

Первый - подготовки космонавтов к полетам на космических кораблях (КК) «Союз» и впоследствии - на станциях ДОС типа «Салют» и «Мир», начальник - подполковник Шаталов В.А.;

Второй - подготовки к полетам на ДОС типа «Алмаз», начальник - полковник Попович П.Р.;

Третий - подготовки к полетам по Лунной программе, начальник - полковник Быковский В.Ф.;

Четвертый - подготовки к полетам на пилотируемых космических самолетах, прообразах «Бурана», начальник - полковник Титов Г.С.;

Пятый - подготовки по космической навигации, начальник - подполковник Митин А.Т.;

Шестой - подготовки по радиосвязным, радиотехническим и телевизионным системам КК «Союз» и ДОС, начальник - полковник Ващенко И.П.; позднее из состава этого отдела выделился отдел подготовки по работе с бортовыми кино- и фотосредствами.

Первое впечатление по прибытии в Центр и хождении по коридорам ошеломило. Еще бы! Все новички пришли, что называется, «от сохи», но наслышаны о громких фамилиях покорителей космоса, все они тогда были в фаворе, на пике славы, средства информации наперебой оповещали о каждой их поездке по странам мира. И вдруг в коридорах на кабинетных табличках видишь: Беляев, Береговой, Леонов, Попович, Быковский, Хрунов, Титов и т. д. Боже, они самые или какая-то ошибка? Неужели их можно видеть воочию? Однако явь взяла свое - через два-три дня привыкли и уже не обращали на них внимания, а работали вместе, как и должно быть, а на занятиях и, тем более, экзаменах приходилось даже «пороть» кумиров общественности. Особенно доставалось уже Герою Советского Союза Горбатко В.В. и кандидату в герои Зудову В.М. за тугодумство.

Кстати, лично я некоторых из них увидел еще в 64-м году в Академии. Как-то однажды пришлось увидеть, что к главному входу в корпус 1-го факультета подъехал РАФик и из него вышли человек 7-8 подполковников в авиационной форме и с летными значками на груди. Они не вызвали бы никакого интереса - в академии много подполковников, это не строевой полк, где офицеров в таком звании раз-два и обчелся, но среди них оказалось знакомое лицо - вместе холостяковали в полку в Белоруссии - Митька Заикин, но уже подполковник (пять лет тому был старший лейтенант, как сумел оказаться в таком невероятном для полка и его способностей чине?). Я к нему подошел выяснить, не ошибся ли? «Митя, ты ли это и в таком чине?» Он узнал, поздоровался, поинтересовался, как я здесь оказался и что делаю. Но сразу сказал, что он не «Митя», а «Дима», что он в отряде космонавтов и т.д.

В общем, кратко поговорили. В 59-м году осенью в полк пришла бумага с предложением направить в Москву двух-трех молодых летчиков невысокого роста, соответствующего веса и желательно - холостых. Куда конкретно и для каких целей - не уточнялось. В это время полковое начальство не знало, что делать с двумя летчиками, как еще их учить: как полет - так жди ЧП. Потому во время полетов они чаще сидели на РСП (радиосистема посадки) и отслеживали на экране локатора заходящие на посадку самолеты, помогая таким образом руководителю полетов. Вот они-то, Игорь Капустин и Митя Заикин и были откомандированы по этому запросу. Вскоре Капустин вернулся и сказал, что предложили со временем летать на какой-то новой технике, но он отказался, а Заикин остался там, в месте сбора. Больше он ничего не сказал. Ему поверили, на этом дело закончилось, а полк продолжил боевую учебу.

Так я впервые увидел группу учившихся в Академии им. Жуковского космонавтов. А когда в числе этой группы слушателей увидели уже располневшего, со шрамом на брови и звездой Героя на груди Гагарина, всем стало понятно, что за подполковники. Выделялся внешним видом и статью лишь Волынов, остальные - Хрунов, Горбатко, Шонин, Быковский, и др. особо приметны не были.

Итак, судьба забросила в третий отдел. Тематика отдела - подготовка космонавтов к полетам на Луну. К этому времени Луну уже облетели беспилотные «Зонды - 6,7,8», сфотографировали ее со всех сторон, станции «Луна-3,6,9» совершили посадку на ее поверхность, прислали снимки и сделали первичные анализы грунтов в различных районах посадки. Автоматика работала, но нужно было побывать и человеку, тем более что американцы здесь нам утерли нос, а мы не привыкли ударять в грязь лицом.

Государственная программа предусматривала два этапа первичного освоения естественного спутника Земли:

 первый этап - программа 7К-Л1 - несколько пилотируемых полетов с задачей облета Луны с целью проверки и отработки систем управления, а методика, алгоритмы и идеология полетов уже отработана на автоматах;

 второй этап - программа Н1-Л3 - полеты с высадкой на Луну одного члена экипажа, второй в это время находится на орбите Луны в ожидании завершения вояжа коллеги, его взлета с поверхности мертвой планеты, стыковки на лунной орбите и ухода в путешествие на двое с половиной суток к родной Земле.

Для нас, коль скоро, новая тема - нужны новые знания: чтобы подготовить космонавта, необходимо и самому кое-что знать. Пришлось заняться астронавигацией, изучением звездного неба, природы и характеристик Луны, принять участие в разработке технического задания (ТЗ) на тренажеры посадки на Луну и в их испытаниях. Назревала необходимость в написании учебных пособий по системам лунного корабля, методик по тренировкам на тренажерах различного назначения и многое другое. И многое другое тоже приспичило: надо ездить на предприятия промышленности с целью отслеживания изготовления корабля, отработки бортовой полетной документации (с представителями промышленности в этих вопросах всегда были и есть довольно серьезные стычки), выработки единой методологии подготовки экипажей и т.д."