Чингисхан умер в 1227 году. Еще при жизни он разделил между сыновьями и все завоёванные земли, и те, что еще предстояло завоевать. Старшему сыну Джучи достался улус с центром на реке Яике и все, что от Яика на север, северо-запад и на запад: Урал, Сибирь, Волга, Русь, Приднепровье и королевства Восточной Европы. Однако для столь широкой завоевательной кампании сил одного улуса не могло хватить. Джучи умер раньше Чингисхана, главой улуса стал внук Чингисхана хан Батый.
В 1235 году новый великий хан Угедей собрал курултай, на котором было решено усилить улус Джучи для завоевания Волжской Булгарии, Дешт-Кипчака и Руси. В подкрепление Батыю выступили главные силы монгольского войска под предводительством царевичей Менгу-хана, Гуюк-хана, Бучена, Кулькана, Монкэ, Байдары, Тангута и других. Не доверяя полководческим способностям «принцев», великий хан Угедей отозвал из Китая Субэдея.
Итак, в 1236 году была разгромлена Волжская Булгария, ее города разрушены и уведен несметный полон. К весне кампания завершилась. Весной 1237 года монгольские войска под предводительством Субэдея двинулись в прикаспийские степи и развернулись широкой облавой на половцев.
Левый фланг облавы прошел по берегу Каспийского моря, по степям Северного Кавказа к устью Дона. Правый фланг очищал от половцев степи. Оба фланга соединились в нижнем течении Дона. К осени 1237 года монгольские войска приблизились к русским границам, разгромив мордву и другие народы на юго-востоке от русских земель. Все препятствия для вторжения на Русь были устранены. Осенью же собрался курултай, и Батый был поставлен во главе соединенного войска.
Обычно нашествие 1237 года называют «нашествием Батыя». Это неточно. Батый был не только ханом улуса Джучи, но и в какой-то степени соправителем ханов Каракорума. Поэтому на Русь двинулось все монголо-татарское войско, во главе его туменов стояли почти все принцы крови и самый яростный из «железных псов» Чингисхана Субэдей. Основные силы монголо-татар сосредоточились для вторжения на реке Воронеж. Перед захватчиками на пути к центру Северо-Восточной Руси лежало Рязанское княжество.
Святослав, сын Ярослава Мудрого, дал начало роду князей черниговских, по его сыну Олегу они назывались Ольговичами, младший Олегов сын Ярослав стал родоначальником князей рязанских и муромских. Юрий Игоревич, князь рязанский, был поставлен на княжение Юрием Всеволодовичем, которого почитал «в место отца своего». Рязанской земле, первой из русских земель, Юрию Игоревичу, первому из русских князей, пришлось встретить Батыево нашествие.
В декабре 1237 года стали реки. На Суре, притоке Волги, на Воронеже, притоке Дона, появились Батыевы войска. Зима открывала дорогу по льду рек в крепи Северо-Восточной Руси.
К рязанскому князю прибыли послы от Батыя. Будто бы женка-чародейка и с ней двое посыльных. Трудно сказать, что означало это странное посольство и на что оно было уполномочено. Еще более вызывающими были требования десятин со всего, что имеет Рязанская земля: десятины с князей, с простых людей, десятины с коней белых, вороных, бурых, рыжих и пегих. Заранее можно было сказать, что такого рода требования неприемлемы. Скорее всего это была разведка.
Юрий Игоревич вкупе с другими князьями земли Рязанской ответил: «Когда никого из нас не останется, тогда все будет ваше».
Решительный ответ рязанского князя вовсе не означал, что он недооценивал опасность нашествия. Не была забыта Калка, известны были походы Батыя на булгар и на половцев. Юрий Игоревич поспешил послать за подмогой во Владимир к Юрию Всеволодовичу и в Чернигов к своим родичам.
Очень просто все объяснить феодальной раздробленностью, межкняжеской враждой, княжеским несогласием. Конечно, межкняжеская рознь имела весьма существенное значение. Однако не следует упускать из виду и чисто военные аспекты проблемы.
На княжение Юрия Игоревича ставил Юрий Всеволодович. Ему бы и защищать Рязанскую землю. Как? Где? Спешно, зимними путями переводить новгородские и суздальские полки к Рязани, заслоняя ее спиной? Выводить княжеские дружины против неизвестного и могущественного противника в чистое поле, далеко от городов, стены которых могли бы послужить защитой? Испытанным средством от набегов половцев было отсиживаться в городских крепостях.
Такие же раздумья не могли не овладеть и черниговским князем. Оставался еще и расчет, что зимой конное войско монголо-татар не решится на вторжение из-за бескормицы.
Юрий Игоревич между тем предпринимал усилия дипломатического характера. Он послал посольство во главе со своим сыном Федором с дарами Батыю. Крепка, знать, была уверенность у русских князей, что Батый не решится на штурм городов и крепостей.
Сколь странно было посольство «чародейки», столь же вызывающе издевательским был и ответ Батыя на посольство князя Федора. Повесть о разорении Рязани Батыем, написанная в XIII веке, рассказывает, что Батый, потребовав себе жен и дочерей русских, объявил Федору: «Дай мне, княже, видети жены твоей красоту». Рязанскому послу ничего не оставалось, как ответить: «Не полезно бо есть нам, христианам, тебе, нечестивому царю, водити жены своя на блуд. Аще нас приодолееши, то и женами нашими владети начнеши».
Быть может, этот разговор всего лишь легенда, но существо событий она передает верно. Князь Федор был убит в стане Батыя. Нашествие могло начаться и без этих дерзких словопрений, но Батыю надо было раздразнить русских князей, вызвать их из городов в чистое поле.
До сих пор не установлено: выходил ли Юрий Игоревич навстречу Батыю с рязанским войском или только его сторожа встретилась с монголо-татарами в поле? Летописные сообщения противоречивы. Есть сведения, будто рязанское войско во главе с Юрием Игоревичем вышло навстречу Батыю чуть ли не к реке Воронеж. Но это входит в противоречие с известиями, что Юрий Игоревич оборонял город и был схвачен в Рязани. Может быть, нам помогут сохранившиеся названия сел неподалеку от Старой Рязани по берегам Прони, где она впадает в Оку.
В нескольких километрах от Старой Рязани вверх по Оке, неподалеку от впадения в нее реки Прони, раскинулось село Засечье. Выше по Проне — село Добрый Сот. Ниже Засечья на высокой горе деревня Иконино. Названия деревень иногда могут дать неожиданный ключ к разгадке давних событий. Вокруг Старой Рязани что ни название села или деревни, то все со значением. Ниже Старой Рязани села Шатрище и Исады.
Заметим, что местные жители обычно хранят в памяти из поколения в поколение старинные предания своих родных мест. Так, рассказывают, что Засечьем село названо в память о битве между Батыем и рязанцами. Там, где стояла засада рязанцев, — Добрый Сот, у Шатрища раскинул Батый свои шатры, обложив Рязань, где Исады — высадился на берег Оки.
Но столь прямое толкование не всегда точно. «Засеки», «Засечье» — название привычное для приокских мест. Оно отнюдь не всегда связывалось с местом сечи. Засека — это лесной завал на пути движения ордынской конницы. Если проследить путь Батыя с низовья Воронежа, то он нас по рекам приведет на Проню выше Засечья. Ступив на лед Прони, к Рязани надо было двигаться по реке.
Вполне вероятно, что берега Оки около стольного города Рязанского княжества и тогда были уже очищены от лесов. По правому берегу, где стоял город, были пашни, на низменном левобережье, на Княжьем лугу, пасли коней. А берега Прони, конечно же, были одеты лесом. Этот лес и «засекли», чтобы преградить пришельцам путь к Рязани.
Обычно врага встречали перед засекой, чтобы иметь возможность отступить за преграду. Добрый Сот выше Засечья-Засеки. Это скорее всего указание на то, что там Батыя встретила конная дружина князя. Пешие его воины могли стоять за засекой, на горе, выставив хоругви и иконы. Отсюда и название деревни Иконино и горы — Иконинская.
Очень сомнительно, чтобы рязанский князь, не получив подмоги от Юрия Всеволодовича, решился идти встречать грозного противника на Воронеж. Но, конечно же, он попытался дать бой под стенами города. Устье Прони, Иконинская гора и лес для засеки — это единственно возможное место для такой битвы. Тогда объяснимо, почему Юрий Игоревич смог после разгрома добежать с остатками своей дружины до города. Ибо, судя по времени, которое потребовалось Батыю, чтобы его взять, город обороняли не только мирные горожане, но и воины.
Здесь уместно коснуться вопроса о численности монголо-татарского войска, вторгшегося на Русь в декабре 1237 года. К сожалению, военные историки не занимались этим вопросом. Надежных указаний в источниках мы не найдем. Русские летописи молчат, европейские очевидцы и венгерские летописи исчисляют войско Батыя, взявшее Киев и вторгшееся в Европу, более чем в полмиллиона. В дореволюционной историографии совершенно произвольно утвердилась цифра 300 тысяч.
Рассуждения о численности войск, пришедших на Русь в 1237 году, строились обычно на мобилизационных возможностях империи Чингисхана. Не принималось во внимание ни время года, ни география местности, ни возможности передвижения крупных войсковых масс по зимним путям. Не принималась, наконец, в расчет и реальная потребность в силах для разгрома Северо-Восточной Руси, не взвешивались мобилизационные возможности Северо-Восточной Руси. Ссылались обычно и на то, что монгольская лошадь могла добывать корм из-под снега, но при этом упускали из виду разницу в снеговом покрове степей на далеком юге и в регионе Рязани — Владимира — Твери и Новгорода. Никто не обратил внимания и на проблему управления в средние века войском в полмиллиона или несколько сот тысяч воинов.
Расчетами очень легко показать, что в походе по зимним дорогам войско в 300 тысяч воинов должно было растянуться на сотни километров. Монголо-татары никогда не отправлялись в поход без заводных лошадей. Не ходили даже «о двуконь», как русские дружины, у каждого воина было самое меньшее три заводные лошади. Миллион лошадей в зимних условиях на землях Северо-Восточной Руси прокормить было невозможно, и полмиллиона — невозможно, нечем прокормить и триста тысяч лошадей.
Какой бы мы ни рисовали себе нетребовательность монгольского воина в походе, он длился не десять дней и даже не месяц, а с декабря по апрель, пять месяцев. Сельский люд, приученный половецкими набегами, умел прятать продовольствие. Города доставались захватчикам в огне, не города, а пепелища. Полгода на куске вяленого мяса и на кобыльем молоке не прожить, тем более что зимой кобылы не доятся.
Столь же неясным оставался и вопрос о возможной численности русских войск, которые могли противостоять нашествию. Вплоть до исследований М. Н. Тихомирова о русских городах XIII века из одной исторической монографии в другую перекочевывали столь же легендарные числа, как и при определении численности войск Батыя. М. Н. Тихомиров пришел к выводу, что такие города, как Новгород, Чернигов, Киев, Владимир-Суздальский и Владимир-Волынский, насчитывали от 20 до 30 тысяч жителей. Это давало им возможность в случае крайней опасности выставить от 3 до 5 тысяч воинов. Города Северо-Восточной Руси, такие, как Ростов, Переяславль, Суздаль, Рязань, по числу жителей не шли ни в какое сравнение с Новгородом и Киевом. По подсчетам М. Н. Тихомирова, число их жителей редко превышало 1000 человек.
Есть основания полагать, что о состоянии русских крепостей, о численности городского населения, о мобилизационных возможностях Северо-Восточной Руси Батый и его темники имели достаточно точную информацию. 300 тысяч воинов не требовалось. Для средних веков и войско в несколько десятков тысяч всадников было огромной силой, способной разлиться по всем городам Северо-Восточной Руси, обладая неоспоримым перевесом в каждой точке приложения сил.
Исходя из соображений географического, демографического и военного характера, можно предположить, что Батый привел на Русь от 30 до 40 тысяч всадников. Этому войску да еще при отсутствии единства русских сил нечего было противопоставить.
Очень сомнительно, чтобы рязанский князь Юрий Игоревич с сыном Федором и всей родней из рязанских городов могли собрать войско хотя бы в пять тысяч воинов. При таком соотношении ни засеки, ни засады не могли изменить исход дела. Защитой для Русской земли оставалось только мужество ее воинов. Стойкости рязанцев, их упорному сопротивлению, их выходу в поле, обороне города в течение семи дней нужно воздать должное.
Начало похода ознаменовалось для Батыя первой неудачей. Разгром в чистом поле всех русских сил не состоялся. Семидневный штурм Рязани, потери в живой силе должны были сказаться.
Вызывающим посольством и убийством князя Федора Батый хотел вызвать в поле не только рязанцев, но и владимирского князя, рассчитывая в одном решающем сражении в поле уничтожить все русские войска, чтобы города остались беззащитными, ибо его не могли не беспокоить потери в живой силе во время штурма и затяжка похода.
Если рассматривать сложившуюся стратегическую обстановку, придется признать, что, поспеши Юрий Всеволодович с новгородскими полками, а с ним и Михаил черниговский на помощь Рязанскому княжеству, этим они только сыграли бы на руку Батыю. Действительное сопротивление монголо-татарскому войску Русь могла оказать, только если бы она была государством, имеющим регулярное войско.
16 декабря Батый осадил Рязань и взял ее после ожесточенного шестидневного приступа. Эта затяжка дала возможность очень многим рязанцам уйти за Оку в Мещерские леса и спастись. Через Оку в Мещерские леса Батый не пошел, не пошел и на Муром. Он двинулся разорять города по Проне. Разорил Пронск, а Белогород, Ижеславль, Борисов-Глебов с той поры исчезли навсегда.
Заметим на будущее. Сто сорок три года спустя, выходя навстречу Мамаю, великий московский князь Дмитрий Иванович (Донской) покинул пределы Рязанской земли, оставил Рязань за спиной и тем самым расколол возможный союз Рязани с Ордой.
Как сто сорок три года спустя рязанский князь Олег не мог покинуть свой город, отвести войска на Оку под защиту московских крепостей Коломны и Серпухова, так во время Батыева нашествия не мог Юрий Игоревич бросить Рязань и увести свои войска на соединение с Юрием Всеволодовичем. Свой долг защитника Русской земли рязанский князь выполнил, насколько хватило сил. Он был убит, как и еще многие князья. В живых остался его брат Ингварь Игоревич, который в это время находился у Михаила черниговского, и племянник Олег Ингваревич. Его взяли в плен во время битвы на подступах к городу.
Перед Батыем лежало несколько дорог в глубину Владимиро-Суздальской земли. Вниз по Оке через Муром на Нижний, с Оки на Клязьму и на Владимир. Неподалеку от Рязани в Оку впадала извилистая с озерными разливами река Пра. Она брала начало неподалеку от Владимира и протекала сквозь Мещерские леса. Можно было подняться к Владимиру по реке Гусь. В начале XIII века то были пустынные, малонаселенные места. Если бы Батый ограничивал свои цели грабительским набегом, эти пути, быть может, и имели бы смысл. Но его задачей было покорить всю Русь, захватить все русские земли за одну зиму. Прой и Гусем монголотатарское войско дошло бы до Владимира значительно быстрее, чем по Оке через Коломну и Москву. Но Батый остался верным своему стратегическому замыслу: воевать Русь не в крепостях, а в открытом поле.
Название «Москва» появилось впервые в летописях, когда Юрий Долгорукий заключил союз со Святославом Ольговичем черниговским. Москва была местом встречи союзных князей и их дружин. Москву для этой встречи выбрали не по капризу. Десна и Ока своими верховьями давно соединяли Чернигов и южные земли с северо-востоком. Из Оки прямой путь на Москву и по воде — по рекам Протва, Нара и посуху — через Можайск. Батый мог ожидать соединения войск владимирского князя и черниговского именно на Оке в Коломне или под Москвой. Задержка под Рязанью, встреча только с рязанскими полками не устраивала Батыя, спешившего к решительному сражению. Не мешать соединению черниговских и владимирских дружин шел он на Коломну, а искал объединенных противников, чтобы разом покончить с ними в поле, дабы брать города незащищенными.
Юрию Всеволодовичу не послужил на пользу урок, преподанный на реке Липице Мстиславом Удалым. Видимо, еще жила в князе убежденность, что «и не было того ни при прадедах, ни при дяде, ни при отце, чтоб кто-нибудь вошел ратью в сильную землю Суздальскую и вышел из нее цел». Не имея известий от черниговского князя, вернее, зная, что тот не спешит на подмогу Северо-Восточной Руси, Юрий Всеволодович совершает грубейшую тактическую ошибку: посылает свои полки под Коломну, навстречу Батыю, а сам ждет исхода битвы во Владимире. Он как бы играет в поддавки.
Это была типичная переоценка своих сил. Самому могущественному русскому князю и в ум не пришло беречь живую силу, употребить свое войско для защиты городов, наносить внезапные удары подобно рязанскому боярину и витязю Евпатию Коловрату, уклоняясь от битв и сражений в открытом поле.
Воинскую повесть XIII века о Евпатии Коловрате мы вправе считать одним из замечательнейших литературных памятников всего русского и европейского средневековья. Ни одна из песен трубадуров, ни один из рыцарских романов, ни одна из легенд не поднимается до пафоса этого сказания.
Евпатий Коловрат ушел из Рязани с посольством Ингваря Игоревича в Чернигов просить о подмоге против монголо-татар. Князь Ингварь Игоревич задержался в Чернигове, Евпатий Коловрат вернулся с «малой дружиной» в Рязань на дымящееся пепелище. Из-за Оки, из Мещеры, из тех мест, где спасались от Батыя (теперь там город Спасск-Рязанский), возвращались на родное пепелище ремесленники, землепашцы, воины, коим удалось избежать плена в битве у Засечья на Проне. Евпатий крикнул клич: кто готов ударить на супостатов, отмстить за убиенных и растерзанных жен и детей? Собралась дружина около полутора тысяч человек. Изловили распущенных с княжеских конюшен коней и погнались за Батыевым войском.
Между тем под Коломной, куда вышел встретить Батыя Всеволод, сын Юрия Всеволодовича, с суздальскими полками случилось то, что и должно было случиться. В жестокой сече владимиро-суздальское войско было разгромлено, рязанский князь Роман Ингваревич и владимирский воевода Еремей были убиты. В это время великий князь Юрий Всеволодович с сыном своим Константином отъехал от Владимира и раскинул стан на реке Сити между Угличем и Бежецком, собирал там с северных окраин полки и ждал подхода братьев Ярослава и Святослава с новгородцами и псковичами.
Одна тактическая ошибка порождала другую. Разделив свои силы посылкой полков под Коломну, Юрий Всеволодович увел княжескую дружину на Сить, оставив в городе лишь незначительную рать, как это и нужно было Батыю.
Разгромив владимиро-суздальские полки под Коломной, Батый пришел к Москве, взял и сжег город, перебил жителей, Владимира Юрьевича, сына великого князя, пленил. 3 февраля передовые отряды завоевателей подошли к Владимиру.
Когда Батыевы тумены ощутили удары Евпатия Коловрата, доподлинно неизвестно. Сказание переносит действие его дружины на Владимиро-Суздальскую землю. Этому можно верить, ибо нет сведений, что до коломенской битвы кто-нибудь обеспокоил Батыя. В «Повести о разорении Рязани Батыем» сказано: «И собра мало дружины — тысячу семсот человек, которых бог соблюде, быша вне града. И погнаша во след безбожного царя и едва угнаша его в земли Суздальстеи. И внезапу нападоша на станы Батыевы и начата сечи без милости. И смятошася все полки татарскыя…»
Воинская повесть — литературное произведение, но она, как и «Слово о полку Игореве», как былины и народные сказания, может служить источником для историографии. Древние авторы лаконичны. Двух слов «внезапу нападоша» достаточно, чтобы логически домыслить, что же произошло.
Мы теперь называем это партизанскими действиями, во времена Александра Македонского такая тактика называлась «скифской войной». Действия Батыя показывают, что он был весьма обеспокоен нападениями рязанского витязя. Ведь именно такая тактика только и могла расстроить его сплоченное железной дисциплиной войско. Обученное битвам в степях, в открытых местах, оно не могло столь же искусно сражаться в лесных крепях.
Началась монголо-татарская облава на дружину Евпатия Коловрата. Против него был выделен целый тумен (до 10 тысяч всадников) под водительством Хостоврула, ближайшего родственника Батыя.
К Владимиру отряды Батыя подошли 3 февраля, а 7-го столица Северо-Восточной Руси, родовое гнездо Андрея Боголюбского и Всеволода Юрьевича, самых могущественных русских князей, пала. В те же дни был уничтожен Суздаль. Некому было защищать города, в решении стратегических и тактических задач Батый переиграл Юрия Всеволодовича.
Не так-то просто оказалось справиться с дружиной Евпатия Коловрата. Своими набегами на Батыево войско он наносил большие потери пришельцам. В поединке сразил самого Хостоврула. Батыевы воины не смогли одолеть Евпатия обычным оружием, выставили против него метательные орудия и забросали камнями.
После взятия Владимира Батый разделил свое войско и начал громить беззащитные города, нисколько не беспокоясь сбором ополчения на Сити. Это ему было только на руку. Батый ждал, когда на Сить придут новгородские полки. Не дождался. Дальше тянуть было нельзя.
4 марта 1238 года войска Батыя пришли на Сить и разгромили ополчение Юрия Всеволодовича. Великий князь владимирский был убит. Батый устремился к Новгороду. И вот первый знак того, что его замысел разгромить все русские силы в открытом поле не состоялся. Торжок, не дав ратников Юрию Всеволодовичу, продержался две недели. Город был взят только 23 марта. От Торжка двинулись селигерским путем к Новгороду, но, не дойдя ста верст, от Игнач-Креста повернули на юг и пошли на Козельск.
Выдающийся русский историк С. М. Соловьев писал:
«Не дошедши ста верст до Новгорода, остановились, боясь, по некоторым известиям, приближения весеннего времени, разлива рек, таяния болот, и пошли к юго-востоку, на степь».
Так и повелось в историографии объяснять поворот от Новгорода. Однако и поход на Козельск грозил теми же весенними неприятностями. Даже большими. В Козельске и на пути к нему снега начинают таять на две недели раньше, чем под Новгородом.
В связи с этим интересно заглянуть в исследования климата Древней Руси, проведенные доктором физико-математических наук Е. П. Борисенковым и доктором исторических наук В. М. Пасецким, которые в своей книге «Экстремальные природные явления в русских летописях XI–XVII веков» дают справку: «Зима 1237/38 года — с сильными морозами. Люди, захваченные в плен татарами, „ото мриза изомроша“».
Под 1238 годом читаем у них: «Поздняя затяжная весна. Монголо-татарские войска Батыя после взятия Торжка двинулись к Новгороду, не терпя лишений ни от чрезвычайных морозов, ни от метелей, ни от разлития вод. Не доходя 100 верст до Новгорода, „они безбожники, вспятиша от Игнача Креста“. Весна была маловодная, и войска Батыя при отходе на юг не пострадали от половодья». Эти сообщения подтверждаются данными о морозной зиме в Западной Европе.
Что же остановило Батыя неподалеку от Новгорода, какое значение имел этот город в его стратегическом замысле?
Прежде всего следует обратить внимание на географию походов Батыя в 1236–1238 годах. Волжская Булгария, Владимир, поволжские города Ярославль, Кострома, Торжок и Игнач-Крест. Вся логика походов Батыя вела к Новгороду. Улус Джучи перемещался в Нижнее Поволжье, перехватывал Волжский торговый путь. Господство над этой мировой торговой артерией выдвигало улус Джучи и Волжскую Орду на первое место в империи Чингисхана. Но Нижнее Поволжье — это не полное господство над торговым путем. Батый громит булгар, завоевывает Владимир и русские волжские города, остается нетронутым ключевой узел всего этого пути — Новгород. Какие же соображения могли остановить грабительское нашествие у ворот самого богатого города Северо-Восточной Руси?
Не следует ли предположить, что у руководителей нашествия возникли противоречия, что союзные принцы рвались разграбить северную Венецию, а Батый, заботясь об улусе Джучи, не хотел разрушения этого важнейшего торгового узла теперь уже полностью захваченного Волжского пути?
Не изменились ли взгляды Батыя на Русь во время его похода? Мог ли он после уничтожения более чем 14 городов считать Русь уничтоженной и неспособной к возрождению? Считал ли свою победу полной, как намечалось?
Захватывая государства Средней Азии и Дальнего Востока, завоеватели оседали на их землях. Пройдя лесными крепями всю Северо-Восточную Русь, не увидел ли Батый, что земля эта непригодна для жизни кочевников, что она им как территория для расселения не нужна? Не возникает ли у Батыя во время похода замысел черпать отсюда, как из неиссякаемого источника, средства для Орды не одним грабежом, а четко организованным сбором дани?
Если и возникали такие мысли у владетеля Джучиева улуса, мы все же должны признаться, что этим целям нисколько не помешало бы взятие Новгорода. Соображение же о том, что разорение Новгорода приведет к затуханию Волжского торгового пути, слишком тонко для Батыя и улусных политиков, да и весьма спорно. Товары из Западной Европы потекут туда, где за них будут платить; ограбившим всю Среднюю Азию, овладевшим багдадским золотом и русским серебром было чем платить.
Нет, не дальние замыслы повернули Батыя от Игнач-Креста, не страх перед распутицей, хотя это реальная трудность для похода.
Поход не укладывался в сроки — это одно. Рухнул замысел разгромить соединенные силы Северо-Восточной Руси в открытом поле в одном-двух больших сражениях, используя свое численное и тактическое превосходство.
На Рязань пришлось потратить неделю. Ошибки Юрия Всеволодовича очень помогли овладеть городами Владимиро-Суздальского княжения, но первое же вступление на Новгородскую землю дохнуло угрозой поражения. Новгородские полки, новгородские ратники, владеющие тяжелым оружием, одетые в крепкие доспехи, не пришли на Сить, они остались оборонять город. Три дня на Владимир, две недели на Торжок, а сколько придется биться за Новгород? Не пришлось бы с позором отступить.
Отвернув от Новгорода, войска Батыя пошли круто на юг. Обошли стороной Смоленск и вышли на Козельск.
Козельск штурмовали семь недель, сорок девять дней, ибо ратные люди Козельска оставались в городе и не было их в поле. Будто бы Батый потерял под Козельском около 4 тысяч воинов и велел называть его с той поры «Злым городом».
Игорь Борисович Греков, Федор Федорович Шахмагонов. «Мир истории: Русские земли в XIII–XV веках». М: «Молодая гвардия», 1986 (Публикация по тексту http://www.litmir.co/br/?b=239...
Оценили 12 человек
18 кармы