ПРЕОБРАЖЕНИЕ «ГЛАВНОГО ВОПРОСА»

Знаменитый анекдот про Сталина, который говорит: «у нас с Троцким только одно расхождение, по земельному вопросу: кто кого закопает?» является в то же время и мудрой притчей. Чтобы понять «аграрный вопрос», породивший русскую революцию и все её эксцессы – нужно понимать, что это не вопрос о земле, а вопрос о жизни. Точнее – об источниках существования. В 1900-м году для 90% населения источником существования являлась непосредственно земля. В 2000-м году такой «землёй» стал доступ к финансовым ресурсам. Урбанизация изменила вид вопроса, но не изменила его сути: просто место ненавистных помещиков, «отнявших у народа всю землю», заняли ненавистные олигархи, «отнявшие у народа все деньги»…

На самом деле речь идёт не о гумусе и не о бумаге. Речь идёт о средствах к существованию, которые собраны латифундистами 1900 и 2000 года в гигантские, бессмысленные в своём гигантизме поместья.

Пересмотр итогов воровской приватизации стал для 90% современников таким же больным вопросом, каким для их предков был земельный вопрос…

Под каким бы видом и в каком бы составе не прорывалась к царю крестьянская депутация, она (начиная с 60-х годов XIX века) так или иначе ставила ЕДИНСТВЕННЫЙ по-настоящему интересный для широких масс вопрос:

«За принудительное отчуждение земли в пользу крестьян выступили даже те крестьяне, которые защищали идею самодержавия. Так, один из них, поддерживая проект реформы Столыпина, говорил: «Я ещё больше приветствовал бы, если бы у нас была Правда...Пусть отдадут землю, которой мы пользовались ещё в 40-х годах». Идеал «правды» заставлял крестьянство в Думе сплотится вокруг земельного проекта «трудовиков»[1].

Как видим, этот крестьянин-депутат мягко и доброжелательно, но все же подталкивает царизм к решительному выбору. Собственно говоря, о том же говорит российское общество своему президенту и сегодня, только уже в иной форме: воровская приватизация создала не только гигантские финансовые латифундии и огромную массу обездоленных лишенцев, вынужденных пресмыкаться перед латифундистами, чтобы попросту выжить.

Воровская приватизация заложила бомбу под всю конструкцию Государства Российского. И есть опыт: точно такая же бомба взорвала и уничтожила его в прошлый раз!

Выводы из уроков истории просты и однозначны:

1. Концентрация всех средств к существованию (по науке – «ресурсного распоряжения») в руках узкого круга лиц неразделимо с величайшими нуждой и бедствиями широкого круга лиц.

2. Узкий круг ресурсных распорядителей нанимает себе батраков из огромной массы лишенцев (людей, оторванных от возможности самостоятельно выжить) сколько захочет, и на каких захочет условиях.

3. Это неизбежно сопрягается с грубейшим шантажом, с экономическим террором, с циничным пренебрежением человеческими жизнью и достоинством.

4. Что, в свою очередь, неизбежно порождает лютую ненависть и острое желание поквитаться с «мироедами» при любой удобном случае. Причём эта ненависть объединяет и униженных батраков крупного капитала, и выброшенных им за грань существования лишенцев (преодолевая естественный антагонизм работающих и мечтающих занять их место безработных).

Возникает ситуация, о которой бил во все колокола царский сановник, а затем советский чиновник Кутлер: когда экономическая власть олигархии стремится к бесконечности, а вот её защитные, «штыковые» возможности устремляются к нолю. То есть мироед изгаляется над людьми, как хочет, пока его не убьют, но убить его (технически) становится всё легче и легче.

Российское безземельное крестьянство считало себя обманутым, а землю – божьей (то есть общим достоянием). Современный российский гражданин в той же пропорции (те же 90%) считает себя обманутым, а приватизацию – воровской.

Нетрудно увидеть, что претензии к приватизации в точности соответствуют претензиям к земельной собственности крупных землевладельцев, что изменилась лишь внешняя форма, но не суть претензии.

В силу урбанизации финансовые латифундии крупных собственников заменили земельные латифундии (кстати, не везде, есть и зоны традиционного помещичьего землевладения, со всем «букетом прелестей» из 1900-го года).

Известен и ход событий с 1861 по 1917 год: вначале мольбы и просьбы дать средства к существованию, отобрав их у узурпаторов, которые становились всё более настойчивыми, всё более агрессивными (мы говорим – а нас не слышат!) – и в итоге взрыв, смертоубийство, крах государственности на радость иноземным хищникам…

Это ещё раз доказывает, что крупная капиталистическая собственность является ВРАГОМ ВСЯКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ - поскольку крупный собственник привык сам властвовать, быть «государством в государстве» и в национальном лидере видит себе конкурента.

Магнаты растащили не только Речь Посполитую (хотя она – яркий пример), магнаты везде и всюду, если им не мешать, доводят дело до феодальной раздробленности, выделяя себя всё больше, и задвигая центральную власть всё дальше.

Характерный пример – старая Германская Империя[2]. В ней был император, но его власть была чисто-номинальной, очень узкой. Все решения принимались на уровне тогдашних «коломойских» - на уровне курфюрстов, беспощадных как к населению, так и к императору. Нечто подобное мы встречаем и в средневековой Англии, где олигархи объединяются в борьбе как с населением, так и с верховной властью короля.

Стремление власти оберегать не жизнь подданных, а их собственность (священность частной собственности вместо священных прав человека) – лишь недоразумение, следствие недопонимания. Давайте разберём его…

+++

Государство возникает как коллективная самооборона общности суверенных личностей, которые соглашаются нести тяготы служения государству, чтобы не быть убитыми внешним агрессором (спектр коих очень широк: от древних печенегов до современных американцев).

То есть нормальное государство видит в своих гражданах совокупность своих защитников, а граждане в государстве – генеральный штаб сопротивления внешним «экспроприаторам».

Здесь важно понимать несколько вещей:

1. Внешняя агрессию (покушение) – говоря по науке – константа, она «перманентна» - то есть всегда присутствует. С уничтожением одного агрессора тут же появляется другой – точно так же, как с поимкой одного вора появляются другие воры и т.п. Желание хапнуть чужих ресурсов на халяву – сопутствует всей человеческой истории и является лишь опрокинутой в геополитику преступностью, криминальными мотивациями.

2. Для того, чтобы граждане защищали свою власть от чужих – надо, чтобы граждане считали эту власть своей, а не враждебной. Иначе будет как в 1917 году – в лучшем случае «сожрите друг друга», «чума на оба ваших дома», а то и вовсе переход на сторону противника…

3. Гражданин считает власть своей тогда, когда у него есть часть этой власти. Отсюда, кстати, и славянское слово «счастье» происходит: со-частие, сопричастность. Изначально оно означало право на долю в добыче племени. Гражданин защищает власть, когда ему есть что защищать лично для себя, когда ему есть что терять при набеге печенегов или американцев.

4. Если власть заботится только об узком круге приватиров, а на остальных сограждан цинично плевать хотела – то и они в ответ на неё плюнут (и, может быть, тоже цинично). Даже если не будет прямого предательства – то не будет и АКТИВНОЙ ЗАЩИТЫ, личного героизма при противостоянии врагу.

+++

Если оба государства (моё и вражеское) в равной степени мне ничего не дали – то они для меня в равной степени оба чужие. Мне (суверенной личности, сотворённой по образу и подобию Бога!) – нет нужды, что одна из властей говорит на моём языке.

Тем более, что царская власть говорили больше по-французски, а ельциноиды – больше по-английски. Даже языки у народа и элиты разные в 1917 и 2017 годах, не говоря уж о более значимых вещах!

Я ещё раз хочу подчеркнуть, что отстаивая приватизаторскую сволочь, верховная власть потеряет Государство Российское. И не нужно кругам, близким к нацлидеру, утешать себя тем, что «пипл схавал» и приватизация прокатила. История учит, что мысль о невыносимой несправедливости может жить в массах многие десятилетия и приобретать маниакальный, сверхценный характер. 1917 года не начал, а завершил многие десятилетия просьб, ходатайств, хождений с хоругвями, подачи челобитных и т.п.

То, что пока приватизация 90-х в силе – вовсе не значит, что нанесённая ей страшная рана зажила и перестала гноиться изнутри национального организма.

Государство – продукт цивилизации, выстроенный из правового мышления. Частная собственность – животный инстинкт, имеющий зооологическое происхождение и враждебный государству, цивилизации, правовому мышлению.

Частная собственность, как и положено льву в саванне, отрицает понятия «мы» и «наше». У неё есть только зоо-эго: «Я» и «Моё». Именно поэтому могучие львы истреблены слабыми людьми, а не наоборот: люди коллективисты, а львы – индивидуалисты, львиные прайды (гаремы) неспособны объединятся даже для выживания.

Приватизатор (приватир[3]) – это хищный зверь, который не может действовать в интересах крупной общности или государства, как правового, рационального института.

Зверюга разрушает солидарность большого общества изнутри, как тигр, выпущенный из клетки, атакует изнутри город.

Чем больше животных «Я» и «Моё» - тем меньше места для «Мы» и «Наше».

- Наша Россия? – спросит человек у пропаганды. – Простите, не наша, а ваша…

+++

Одни ли коммунисты подчёркивали этот вывод Общей Теории Цивилизации? Нет. Их противники, если были достаточно образованы и благонамеренны, говорили о том же.

Перед 1917-м годом монархисты, отнюдь не посягая на основы монархии, и напротив, оберегая их – настаивали на предоставлении народу средств к существованию.

На том простом основании, что если правитель не даёт средств к существованию народу – то это не его народ.

«Курский депутат-черносотенец Шечков говорил, что разрушение общины противоречит сословной организации страны и нарушает коллективное право собственности.

Член Союза русского народа В. А. Образцов говорил под бурные аплодисменты левых: ... «Если Дума, - говорил он, - вместо наделения землей малоземельных и безземельных хочет разводить пролетариат, разводить миллионы новых безземельных крестьян - мы пойдем до дому и скажем: Государственная дума и правительство решают земельный вопрос навыворот»[4]…

+++

Тем горше угроза наступить опять на те же грабли. Путин призвал в год столетия революции подвести черту под расколом народа. Он считает, что

-… в столетнюю годовщину Октябрьской революции 1917 года необходимо положить конец расколу общества, которое спровоцировала революция.

«Рассчитываю, что эта дата будет воспринята нашим обществом как подведение черты под драматическими событиями, которые разделили страну и народ, станет символом преодоления этого раскола, символом взаимного поощрения и принятия отечественной истории такой, какая она есть. С ее великими победами и трагическими страницами», — заявил Путин, выступая на заседании Совета по правам человека (СПЧ).

Черту под болезнью проводят исцеление или смерть, но отнюдь не благодушные пожелания и романтические фразы. Странно слышать, что «разделение» спровоцировала революция. Ведь очевидно, что наоборот: революцию спровоцировало давнее и страшное разделение!

Это разделение общества является застарелой и очень опасной болезнью общества. Оно не лечится призывами и заклинаниями. Это детский сад: закрыться одеялом, и думать, что чудовище исчезнет!

Нельзя заменить халву разговорами про халву, учит восточная мудрость[5]; точно так же нельзя подменить единство нации разговорами про единство.

У нас есть проблема: лишённость подавляющего большинства населения участия в ресурсной ренте, порождающая жесточайший шантаж этого населения со стороны узкого круга всё укравших негодяев. Эта проблема типологически – копия земельного вопроса в царской России. Людям нужны не заклинания, и даже не доля в собственности (если собственность не кормит, если она убыточна – от неё никакого толку) – а закрепление за человеком потребительских гарантий в виде экономических прав личности на участие в труде и достойном вознаграждении труда.

Повторюсь: латифундист играет с безземельным, как кошка с мышкой. Не потребность нации, а произвол частного работодателя решают – кому работать и сколько за это дать.

Человеку не говорят – «ты наш, ты нужен». Человеку говорят – «мы ещё посмотрим, нужен ли ты вообще, и если НАМ потребуешься – то мы ещё посмотрим, для чего именно».

Подобная позиция не только асоциальна, но и антинациональна. Какое же может быть единство нации без признания члена нации безусловно-нужным (его жизнь – цель всей деятельности власти, а не средство жуликам обогатиться).

Попытки ограничить произвол капризных и наглых частных работодателей, например, механизмом МРОТ – смешны и жалки при МРОТ существенно ниже прожиточного минимума!

+++

Поэтому можно хоть сто раз открывать в год столетия революции мемориал жертвам политических репрессий «Стена Скорби», хоть с участием первого лица, хоть без него – это не устранит проблему ресурсно-долевой обделённости 90% населения.

Сама эта стена плача доказывает, что уроки истории не выучены, смысл истории не понят.

Сводить репрессии к «безумию большевиков», к моментально образовавшимся сотнями миллионов безумцев во всём мире – значит, ничего не понять в прошлом.

А одной фразой урок репрессий таков: если ты кого-то лишаешь жизни, то он в отместку может лишить жизни тебя. И не только может, но и право имеет: нелепо защищать правовую норму, которая тебя самого никак не защищает и выводит за скобки!

Если ты хочешь, чтобы тебя не убивали – для начала сам прекрати убивать, включая и экономические убийства.

Политические репрессии в СССР не возникли из ниоткуда, они были отражением очень долгой практики экономических убийств, уцелевшие жертвы которой после поквитались с организаторами.

Нужно прекращать карнавальные игры, эти детские выряживания то в мундир корниловцев, то в аксельбанты Колчака. Они красивые, спору нет, для вечеринки в ретро-стиле, но вы же взрослые люди!

Пора начинать смотреть на жизнь взрослыми трезвыми глазами реалиста. Ведь речь идёт в буквальном смысле о жизни и смерти, причём огромных масс людей, включая и нас с вами, читатель.

Карнавальный выбор костюмчика бессилен дать хлеб и кров тому, кто всего лишён по прихоти ресурсных распорядителей. Средства к существованию у личности либо есть, либо их нет. Карнавальные пляски их не добудут. Их даёт только вполне определённая система отношений и отлаженная схема обменов, прав и обязанностей.

Наша жизнь – это наша жизнь, наше всё, а не разменная монета. Если государство для неё не предоставило необходимого – то это чревато гибелью человека. Это не шутки. Тот, кто виноват в таком «подрыве продуктопровода» для сограждан – подверг опасности их здоровье и существование, их судьбу и счастье. А потому должен отвечать по всей строгости, на Колыме…

С последующим зачислением на «стену плача» в Москве? Наряженный в белый саван «полного невиновника»? Сильно сомневаюсь…

[1] Ионов И.Н., «Российская цивилизация», М., 1995 г., стр. 290

[2] Священная Римская империя германской нации — межгосударственное образование, существовавшее с 962 по 1806 годы и объединявшее многие территории Европы. Маркс потешался над ней, подчеркивая, что она, во-первых, не священная, во-вторых, не римская, и в третьих – не империя…

[3] В морском праве изначально «приватир» - то же самое, что пират, корсар, капер, арматор, т.е. морской грабитель, действующий на свой страх и риск.

[4] Историк-монархист, эмигрант Ольденбург Сергей Сергеевич, в книге «Царствование императора Николая II» (Думская монархия, 1907-1914).

[5] Хоть сто раз скажи слово «халва» - во рту слаще не станет, узбекская поговорка.

Александр Леонидов; 1 ноября 2017