Старик и речка Простая история о том, как Сергей Кузьмич Горянин спас свою деревню

… Поворот реки Большой Ик в тот год «выстрелил» к самой околице Назаркина.

Бешеная весенняя вода била всю весну в берега, поворачивала их, «съев» оставшиеся пятьдесят метров яра до деревни. Старики кучей выходили к обрыву, молчали. К ночи расходились, чтобы не спать, ворочаться, прислушиваться к играющей воде. В ту весну по срочным телеграммам ко многим старикам приехали дети.

Подходили к обрыву, мерили глазами расстояние, оставшееся до отцовских домов. Уже назавтра, скооперировавшись, начали раскатывать стариковские дома и куда-то увозить. К осени, когда засентябрило, в Назаркине осталось дворов семьдесят со старухами и стариками. Молодежи в селе не было. Тревога утонула в снегах до весны.

… Поворота в душах московских чиновников в ту зиму старик Горянин не произвел. Надев тяжелый от орденов и медалей пиджак, фронтовик Сергей Кузьмич Горянин ездил в Москву «за правдой». Он рассказывал в столице, как посередине затерянной в сердце Россия деревушки Назаркино течет река Большой Ик. Весной «она ровно бешеная» — моет берега, унося дома и могилы.

Поворачивал по-всякому разговор одноглазый старик (выбило миной правый глаз на фронте). Рассказывал, что уже пятнадцать лет местные старики дают наказ депутатам сельсовета и Кугарчинского райсовета (по-нынешнему — администрация), Верховного Совета Башкирии — с просьбой помочь выкопать обводной канал. Бесполезно. Наша власть нам — мачеха.

Но и в столице старик получил поворот от чиновьичьих ворот.

Сельчане все поняли без слов, когда Горянин вернулся.

ПОВОРОТ на очередную весну пришел быстро. В те мартовские дни Сергей Кузьмич Горянин задолго до ледохода выходил на пустынные по весенним дням берега Большого Ика. О чем-то думал, мерил шагами берега далеко за деревней, поворачивал назад.

Перед самым ледоходом Горянин предложил самим выкопать обводной канал, чтобы река обогнула деревню. Старики подняли Сергея Кузьмича на смех.

После войны и позже, в 60-х годах, местные колхозники дважды пытались выкопать обводной канал — на каждый двор приходилось всего по три метра - и то не смогли. А тут чтоб полторы оставшихся в деревне калеки справились?

Ни с чем ушел Горянин от земляков. В ту весну река унесла еще пять домов и сельский магазин.

И вот обычным весенним днем 62 летний инвалид Великой Отечественной войны Сергей Кузьмич Горянин в одиночку вышел за околицу родной деревушки Назаркино со штыковой лопатой в руках — под насмешки и издевательства земляков.

Поворот в тот год река не сделала. Но Горянин прокопал первые 30 метров канала двухметровой глубины, работал от темна до темна, до середины ноября, пока штык не перестал брать грунт. В октябре его засыпало дважды, и дважды его откапывала жена Матрена Григорьевна, носившая старику обед в сырую глиняную щель. Сотни кубов вынутой глины разрывали спину, стала ныть пустая глазница.

Следующей весной вода тоже не пошла по обводному каналу, только обрушила стенки и залила русло. Всю весну, лето и осень старик расчищал канал, поднимал его стенки. Он углубил его до четырех метров, дойдя до гранита.

… Поворот в сознании горянинских земляков так и не произошел. Дня не проходило, чтобы кто-нибудь, отправляясь по грибы или на рыбалку, не завернул к Горянину на канал. Расстелив плащ на сырые отвалы глины, вывороченные стариком, начинали беседу.

- Когда его в канале по грудь засыпало, я ему по-дружески говорил:

«Увезут тебя, Серега, отсюда вперед ногами». А он мне кричит: «Уйди, тунеядец», — один из земляков Горянина заразительно смеется, глядя на меня.

- Бывало, идешь вечером с рыбалки, а он все роет. Уже темнеет, но он шутит: «Я подопру солнышко, оно подождет», — рассказывает почти глухой сосед Горянина Алтухов.

Упрямый старик рыл и рыл канал, уходя все дальше и дальше от деревни и отеческих гробов, по весне ежегодно уносимых Большим Иком. Прошло уже три года.

Свое 65-летие старик встретил на канале. Матрена Григорьевна подарила ему новую штыковую лопату.

На четвертый год, задолго до ледохода, Горянин выходил на заснеженный обрыв — за три года он прорыл по изгибу земного шара 80 метров канала и надеялся, что Большой Ик устремится в канал, расширяя и пробивая течением русло.

Этого не произошло. Старик понял, что времени, отпущенного Богом до конца жизни, может не хватить. Всю весну он провозился с какой-то фантастической машиной из ржавых металлических труб.

К лету необычная конструкция была установлена на краю канала, вызывая новые издевательства земляков.

Поворот дел с установкой новой машины произошел кардинальный. Это был ручной «кран» с нависающей над каналом двухметровой стрелой.

Старик лез на четырехметровую глубину, наполнял ящик землей, вылезал по лесенке наверх, запускал самодельный бензиновый моторчик и поднимал ящик наверх. И так сотни раз, как старая белка, — вверх — вниз, вверх — вниз…

«Механизация» только за один год помогла продвинуться старику на 150 метров с глубиной по всему руслу 4 метра.

… Поворот от совхозных ворот получил старик Горянин, придя просить трактор у директора совхоза «Октябрьский». Сергей Кузьмич понял, что не успевает. В шестую весну горянинской работы река унесла целую улицу и «съела» больше половины огородов Назаркина. Село впало в полнейшую прострацию и оцепенение.

- Мы его всей семьей уговаривали — бросай копать, не выдержит сердце, — рассказывала мне дочь Горянйна, Мария Сергеевна. — У него правая сторона начала отниматься, надо было срочно переезжать оттуда.

Шестой год Горянин работал, как одержимый, продолжая по метру вгрызаться в землю. Дважды у него в тот год шла кровь горлом. Старик тогда понял, что вода не пойдет по обводному каналу, пока не будет перегорожено основное русло реки.

Несколько месяцев он от темна до темна рубил на берегу деревья, обрубал сучья, шкурил, скатывая по бревнышку к реке. Из бревен связал плот, вбил в его середину вертикально торчащее бревно с прибитым наверху роликом, через ролик пропустил веревку с привязанной чуркой. За веревку поднимал чурку вверх, опускал веревку — чурка ухала вниз. Так Горянин начал вбивать колья поперек Большого Ика.

Поворот всей работы был сделан на 180 градусов. К осени старик перегородил половину русла реки. Теперь этот частокол надо было переплести лозой, сделав «плетень» на реке.

Нарубив лозы, старик несколько месяцев, до начала ноября, нырял ко дну, ощупью переплетал лозу. Тогда он получил «правостороннее воспаление легких», как записала фельдшерица. Тогда же ему, по выражению Матрены Григорьевны, «захлыстнуло» лозой глаз. Поскольку другого глаза у Горянина не было, наступила тьма.

В тот день Матрена Григорьевна уже принесла мужу обед, а стало быть, помощи ждать было неоткуда (зеваки с наступлением холодов перестали ходить на канал). Старик просидел пару часов молча и пошел наугад к деревне. Он потерялся, проблудив до рассвета по лесу. Утром его нашли в сорока километрах от Назаркина, старик бесчувственно сидел, привалившись к громадному осокорю.

Всю зиму Горянин пролежал в больнице, зрение левому глазу частично вернули.

… На седьмой год расчеты старика оправдались: тихая вода за его плотиной промерзла почти до дна и вместе с самой плотиной застопорила весной основное русло. Паводок устремился по свободному каналу в обход деревни.

… Поворот в тот седьмой год горянинской работы река наконец-то сделала, обогнув по Большой дуге канала деревню. Назаркино было пощажено. Но в нескольких километрах за деревней Большой Ик вдруг споткнулся о стену большого леса. Этого старик предусмотреть не мог.

Уровень воды резко поднялся, снес стариковскую плотину, и вода снова хлынула по старому руслу в центре деревни, унося последние дома.

В тот же день Горянин поехал в райцентр за топорами.

И три года старик в одиночку рубил лес, разговаривал с деревьями, как с людьми. Он почти полностью ослеп, сломал семь топоров, а просека становилась все длиннее и длиннее, уходя все дальше от родного Назаркина. Старик работал и зимой, с фермы, где он до этого был сторожем, пришлось уволиться.

… Спустя десять лет каторжный труд был окончен. Старику исполнилось ровно 72 года. Десять раз он встречал свои дни рождения на канале. Канал длиной 550 метров, глубиной 4 метра и шириной метр был готов.

Следующей весной, спустя десять лет с того дня, как старик впервые вышел со штыковой лопатой за околицу, Большой Ик устремился в направлении, указанном ему горянинской рукой, окончательно и бесповоротно».