Познакомился с будущей женой на лесной тропинке!

Тропа эта была удивительно грибная. Вольно текла она по лесным холмам, по светлым сырым овражкам, завораживая, уводила все дальше в глубь леса.

Вот на этой тропе я и встретил ее — заплутавшуюся в лесу светловолосую взбалмошную девчонку. Увидев меня, она кинулась навстречу с радостью.

— Живой человек! Вот счастье! Я уж думала, не выберусь отсюда, ты выведешь меня из этой тайги?

— Разве похож этот лес на тайгу? — сказал я. — Вот тропа.

— Ага! Тропа! — воскликнула она. — Откуда я знаю, чья она, может, медвежья?

— Тут медведи не водятся.

— А я знаю? Да? Увидела тебя — испугалась. — Она взглянула насмешливо, прыснула и развеселилась; шла рядом, беспечно болтая о том, как поплелась за другими в лес, как надоело ей «ауканье» со всех сторон и как она, сбежав от компании, заблудилась.

Она была в легкой блузке и джинсах, которые очень ей шли, подчеркивая ее привлекательную женственность. Дно ее корзины было чуть прикрыто грибами, и я полюбопытствовал, почему набрала она так мало.

— До грибов разве? — Она в удивлении округлила глаза. — Плутала ведь.

— Сама виновата, — сказал я. — Сама отбилась.

— Сама. — Она опять засмеялась, неожиданно произнесла с сердцем:

— Нашла с кем пойти в лес! Скукота!

Она только что была веселой, вдруг мне показалось, что в глазах у нее страх, больше я не стал ни о чем ее спрашивать. Когда выбрались из леса, она обрадовалась.

— Ой! И правда, вывел! И все как надо... — Она смотрела на меня, хитро прищурясь и прикусив губу. — Без всяких этих... — И повертела кистью руки, и так заразительно засмеялась, что и мне сделалось весело.

— Смотри-ка! Смотри! — вдруг вскричала она, показывая в изумлении на видневшийся в отдалении автобус. — Наши там! Ждут! Меня ждут! Хорошо-то как! Я побегу?.. Ладно?.. Ты не обидишься?

Я понимал, что больше мы с ней никогда не увидимся, и мне было почему-то грустно.

Ты что? — спросила она встревоженно. — Что? Тебе досадно?.. Не надо... Ты человек... Заплуталась — вывел без всяких этих. — И вновь повертела кистью руки. Приблизилась, и вот уж совсем рядом было ее круглое лицо — вздернутый нос, яркие губы и чуть зеленоватые вопрошающие глаза.

— Ты человек, — сказала со значением, — вывел как надо — спасибо! — Внезапно поднялась на носках, поцеловала в щеку и, смеясь и размахивая корзиной, побежала к автобусу.

— Эй! Это — я! Нашлась! Подождите! Это — я! — разносился ее крик по лесу.

Из автобуса к ней вышли, обступили, потом полезли назад. Ее я не мог различить и навсегда простился с нею, испытывая непонятную и необъяснимую грусть. А неделю спустя встретил в городе. На ней были все те же тесные, в обтяжку джинсы и опять легкая кофточка.

— Ой! — воскликнула она, сияя. — Узнаешь? Это — я. Ты где живешь?

Я показал дом.

— Прямо здесь? — спросила она удивленно. — С кем?

— Один.

—Ой!.. В какой квартире?

Я сказал.

Она опять удивилась.

— Надо же: один! Не скучно?.. Музыка есть?

— Есть, — сказал я.

— Да?.. Я зайду как-нибудь к тебе, можно?

— Можно.

— Ну, пока. Зайду, — пообещала она, помахала рукой и скрылась в толпе.

Ее я, конечно, не ждал, но она как-то пришла. Позвонила— я открыл и увидел сначала охапку белых луговых ромашек.

— Одинокому от одинокой, — сказала она, вытягивая шею и пытаясь, видимо, разглядеть, один я или нет.

Войдя, с интересом осмотрела квартиру, провела рукой по книгам, стала перебирать пластинки.

— Эх! Ну и музыка, у тебя! Закружилась по комнате. — Все равно что-нибудь поставь не сидеть же в тишине.

Я подобрал что-то попроще, она послушала, склонив ухо к плечу.

— А ничего. Станцуем? — И засмеялась. — Нет-нет, шучу.

Держалась она, как показалось, неестественно, словно старалась выглядеть беспечной, даже веселой. Внезапно выключила проигрыватель, постояла в оцепенении и заплакала.

Я пытался утешить, спрашивал, что случилось, нельзя ли чем помочь?

— Можно, — сказала она, — наверно, можно. — И, как всегда, настроение ее резко переменилось, показалось, она совсем успокоилась, чуть свела брови, словно готовилась сказать что-то важное.

...Происходило это в конце августа, был вечер, солнце садилось, круглое лицо ее в красном свете выглядело совсем юным, я позавидовал ей, подумав о том, что в ее возрасте и огорчения и слезы преходящи, даже сладостны, — что печаль ее предшествует радости, как очистительным, освежающим ливням предшествует пыльный ветер. Я, конечно, не ожидал услышать то, что она вдруг сказала, не поворачивая головы и не поднимая глаз:

— Можно, я у тебя останусь сегодня?

Я растерялся.

— Ну, пожалуйста! Разреши! — сказала она, не двигаясь.— Мне так надо!.. Так!.. — Она решительно повернулась ко мне. Замерла, вглядываясь. — Что, не хочешь?.. Боишься?

Я молчал.

— Что же мне делать? — И такая мольба, такое отчаяние были в этих ее словах, что я за нее испугался.

— Ну, не молчи! — проговорила она требовательно и в то же время капризно. — Скажи, ну, скажи: не надо оставаться? Да?.. Правда?!

Неожиданно она прошлась по комнате, независимо поводя плечами и даже пританцовывая. Остановилась передо мной.

— Ну, я пошла. — Выждала, глядя на меня, прищурясь, с интересом. Направилась к выходу, открыв дверь, обернулась. — А ты — человек! Вот бы тебя полюбить... А что? Клин клином... — И захлопнула за собой дверь.

Так она стала ко мне приходить. Иногда не показывалась неделями, а являлась настроенная по-разному — возбужденная, безудержно веселая, печальная, даже очень. Привыкла к музыке, какую вынуждена была у меня слушать. Ей стал нравиться орган — Бах, Бетховен, Барток. А я, как ни казалось мне это странным, постоянно ее ждал. Понимая, что мы с нею несоединимы, я в то же время все больше привязывался к ней. Не приходила — и мне уже недоставало чего-то, и я уже беспокоился, тосковал.

Я думал, ей мое состояние безразлично, она и не видит, не понимает, какое заняла в моей жизни место. Но однажды ее не было очень долго, придя, она поздоровалась, как обычно:

— Привет. А вот и я. — Взглянула на меня мельком, вдруг уставилась. — Ты что?.. Соскучился? Ты ждал?

— Ждал, — сказал я.

— А вчера?

— И вчера.

— Каждый день?

— Да, каждый.

Она удивилась. Потом спросила с вызовом:

— Что ж не ругаешь? Не спрашиваешь, где была, с кем?

Мне все равно где ты была и с кем. Я рад что ты здесь со мной. И мне достаточно этого.

Вот так в лесу, на грибной тропе и началось знакомство с моей будущей женой.

 источник