Раньше, когда на Земле была настоящая цивилизация, населением руководила аристократия – люди высокого уровня развития, которые служили примером для подражания. С приходом Романовых, аристократию уничтожили, и появились элиты...
Среди многих причин мирового кризиса, который мы сейчас переживаем, следует также назвать и кризис элит. Понятие это очень размытое, но в общественном сознании ими принято считать сообщества людей, прежде всего, с большими деньгами и из самых разных сфер власти. Эти люди принимают ключевые решения (правильные или неправильные), и эффект от последних заметен в масштабах регионов, стран и всего мира.
К элитам, к сожалению, сегодня уже нельзя отнести тех, кого ранее было принято называть «интеллектуальной элитой», так как эти люди уже давно не влияют на происходящие события, не формируют свой контент, а только подбирают чужой и комментируют. Самый близкий пример – в недавно вышедшем сборнике лекций А. Пятигорского под странным названием «Свободный философ Пятигорский» (неужели бывают несвободные философы).
Каждая лекция Пятигорского предваряется никчёмным «многошумным и широковещательным» рассуждением об этой лекции (рассуждением, имеющим объём лекции) некоего современного «философа» типа Кобрина. Как принято говорить в их кругах, это они «рефлексируют». В это слово принято всовывать гораздо больше значений, чем оно может вместить, но в целом оно одно очень хорошо отражает несвободное, служивое состояние бывшей «интеллектуальной элиты».
Почему происходит этот кризис?
Прежде всего, обратим внимание на проблему, которая заключается в том, что «потолок возможностей» для элит, обладающих огромными состояниями, давно достигнут, а, поскольку расти дальше нельзя, начинается, как и в природе, уродливое искривление. Как-то один очень состоятельный человек в частном разговоре сказал: «после миллиона долларов перестаёт расти благосостояние». И тут же пояснил: «ты ходишь в самый дорогой ресторан, но дороже при всём желании нет. Ты покупаешь самую дорогую машину – дороже нет, так как за пределами высшей цены начинаются только чистые понты и бессмысленные примочки. Самые дорогие вещи – дороже нет, ибо опять же, за пределами определённой цены начинается откровенный и вульгарно-пошлый маразм типа золотых унитазов. Всё, это тупик».
Казалось бы, это весьма неправдоподобно-пессимистично выглядит. Ведь территорию, освоенную огромными деньгами, всё равно можно расширить. Построить огромный дворец в 1800 комнат (так, рассказывают, что где-то в России некий буржуин построил для себя копию Версаля), а потом ещё один, купить 30 разных очень дорогих машин, яхту размером с авианосец и т.д. Однако там, где заканчиваются проблемы финансовые, сразу начинаются проблемы из области чистой психологии, а также наследственности. Особенно если говорить о российской элите.
Человек, выросший в одной-трёх комнатах (а то и в коммуналке) – а таковы все представители российской элиты, которая родом из СССР, ибо массовая смена ещё не подросла – всё равно в любом дворце живут в этих самых одной-трёх комнатах. Их сознание, личность так и не смогли расшириться, разрастись до тех масштабов, когда собой можно занять хотя бы восемь-десять комнат, ибо это разрастание формируется только опытом поколений, а не просмотром глянцевых журналов.
Это у И. Гончарова дядюшка на полном серьёзе мог говорить свалившемуся ему на голову племяннику: «квартира у меня, как видишь, холостая, для одного: зала, гостиная, столовая, кабинет, ещё рабочий кабинет, гардеробная да туалетная – лишней комнаты нет. Я бы стеснил тебя, а ты меня…»
Это в 1914 году Ю. Шамурин, автор одной из статей об усадьбе Суханово, мог писать «барский дом невелик и малоинтересен», в то время как в нем было 72 изысканных комнаты.
Сегодня любой человек, улыбнувшийся при прочтении двух эпизодов выше, никогда не сможет жить во дворце не так, как в квартире. Тем более, что дворцовое устройство, анфиладная планировка, разнообразнейшее убранство комнат было необходимо для поддержания и утверждения определённого, ныне утраченного и очень изысканного и красивого стиля жизни (напомним, люди, жившие во дворцах, в большинстве своём не ходили на службу, так что могли наслаждаться интерьерами и парками), а не для того, чтобы вернувшись за полночь из банка или государственного кабинета пожрать и брякнуться в огромной зале в стиле Наполеона III перед современным телевизором, которому в этих интерьерах, мягко говоря, не место.
Именно поэтом Рублёвка застроена особняками, стиль которых свидетельствует прежде всего о неизжитом уездно-кухонном менталитете владельцев и хорошем их знакомстве с советским санаторным классицизмом, а не с лучшими образцами мировой архитектуры. То есть нынешняя элита так и не смогла создать своего архитектурно-пространственного стиля, по которому бы её узнавали и в наши дни, и позднее, в отличие от предшественников, живших на столетие ранее, чьи особняки являются примерами вкуса, стиля и стали лицом эпохи.
И никакие деньги не дают внутренней свободы, не расширяют пространство личности, не воспитывают вкус. Мало того, большие деньги начинают рождать дискомфорт, который нельзя преодолеть. Машин 30 штук, но при всём желании невозможно физически ездить одновременно сразу хотя бы на двух. Комнат 1800, но жить, как ни верти, получается только в трёх-четырёх и туалет всё равно должен быть, как в родной хрущобе, за стенкой, ибо мчаться ночью босиком, приплясывая, сквозь анфиладу десятков пустых и тёмных залов к заветной двери ретирады не очень удобно. А пользоваться ночными вазами, как было принято ранее, кои утром из-за ширмы выносил слуга, сегодня принято только в детстве.
Бутылка коньяка стоит 50 тысяч евро, но упиваешься с неё так же, как и с армянского в три звезды. И хорошо, если ещё видишь разницу – это видение тоже надо воспитывать. Не говоря уже о том, что всю эту современную пластиковую телекрасоту тебе делают чужие люди по чужим эскизам, образцы для которых берутся, как правило, из интерьеров дорогих западных гостиниц, которых заказчик насмотрелся, разъезжая по заграницам, а по дворцам-музеям он не ходит. И, что не менее важно, миллионы и даже миллиарды не гарантируют долголетия и здоровья – пример Стива Джобса весьма нагляден.
Дальше начинаются муки, которые 80 лет назад уже испытал Остап Бендер: «Что ж теперь делать? – размышлял он. – Как распорядиться проклятым кушем, который обогащает меня только моральными муками? Сжечь его, что ли?» На этой мысли великий комбинатор остановился с удовольствием. «Как раз в моём номере есть камин. Сжечь его в камине! Это величественно! Поступок Клеопатры! В огонь! Пачка за пачкой! Чего мне с ними возиться? Хотя нет, глупо. Жечь деньги – пижонство! Гусарство! А что я могу на них сделать, кроме нэпманского жранья? Дурацкое положение! Музейный заведующий собирается за триста рублей Лувр учинить, любой коллектив каких-нибудь водников или кооперативная корпорация драмписателей за миллион может выстроить полунебоскрёб с плоской крышей для лекций на свежем воздухе. А Остап Бендер, потомок янычаров, ни черта не может сделать! Вот навалился класс-гегемон на миллионера-одиночку!»
То есть за муками неизбежно следуют глупости. А именно – избыточные деньги начинают уничтожать, возвращая своё болезненно вспухшее состояние к тому, которое хоть как-то можно освоить и осмыслить в рамках неистребимого кухонного менталитета площадью в три квадратных метра. Для уничтожения излишков успешно сложилась целая индустрия – сверхдорогие курорты, жирные казино, трюфеля за 50 тысяч евро, шедевры Хёрста и Бойса, «Мерседесы» в стразах и ещё многое другое, позволяющее успешно провести финансовую липосакцию. В самом лучшем случае, часть излишков раздают нищим, сочувствуя бедности, но не бедным.
Ещё одна очень серьёзная проблема. После преодоления планки того самого условного миллиона, исчезает разница между просто богатым и сверхбогатым. Благодаря указанному выше «потолку», средний богатей, у которого 100 миллионов и владелец «Зары» с его 70 миллиардами становятся равны по возможностям. То есть, просто равны.
Причём количество тех, у кого 100 миллионов или меньше, в сегодняшнем мире уже весьма велико, а количество тех, у кого десятки миллиардов, растёт гораздо медленнее. Посмотрите, сколько на улицах Москвы «Поршей», «Майбахов» и «Бентли» – из предмета исключительной роскоши и внимания, когда на улицах вслед машине оборачивались все – они превратились в обиходные автомобили, если не сказать хуже. Сам видел в Москве «Хаммер» розового цвета с надписью «доставка пиццы», есть и услуги такси, где по вызову приезжает «Бентли».
Есть от чего загрустить тем, кто 10-15 лет назад одними из первых покупали все эти машины. В результате, у сверхбогатых возникает желание любой ценой продемонстрировать свою исключительность, оторваться от наседающих на пятки «плебеев», что приводит к очередным эксцентричным выходкам типа авторучек и запонок за десятки миллионов, айфонов и бюстгальтеров в бриллиантах, но не более того.
Кризис, в который погрузился мир, поставил всех этих людей в ещё более сложное положение. Не имея ничего, кроме денег, они зарабатывают и производят только деньги. Особенно это касается наших олигархов, которые не создали вообще ничего своего, а всего лишь удачно забрали чужое, или, согласно американскому социологу Д. Харви, произвели «накопление путём лишения прав собственности» строго в рамках неолиберальной экономической концепции.
То есть именно деньги (их количество) видятся им, как главная защита от всех внешних потрясений, компрадорская формула «копить всегда, копить везде, до дней последних донца», чтобы переждать бурю и выстоять, начинает работать в полную силу.
Для этого снимаются все ограничения (прежде всего, моральные, а это значит, что начинают грабить неимущих), включается настрой только на спекулятивную (даже не рыночную) прибыль, как у носовского Скуперфильда.
«Скуперфильд почему-то забрал себе в голову, что его и без того колоссальное состояние непрестанно должно расти, и если ему удавалось увеличить свой капитал хоть на один фертинг, он готов был прыгать от радости; когда же необходимо было истратить фертинг, он приходил в отчаяние, ему казалось, что начинается светопреставление, что скоро все фертинги, словно под воздействием какой-то злой силы, уплывут из его сундуков и он из богача превратится в нищего».
Никто в ситуации кризиса не хочет рисковать и вкладывать во что-то перспективное и, особенно, долгосрочное – прибыль должна быть максимальной и получена в максимально короткие сроки. А такая прибыль обычно получается только путём грабежа и спекуляций. Неслучайно главным субъектом мирового финансового рынка сегодня стал финансовый спекулянт. Так, в условиях кризиса американские фирмы, занимающиеся ценными бумагами (то есть спекуляциями), заработали за 2011-2012 годы 83 миллиарда долларов, в то время как в 1989-1993 годах они заработали всего 77 миллиардов.
Именно поэтому сегодня доходы элиты возникают, главным образом, в результате изъятия различными способами денег у менее обеспеченных слоёв. Так, уже более 30 лет во всём западном мире растёт неравенство между богатыми и бедными. В США это неравенство в наши дни достигло своего исторического пика, выйдя на уровень 1929 года, то есть года, за которым последовала «великая депрессия».
Уже началась отмена государственной медицины, образования, социального обеспечения, различных льгот и пособий. Реальная средняя зарплата американца не увеличивалась с 1973 года и рост благосостояния происходил только за счёт кредитной задолженности. Недавно изданный доклад ФРС открыто говорит о том, что 2/3 американских домохозяйств не в состоянии набрать 400 долларов наличных, не продав имущество или не заняв у родственников или друзей. С 2008 года 70% американцев сократили свои расходы на отпуск и развлечения, 40% стали тратить на текущие нужды накопления на старость и обучение детей, 29% начали одалживаться у близкого круга.
В крупнейших странах старого света вводится повсеместно политика «жёсткой экономии», вызывающая постоянные забастовки. Во Франции планируется повышение возраста, с которого наступает право на полное пенсионе пособие с 65 до 67 лет – содержать стариков нет возможности. Не растут зарплаты, но растёт безработица, которая достигла с начала века максимального уровня, грядёт 75% налог на годовой доход свыше миллиона евро, из страны бежит молодёжь и предприниматели.
У Испании дефицит бюджета около 10% от ВВП. Зарплаты госслужащих были урезаны на 5%, а в дальнейшем будут заморожены. В Великобритании в конце октября 2014 года премьер-министр представил план, включающий сокращение социальных гарантий, повышение пенсионного возраста до 66 лет.
«Как же это так, – недоумевают исследователи Д. Хиз и Э. Поттер, – мы в состоянии производить столько богатства и в то же время не можем обеспечить сколько-нибудь заметные улучшения в плане жизни людей? Мы постоянно слышим о том, что как общество мы больше не можем позволить себе иметь бесплатную медицину и бесплатное образование. Но если мы не можем позволить это себе сейчас, то как же мы могли пользоваться этими благами тридцать лет назад, когда страна производила вдвое меньше? Куда же деваются деньги?» (См. Д. Хиз и Э. Поттер «Бунт на продажу: как контркультура создаёт новую культуру потребления». М., 2007)
Понятно, куда. В явление, которое Н. Гринвич (республиканец и кандидат в президенты США) точно обозначил, как «кумовской капитализм». То есть деньги общества, которому всё равно не поможешь, тратятся богатыми на спасение друг друга, а не страны. Л. Туроу, автор книги «Будущее капитализма», вышедшей в США в 1997 году, отмечает, что в 1980-е годы 64% роста зарплат пришлись на долю всего 1% работников, то есть топ-менеджеров. Средний заработок управляющих пятисот крупнейших компаний США в то время повысился в среднем с 35 до 157 зарплат среднего рабочего.
В августовском номере «Эксперта» (2011 г.) констатировалось, что «...По данным исследования, проведённого в Массачусетском технологическом институте и Федеральной резервной системе, с 1970-х годов доходы руководителей корпораций с учётом инфляции выросли в 4 раза, тогда как заработки 90% американцев не изменились. В 1970 году зарплата руководителя корпорации в 28 раз превышала зарплату рядового сотрудника, а к 2005 году это соотношение выросло до 158 раз. В исторической перспективе США вернулись к ситуации 1920-х годов».
Для того, чтобы не возникло недовольства, на Западе быстро подводят базу под «генетическую нищету» (уже и термин есть) – можно посмотреть хотя бы Н. Грэйс «Законы Грэйс». С помощью этого термина объясняют генетическую предрасположенность к бедности, чтобы поменьше протестовали и высовывались. Кроме того, так проще сохранить свой круг.
Что происходит в результате? Прежде всего, возникает раскол в самой элите. Сверхбогатые начинают схлопываться, создавать узкий круг «своих», который строго блюдёт границы. То есть, возникает «элита элиты», в которой усиливается внутривидовая борьба и которой приходится выдерживать атаки элиты, которая помельче, но весьма многочисленна.
Кроме того, что касается России, то сейчас наступает время, когда старое поколение элиты, выросшее из советских партаппаратчиков и комсомольских вождей, удачно конвертировавших свою фарисейскую идейность в банковские счета, начинает ослабевать. Им на смену растут выходцы из поколения миллениалов, настроенные не на сохранение, накопление и осторожное ожидание (то есть на стабильное прошлое, которого у них нет – они родились и выросли в 1990-е), а на вложения, траты и риски (то есть на кризисное будущее). У этого поколения нет, по выражению генерала Чарноты, «фонарей в тылу», чего не скажешь о партаппаратчиках, то есть морально они выигрывают, то есть у них есть, что предъявить старшему поколению.
Идём далее. Ещё одна проблема – вставшая на путь накопления «элита», перестаёт, по сути, отличаться от обывателей, которые тоже только копят и отсиживаются. Кроме того, накопляющая, а не рискующая элита перестаёт быть элитой. Элита – это те, кто даёт гарантии, не имея для себя никаких гарантий. То есть те, кто не боится рисковать. Элита также это те, кто умеет находить выход из безвыходных положений и указывать этот выход остальным. Сегодня мировая элита открыто демонстрирует свою растерянность от непонимания происходящего и тем самым освобождает место для любого нового человека, мыслящего нестандартно и не считающего, что деньги решают всё.
И растерянность эта возникает не только потому, что происходит то, что происходит. Мировая элита не понимает главного – как сделать так, чтобы количество денег было пропорционально количеству счастья. Уже 15 лет назад западные социологи и экономисты пришли к выводу, что, когда валовой внутренний продукт достигает примерно 10 000 долларов на душу населения, дальнейший экономический рост уже не приводит к росту среднего уровня удовлетворённости жизнью.
Мало того, в последние годы намечается явная тенденция к падению удовлетворения от жизни. В стройно отлаженной схеме возникла непредвиденная деталь – рост количества материальных благ оказался прямо пропорционален количеству времени и сил, затрачиваемых на их получение, постоянная боязнь отстать от моды и от времени порождала всё большее количество стрессов.
А если учесть, что наращивание потребностей и их удовлетворение неизбежно наращивало безработицу, ликвидировало гарантии занятости, углубляло социальное неравенство и уродовало окружающую среду, то, в конечном итоге, недовольных жизнью в обществе стало не меньше, чем довольных, что неизбежно ставит вопрос об эффективности прежней системы. А если представить разрыв между суммой в 10 000 долларов и суммой в 70 миллиардов, а потом вспомнить о том, что уровень удовлетворённости жизнью и там и там одинаков…
Психологическая катастрофа и вопросы «в чём смысл жизни?» и «есть ли Бог?» неминуемы.
Серьёзной угрозой элите становится новая жизненная философия миллениалов. В системе этой философии впервые за столетие деньги не стоят на первом месте, и вообще доверие к капитализму стремительно разрушается, так как он недемократичен и несправедлив. Неслучайно бестселлер сегодняшних дней – книга французского экономиста Т. Пикетти «Капитал в XXI веке» проводит главную мысль – неравенство есть необходимая, но не нормальная характеристика капитализма, и если не вмешается государство, капитализм уничтожит сначала демократию, а потом и общество.
Молодые люди сегодня всё чаще стремятся не покупать, а арендовать недвижимость. Не случайно их на Западе уже начинают называть «поколением арендаторов». Это связано с тем, что понятие «успех» у современного молодого человека больше не связано с собственным жильём, престижной машиной, роскошью, большим банковским счётом – то есть с тем, что было мерилом успеха раньше.
Сейчас успешными считаются те, кто удачно собирает опыт и впечатления, а не деньги. Путешественники, экстремалы, стартаперы. Кроме того, зажиточность и стабильность в значительной степени лишает человека внутренней свободы и независимости в принятии решений и передвижении. Сегодня «антропоток» уже составляет миллиард человек, то есть приблизительно каждый седьмой житель планеты постоянно перемещается по миру.
В условиях постоянного передвижения по миру, постоянной смены работы (уже сегодня, согласно журналу Forbes, молодые американцы меняют работу в среднем раз в три года и далее, очевидно, эти цифры будут только расти), которое приобретает такой масштаб, что можно говорить о «втором переселении народов», недвижимость, дорогие вещи и пр. приносят человеку очень много беспокойства, и их нельзя брать с собой.
Место аристократии пытается занять элита – разжиревшие ростовщики и бандиты
В результате всех этих (и не только этих) вещей, происходит то, что происходит. Элита перестала принимать ключевые решения. Всё чаще приходится слышать «мы не можем ничего изменить, нам остаётся следовать за прогрессом». Мало того, исчезновение из системы мировых взаимоотношений дипломатии, закона, религии, на место которых приходит насилие и только насилие, свидетельствуют о том, что элита, слабея, исключила из своего обихода демократию, средства убеждения, настоящую конкуренцию, желая отсрочить свой собственный крах любой, самой дорогой, ценой.
Источник: Борис Якеменко, 10 мая 2016
Оценил 31 человек
38 кармы