Существует стереотип, согласно которому коллективный Запад — это всегда носитель цивилизации, а его оппоненты — это всегда отсталые варвары. В Ливии все происходило ровно наоборот. Именно Запад с самого начала ливийского кризиса вел себя как носитель идеологии разрушения и варварства.
В свое время, комментируя примирение с Каддафи, госсекретарь США Кондолиза Райс сказала, что «у Америки не бывает вечных врагов». Время показало, что заверения Госдепа США далеко не всегда стоит принимать всерьез. Хиллари Клинтон, сменившая Райс на посту главы Госдепа, показала это наглядно, когда публично смеялась, просматривая видеосъемку пыток и истязаний, которым подвергали захваченного в плен Каддафи.
Сегодня западные эксперты пытаются объяснить столь радикальное изменение позиции США событиями «Арабской весны» 2010 года, когда беспорядки, начавшись в Тунисе, перекинулись на Египет, Ливию, а затем и на Сирию. Каддафи, мол, сам виноват, не развивал демократические институты, не проводил выборы и т. д.
Конечно, внутриполитический режим в Ливии не был идеальным. К концу своего правления Каддафи уже не удавалось находить нужный баланс между интересами двух крупнейших регионов — Триполитании и Киренаики, что в значительной степени стало причиной беспорядков в Бенгази, послуживших спусковым крючком цветной революции, осуществленной не без внешнего влияния.
Попытки ливийского лидера пойти на компромисс с Западом и даже интегрировать часть ливийской элиты в его «гламурные» сегменты усугубили ситуацию. Это шло вразрез в первоначально заявленными политическими идеалами Джамахирии как оригинальной версии арабского и исламского социализма. Фактор «золотой молодежи», наличие элитариев, прожигающих жизнь на Западе, оказывало демотивирующее воздействие на ливийское общество.
У Каддафи с каждым годом становилось все меньше идеологических аргументов для того, чтобы обеспечить общенациональную мобилизацию в случае мятежа «пятой колонны» или внешней агрессии. То, что к 2010 году Ливия была в значительной мере ослаблена идеологически, сказалось на ее дальнейшей судьбе.
Сегодня большинство жителей страны могут сравнить то, что было «до» и что стало «после», вспоминая время правления Каддафи как «золотой век», однако историю уже не повернуть вспять.
Если бы в сегодняшней Ливии была возможность проведения демократических выборов, то на них с большим отрывом победил бы сын Каддафи Сеиф-аль-Ислам. Однако в условиях, когда политическая система страны разрушена, такой сценарий остается лишь мечтой и власть в разных частях Ливии (по сути дела, уже самостоятельных квазигосударствах) определяют лишь силовые факторы.
Одновременно отмечу, что в странах, которые занимают четкую и бескомпромиссную позицию по отношению к западному давлению, — в Кубе, Венесуэле, даже Зимбабве сценарии цветных революций не срабатывают. Они работают там, где власть пытается усидеть на двух стульях, называя это «многовекторностью», как это было в Грузии при Шеварднадзе, на Украине при Кучме и Януковиче и как это чуть не произошло недавно в Белоруссии.
Впрочем, несмотря на все сделанные им ошибки, Каддафи все равно вошел в историю как крупный лидер, масштаб личности которого выходит за рамки отдельно взятой страны. Его панафриканский проект, предполагавший тесную интеграцию африканских стран и введение единой валюты, обеспеченной золотым стандартом, мог бы изменить глобальные экономические расклады.
Учитывая тот факт, что Африка обладает огромным экономическим потенциалом, развитие по предложенной Каддафи модели могло бы помочь решению стоящих перед континентом проблем — голода, безработицы, низкого уровня развития медицины и, в значительной мере, отсутствия инфраструктуры.
Казалось бы, все это должно быть выгодно Европе, которая получала в итоге стабильного и предсказуемого соседа на юге. Однако колониальное прошлое, о котором так часто напоминал европейцам Каддафи, дало о себе знать. Европейские лидеры, в том числе и такие адекватные политики, как Саркози и Берлускони, пошли на поводу у США и Британии в вопросе о силовом сценарии в Ливии. Важнейшей задачей которого было уничтожить на корню панафриканский проект Каддафи и сохранить неоколониальное влияние западных стран.
Спустя 10 лет становится очевидно, что, нанеся Каддафи удар в спину, Европа наказала себя сама.
Демографический бум в Африке продолжается, но каких-то осознанных усилий, направленных на решение стоящих перед ней проблем, не просматривается. Место западных держав в Африке все чаще занимает Китай, который, однако, не способен обеспечить надежный контроль за перемещением мигрирующих на Запад масс. Это означает, что Европе в дальнейшем неизбежно придется столкнуться с миграционным цунами, не идущим ни в какое в сравнение с миграционными кризисом 2015−2016 годов.
Помимо долгосрочных последствий ливийской авантюры, есть и факторы текущего момента, которые дают знать о себе уже сейчас. Наиболее существенный из них — это фактический раскол южного фланга НАТО, где крупнейшие игроки — Франция и Турция из-за дележа «ливийского наследства» уже готовы рассматривать друг друга как потенциальных военных противников.
Единственной страной, которая сделала адекватные выводы из ливийского кризиса, оказалась Россия. Ливийская история показала, что джентльменские соглашения с западными партнерами, их обещания учесть российские интересы, вести консультации и согласовывать дальнейшие шаги мало чего стоят. И в Сирии, где спустя год начались процессы, сходные с ливийскими, Москва вела себя уже абсолютно по-другому. В итоге Сирию удалось спасти от террористов, не допустив повторения ливийского сценария.
Хотелось бы, чтобы ливийская трагедия десятилетней давности не была забыта и стала поучительным уроком для всех народов.
Елена Панина — директор Института РУССТРАТ
Оценили 3 человека
4 кармы