Небольшой эпизод из книги Феликса Чуева "Сто сорок бесед с Молотовым": "…Вспоминается рассказ А.И. Мгеладзе (Первый секретарь ЦК КП Грузии в последние годы жизни И.В. Сталина), дополненный Молотовым, о том, как после войны на дачу Сталина привезли карту СССР в новых границах — небольшую, как для школьного учебника. Сталин приколол ее кнопками на стену: "Посмотрим, что у нас получилось… На Севере у нас все в порядке, нормально. Финляндия перед нами очень провинилась, и мы отодвинули границу от Ленинграда. Прибалтика — это наши исконно русские земли! — снова наша, белорусы у нас теперь все вместе живут, украинцы — вместе, молдаване — вместе. На Западе нормально. — И сразу перешел к восточным границам. — Что у нас здесь?.. Курильские острова наши теперь, Сахалин полностью наш, смотрите, как хорошо! И Порт-Артур наш, и Дальний наш *, — Сталин провел трубкой по Китаю, — и КВЖД наша. Китай, Монголия — все в порядке… Вот здесь мне наша граница не нравится!" — сказал Сталин и показал южнее Кавказа".
В течение столетий правители России мечтали получить контроль над турецкими проливами (Босфор и Дарданеллы), соединяющими Черное и Средиземное моря. В 1915 г., в разгар Первой мировой войны, в которой Турция выступала на стороне Германии и Австро-Венгрии, Великобритания и Франция пообещали поддержать стремление России закрепить за собой проливы и прибрежную зону Турции как территории, входящие в сферу российского влияния. Однако в ноябре 1917 г. при поддержке Антанты случился февральский переворот, и это секретное соглашение утратило силу. В ноябре 1940 г., во время советско-германских переговоров в Берлине, Молотов по указанию Сталина настаивал, чтобы Болгария, турецкие проливы и весь регион Черного моря вошли в советскую сферу влияния. В ходе переговоров уже со своими западными партнерами по антигитлеровской коалиции Сталин вновь настойчиво выдвигал вопрос о проливах. Он настаивал на пересмотре Конвенции 1936 г. о статусе проливов, подписанной в Монтрё, согласно которой Турции позволялось возводить оборонные сооружения на проливах и во время войны закрывать их для судов всех воюющих иностранных государств. Сталин считал, что советский военно-морской флот должен иметь право выхода в Средиземное море в любое время, независимо от желания турецких властей. На Тегеранской конференции в 1943 г. Черчилль и Рузвельт согласились с необходимостью пересмотра некоторых положений Конвенции Монтрё, а в октябре 1944 г., во время секретных переговоров со Сталиным в Москве, Черчилль на словах согласился поддержать советские запросы.
В 1944-1945 гг. советские дипломаты, а также сотрудничавшие с НКИД ученые — историки и специалисты по международному праву — сошлись в едином мнении: настал уникальный момент, когда можно поднять «вопрос о проливах» и решить его раз и навсегда в пользу СССР. В ноябре 1944 г. Литвинов писал Сталину и Молотову о том, что надо уговорить Великобританию включить проливы в зону «ответственности» Советского Союза. Другой специалист из Комиссариата иностранных дел предположил, что лучший способ гарантировать интересы безопасности советского государства — это заключить «двустороннее советско-турецкое соглашение о совместном контроле над проливами» (35). Эти предложения, несомненно, учитывали настроения наверху: в Кремле также полагали, что после впечатляющих побед советской армии Великобритания и США не смогут не признать преобладающее влияние СССР в Турции, хотя бы исходя из принципа «географической близости».
Советская армия легко овладела Болгарией, и позже ходили слухи, что кое-кто из военачальников уговаривал Сталина вторгнуться на территорию Турции. Однако, наученная горьким опытом Первой мировой войны, Турция хранила строгий нейтралитет и не пропускала германский флот через проливы. Следовательно, предлога для оккупации не было, и советские войска не могли силой оружия поддержать дипломатию Москвы. Тем не менее Сталин решил действовать в одностороннем порядке — без предварительных согласований с западными союзниками, в добрую волю которых он не верил. 7 июня 1945 г. Молотов по указанию Сталина встретился с послом Турции в Москве Селимом Сарпером. Он отверг предложение Турции подписать новый договор о дружбе с Советским Союзом. Вместо этого Молотов потребовал от Турции, в нарушение Конвенции Монтрё, договориться о режиме совместной защиты проливов мирное время. Советский Союз требовал предоставить ему право на строительство соместно с турками военных баз в проливах Босфор и Дарданеллы. Кроме того, Молотов, к удивлению и возмущению турецкой стороны, стал настаивать на возвращении Советскому Союзу «спорных» территорий восточных вилайетов, которые Советская Россия уступила Турции по условиям договора 1921 г..
Недавно открывшиеся документы свидетельствуют: Сталин рассчитывал внезапным натиском сломить турок, лишив их возможности маневрировать между Британской империей и Советским Союзом. Получение контроля над черноморскими проливами являлось первоочередной геополитической задачей для СССР, который в этом случае превращался в средиземноморскую державу. Территориальные претензии являлись второй по значению задачей, подчиненной решению первой.
Для того чтобы присоединить к СССР области Восточной Турции в районе Артвина, Карса и озера Ван, Сталин рассчитывал на «армянскую карту». В этих областях во времена Османской империи проживало свыше миллиона армян, которые в 1915 г. подверглись жестокому избиению и насильственной депортации. Согласно Севрскому мирному договору, составленному в августе 1920 г., эти области должны были стать территорией суверенного «Армянского государства». Однако армяне, выступавшие в союзе с греками, не смогли противостоять турецкой армии, во главе которой стоял Мустафа Кемаль (Ататюрк). Большевистское правительство под руководством Ленина (куда, кстати, входил и Сталин) заключило союз с кемалистской Турцией и в советско-турецком договоре 1921 г. отказалось от «армянских» областей. Весной 1945 г. армяне всего мира связывали свои надежды на «восстановление исторической справедливости» согласно Севрскому договору. Организации армянской диаспоры, включая богатейшую из них, проживавшую в США, обращались к Сталину с коллективными прошениями организовать массовое возвращение армян в Советскую Армению — в надежде на то, что через некоторое время они смогут с помощью СССР вернуться на исторические земли, отторгнутые Турцией. В мае Сталин поручил руководству Советской Армении изучить возможности для массовой репатриации армян. По его расчетам, эта репатриация могла поколебать решимость западных держав защищать Турцию — советские требования получали благопристойное историческое и «гуманитарное» прикрытие.
Правительство Турции заявило Москве, что оно готово заключить двустороннее соглашение, однако отвергло территориальные претензии Советского Союза, как и требование о «совместной» защите черноморских проливов. Тем не менее Сталин, как вспоминал позднее Молотов, приказал ему продолжать давить на турок. Накануне Ялтинской конференции Сталин заявил одному из руководителей болгарских коммунистов, Василю Коларову, что «для Турции нет места на Балканах». Вероятно, кремлевский руководитель ожидал, что американцы, все еще заинтересованные в участии СССР в военных действиях на Тихом океане, будут сохранять нейтралитет по турецкому вопросу. В Потсдаме представители Великобритании и Соединенных Штатов подтвердили свое безусловное согласие внести изменения в Конвенцию о контроле над проливами. Но Трумэн неожиданно выступил с контрпредложением открыть свободное и неограниченное судоходство по международным и внутренним водным путям, включая Дунай, и возражал против строительства каких-либо укреплений в зоне турецких проливов. Несмотря на это, советское руководство оценило результаты Потсдамской конференции положительно, в том числе и в отношении советских шансов на проливы. 30 августа, непосредственно перед встречей министров иностранных дел в Лондоне, Сталин сказал болгарским коммунистам, что проблема турецких баз на Дарданеллах «обязательно будет решена на этой конференции». Он добавил, что в противном случае Советский Союз поднимет вопрос о приобретении баз на Средиземном море .
В Лондоне Молотов представил союзникам проект предоставления Советскому Союзу мандата на управление Триполитанией (Ливией), бывшей итальянской колонией в Африке. Этот план был не просто тактической уловкой, как долгое время полагали западные историки. В нем отразились амбиции Сталина превратить Советский Союз в средиземноморскую державу. Из шифропереписки Сталина с Молотовым выясняется, что советское руководство было обнадежено устным обещанием, данным госсекретарем администрации Рузвельта Эдвардом Стеттиниусом еще в апреле 1945 г. на конференции в Сан-Франциско, поддержать советский мандат на одну из бывших итальянских колоний в Северной Африке. Времена, однако, изменились, и американцы приняли сторону Великобритании, выступавшей против советского военно-морского присутствия в Средиземном море. Узнав об этом, Сталин дал указание Молотову потребовать базу, по крайней мере для торгового флота. И снова — дружный отпор западных держав. В конечном счете американо-британское сопротивление помешало Советскому Союзу добиться столь желанного присутствия в Средиземноморье.
Турецкое правительство, ощутив поддержку западных держав, также проявляло неуступчивость. Кто знает, если бы Сталин в июне 1945 г. предложил турецкому правительству заключить двусторонний союз, гарантирующий безопасность и особые привилегии в проливах, но без строительства баз, возможно, Турция и пошла бы на такое соглашение (44). Но угроза суверенитету и территориальные претензии со стороны СССР задели национальные чувства турок и вызвали у них реакцию, на которую совсем не рассчитывали в Кремле. После смерти Сталина Хрущев обнародовал его замыслы на пленуме ЦК: «Разбили немцев. Голова пошла кругом... Давай напишем ноту, и сразу Дарданеллы отдадут. Таких дураков нет. Дарданеллы — не Турция, там сидит узел государств. Нет, взяли, ноту специальную написали, что мы расторгаем договор о дружбе, и плюнули в морду туркам» (речь о заявлении Молотова от 19 марта 1945 года о денонсации советско-турецкого договора о дружбе и нейтралитете 1925г.). Эпизод с давлением на Турцию показал, что могущество Сталина имело свои пределы. Сталинское упование на силу, взявшее в этом случае верх над традиционной осмотрительностью вождя, вызвало сильное противодействие. Сталин не желал признавать поражения и не прекращал «войну нервов» против Турции, то усиливая нажим, то делая вид, что готов идти на уступки.
Новые документы, найденные азербайджанским историком Джа-милем Гасанлы, дают представление о сталинской тактике и методах. В конце 1945 — начале 1946 г. Кремль использовал националистические настроения в Грузии и Армении в качестве орудия для политического нажима на Турцию. Националистические страсти в этих республиках особенно обострились к концу войны, и Сталин умело ими манипулировал. Архивные документы показывают, что уже в 1945 г. между армянскими и грузинскими коммунистами началась тайная борьба вокруг того, кому достанутся отнятые у турок земли. Активность армянской диаспоры по всему миру и видная роль Армении в планах Сталина обеспокоили грузинское руководство, которое вынашивало собственный «национальный проект» в отношении восточных турецких вилайетов. Хрущев утверждал в 1955 г., что Лаврентий Берия совместно с руководителями Грузии якобы уговаривал Сталина попробовать отобрать у Турции юго-восточную часть Черноморского побережья. В своих воспоминаниях об отце сын Берии также пишет об этом (правда, этому источнику вряд ли можно доверять). В мае — июне 1945 г. грузинские дипломаты и историки получили в Москве задание «изучить вопрос» об исторических правах Грузии на турецкие земли в районе Трабзона (Трапезунта), населенные народностью лазы, которая предположительно имеет общие этнические корни с древними грузинами. Дэви Стуруа, сын председателя Верховного Совета Грузии, вспоминал много лет спустя, с каким нетерпением его семья и другие грузины предвкушали «освобождение» этих территорий. И если бы Сталину удалось захватить эти земли, он, по мнению Стуруа, «стал бы Богом в Грузии». В сентябре 1945 г. руководители Грузии и Армении представили в Кремль записки с обоснованием притязаний на одни и те же области в Турции. Товарищи по партии, проповедующей интернационализм, не стеснялись в выражении откровенно националистических чувств как в отношении турок, так и в отношении друг друга.
2 декабря 1945 г. в советской прессе было опубликовано решение Совнаркома СССР о начале репатриации зарубежных армян в Советскую Армению. 20 декабря советские газеты напечатали статью двух авторитетных грузинских академиков-историков под названием «О наших законных претензиях к Турции». Эта статья (основанная на их собственных докладных записках, представленных ранее Молотову и Берии) содержала призыв к «мировой общественности» о помощи: вернуть грузинскому народу «земли предков», отнятые турками много лет назад. В это время на Южном Кавказе ходили упорные слухи, что Советский Союз готовится к войне с Турцией. В Болгарии и Грузии были замечены военные приготовления советских войск (49).
Слухи о готовящейся войне с Советским Союзом вызвали антисоветские настроения в Турции, вылившиеся в крупную антисоветскую и антирусскую демонстрацию в Стамбуле в начале декабря 1945 г. Докладывая об этих событиях в Москву, советский посол С. А. Виноградов предложил представить их Вашингтону и Лондону как свидетельство «фашистской опасности» в Турции. Он также намекал, что «антисоветская фашистская демонстрация в Турции» может стать хорошим предлогом для разрыва дипломатических отношений с Турцией и для «принятия мер по обеспечению безопасности», иными словами, для приготовлений к войне. 7 декабря Сталин прислал Виноградову грозную отповедь, напоминая, что не дело посла планировать советскую внешнюю политику. «Вы должны понимать, что мы не можем делать турецкому правительству каких-либо официальных представлений по поводу роста фашизма в Турции, так как это является внутренним делом турок». Предложение посла использовать ситуацию для наращивания войск вдоль советско-турецкой границы Сталин назвал «легкомысленным до мальчишества». Он писал: «Бряцание оружием может иметь провокационный характер... Нельзя терять головы и делать необдуманные предложения, которые могут привести к политическим осложнениям для нашего государства. Продумайте это и впредь будьте более рассудительными, к чему Вас обязывает Ваше ответственное положение и занимаемый Вами пост».
Кремлевский вождь все еще надеялся, что ему удастся сломить растущее сопротивление западных держав и осуществить советские планы в отношении Турции. «Армянская карта» и письмо грузинских академиков были подготовлены ко времени проведения встречи министров иностранных дел стран Большой тройки в Москве
16-26 декабря 1945 г., чтобы повлиять на ход обсуждения этого вопроса. Сталину хотелось привлечь на свою сторону Бирнса, не спугнув его. Чутье кремлевского правителя подсказывало ему, что нужно на время оставить Турцию в покое и нацелиться на Иран, где шансы на успех советской экспансии казались в то время весьма высокими…
http://neudavshayasya-imperiya.blogspot.com/2011/10/212.html
О дальнейшем развитии событий:
"...В августе 1945 г. Народный комиссариат иностранных дел СССР подготовил для высшего руководства страны аналитическую справку «К советско-турецким отношениям», второй раздел которой был красноречиво озаглавлен «Вопрос о территории, отторгнутой Турцией от Закавказских Советских республик». В этом документе наряду с констатацией возросшей тяги зарубежных армян к возвращению на свою историческую родину — в Советскую Армению, подчеркивалось, что «теперешняя Советская Армения располагает крайне ограниченными возможностями для размещения зарубежных армян». В связи с этим делался недвусмысленный вывод о том, что «нет никаких разумных доводов против возвращения этих (турецких. — С. М.) территорий их законным владельцам — армянским и грузинским народам». Согласно подсчетам советской стороны, Турция должна была вернуть территории общей площадью 26 тыс. кв. км. Из них 20,5 тыс. кв. км предполагалось отдать Армении, а 5,5 тыс. — Грузии. «Этого требуют, — говорилось в документе, — законные права народов Закавказья, внесших вместе со всеми народами Советского Союза немалую лепту в дело спасения европейской цивилизации от фашистского варварства».
22 февраля 1946 г. посол США в СССР Дж. Кеннан в своей знаменитой «длинной телеграмме» призвал правительство Соединенных Штатов оказать противодействие растущей экспансии СССР и рассматривать его не как союзника, а как соперника (см.: Гасанлы, 2005, с. 296). А Черчилль в Фултонской речи 5 марта 1946 г. прямо заявил, что Советская Россия «хочет сорвать плоды победы и, безраздельно пользуясь своей силой, широко распространять свои теории» (Фултонская речь Черчилля, http://www.coldwar.ru/churchill/ fulton.php).
В марте 1946 г. посол США в Турции Е. Вильсон, объясняя причины кризиса, возникшего между Москвой и Анкарой, отмечал: «В созданной СССР зоне безопасности от Балтийского до Черного моря Турция создает большую пустоту. Турция ведет независимую внешнюю политику, а за советами и помощью обращается к западным демократиям. Советский Союз не хочет закрывать на это глаза. Поэтому и ставится цель — развалить нынешнее независимое турецкое правительство и создать вассальное или “дружественное” правительство, тем самым завершить цепь безопасности из зависимых стран на западных и южных границах СССР, а также положить конец западному влиянию в Турции».
В июле 1946 г. ЦРУ подготовило секретный доклад «Внешняя и военная политика СССР», в котором делался вывод, что регион Среднего Востока является для СССР крайне притягательным с точки зрения расширения границ и представляет для него интерес даже больший, чем Восточная Европа, так как здесь находится жизненно важная для него бакинская нефть — возможный объект воздушного нападения в потенциальной войне».
В августе 1946 г. заместитель госсекретаря США Д. Ачесон предостерегал в одной из своих телеграмм, что «если Советский Союз добьется контроля над Турцией, то будет трудно помешать Советам взять под контроль Грецию, весь Ближний и Средний Восток». Из опыта мы знаем, подчеркивал Ачесон, что если уже Советский Союз возьмет верховенство на какой-либо территории, то там немедленно сходят на нет американское, да и в целом западное влияние. Анализируя возникшие для США угрозы, он утверждал, что «для Америки жизненно важно предотвращение любых советских планов силой или угрозой применить силу добиться своего в отношении Дарданелл и Турции».
В октябре 1946 г. глава Управления Ближнего Востока и Африки Госдепартамента США Хендерсон в своем секретном меморандуме также указывал на то, что политические последствия установления военного контроля СССР над Турцией приведут к крайне болезненным последствиям для США в Средиземном море, регионах Ближнего и Среднего Востока. Он считал необходимым в связи с этим оказать Турции дипломатическую, моральную, экономическую и военную помощь. Так Турция, не в последнюю очередь благодаря «усердию» Сталина и Молотова, превратилась для западной дипломатии в важнейший элемент сдерживания наступательной внешней политики победившего в войне СССР.
В свою очередь, СССР, выдвинув неприемлемые для Анкары территориальные требования, добился обратного — турецкое правительство стало более энергично искать поддержки у стран Запада, что в конечном счете определило вектор дальнейшей эволюции внешней политики Турции и заметно ускорило ее движение в сторону НАТО. В мае 1951 г. США с целью укрепления юго-восточного фланга НАТО и усиления своих позиций на Ближнем и Среднем Востоке заявили о поддержке приема Турции в НАТО. На сессии Совета НАТО в Оттаве в сентябре того же года вопрос о приеме Турции был рассмотрен и в принципе решен, а 17 октября в Лондоне страны–члены Североатлантического договора официально пригласили Турцию присоединиться к нему. 18 февраля 1952 г. турецкий парламент принял закон о вступлении в НАТО.
Лишь после смерти Сталина Советский Союз начал выстраивать более реалистичную политику в отношении Турции и отказался от территориальных требований к стране, которая к этому времени уже была полноценным членом НАТО. 30 мая 1953 г. Советское правительство в своей ноте правительству Турции окончательно заявило о своем отказе от требований по пересмотру советско-турецкой границы. «Во имя сохранения добрососедских отношений и укрепления мира и безопасности, — отмечалось в документе, — правительство Армении и Грузии сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции.
Что касается вопроса о проливах, то Советское правительство пересмотрело свое прежнее мнение по этому вопросу и считает возможным обеспечение безопасности СССР со стороны проливов на условиях, одинаково приемлемых как для СССР, так и для Турции. Таким образом, Советское правительство заявляет, что Советский Союз не имеет никаких территориальных претензий к Турции».
http://www.politex.info/content/view/642/30/
*Порт-Артур и Дальний были переданы Китаю при Н. С. Хрущёве.
Оценили 8 человек
16 кармы