«Бдыщ!» - этот звук пробудил, а скорее подкинул, ворону, мирно посапывающую у себя в дупле. Да-да! Именно у себя в дупле!. Она тихо застонала: звук-то еще ничего, а следующая за ним мерная вибрация подсохшего дерева продолжительно гудела у нее в голове. И снова – «Бдыщ!». Ну это уже слишком! Ворона подскочила, высунулась из дупла и сварливо заголосила:
- Сколько можно?! Каждое утро одно и то же! Убирайтесь отсюда, недоумки!
Осаженные воплем «недоумки», а именно – лесная детвора, облюбовавшая для своих игр именно эту поляну, испуганно притихли. Впрочем, ненадолго – дети же.
Волчонок, зайчонок, лисенок и ежик уже давненько играли именно здесь, и раньше никому их забавы не мешали. Широкая поляна посреди сплошного леса была идеальным местом детских игрищ. Белка, жившая в том самом дупле, в это время обычно уже вовсю трудилась и на крики детворы внимания не обращала. Но с некоторых пор ее апартаменты заняла эта крайне раздражительная особа, что внесло в жизнь зверья существенный дискомфорт.
Вообще-то ворону здесь знали давно, она частенько бывала на этой поляне, да и не только здесь, ведь, как известно воронье любопытство не знает границ.
В целом, она заслуживала жалости в силу целого ряда причин: во-первых, ворона была, как принято сейчас говорить – птицей с ограниченными возможностями. У нее было повреждено крыло, и потому летала она плохо и редко хотя, по большей части ленилась. Во-вторых, она с детства страдала лунатизмом – нечастая и крайне опасная для птицы болезнь. Ну, а в-третьих, букет заболеваний лесной сплетницы был увенчан дальнозоркостью, что тоже изрядно мешало полноценной и благополучной жизни.
Итог: Ночью, под действием притяжения луны, пернатая падала, иногда с травмами, потому днем при отсутствии космического влияния отсыпалась. Видела в близи плоховато, поэтому летала неохотно, да еще и крыло болело, не сильно, но все таки. И так на почве всех этих недугов у вороны сложился весьма и весьма скверный характер.
Напористая и сварливая, она демонстративно бравировала собственной инвалидностью, когда могла найти слушателя, а точнее, жалельщика. А повествование о том, как ворона получила увечье, каждый житель леса слышал не по разу, а некоторые знали наизусть.
- Ох-ох-ох! Опять крыло ноет. А знаете ли вы, как я его повредила? Очень грустная и трогательная история… За правду-матушку пострадала! – по обыкновению начинала она свой жалостливый сказ.
– Лечу как-то, вижу, что-то не то в нашем лесу происходит. Дай, думаю, разведаю, что там, да как. Ведь никому, кроме меня, как обычно это и не нужно, все держится на моих нешироких, но крепких плечах! Все на мне, все на мне. Если б не я. О-о-о – на этой фразе ворона, как правило, с видом великомученицы закатывала глаза. – Вообще - м. О чем я? А вот. А та-а-ам – полное непотребство: сидят охотники с ружьями, бутылки валяются, курят – дым коромыслом, да еще и сквернословят, аж уши заворачиваются! Ох, как же это мучительно и мерзко для моей утонченной, возвышенной натуры! В общем – сомнений нет: это были настоящие браконьеры. Кто же в беззащитный лес с ружьями ходит? Разумеется, я посчитала своей прямой обязанностью проконтролировать ситуацию, поэтому присела на верхушку ели, ну и давай контролировать!
Долго сидеть не пришлось: эти поросята - ну, в смысле браконьеры, сначала все выпили, потом зашевелились, загудели, давай руками махать. И вдруг один из них заметил меня и говорит: «О, смотри, мать ее, какой глухарь на елке сидит!» Да я чуть с ветки не свалилась от такого неслыханного бреда. Чушь, клевета!
Да… Да…Я… Чуть не офигела. Как в душу плюнули! Вы представляете – я и глухарь?! Видимо сей эпизод больше всего трогал ее в этой истории, по этому, произнося «я», отображая кто она, ворона вскидывала в верх крылья и поднимала голову, устремляя взор к небу, а на слове глухарь все происходило в обратной последовательности - в низ падали крылья , а следом в театральном жесте склонялась голова и невидимый взгляд упирался в землю.
Отвернулась от этих невежд, - продолжала она,- а сама не перестаю слушать, что там дальше будет. Вот тут-то мое попечение за лес обошлось мне очень дорого! Сидела я и сидела, никого не трогала, контролировала, значится, и вдруг, слышу… Выстрел… А…- слабеющим голосом и вздохнув. - Прямо в сердце! – в этом месте повествования ворона театрально закрывала глаза, приложив оба крыла к груди, выдерживала трагическую паузу и продолжала, - Лечу. Думала, что уже на небо возношусь. Ан нет, когда очнулась, смотрю на земле лежу, и крыло болит – аж жуть! И вот с тех пор страдаю от увечья, полученного на ниве борьбы с несправедливостью…
Под финал своей печальной повести лесная сплетница по обыкновению шумно сморкалась и, словно украдкой, смахивала не пролившуюся слезу скорби залившей ее душу.
Однако у этой истории была и альтернативная версия, поскольку незваных гостей с ружьями и сорокаградусным арсеналом видела не только ворона. Пожилой медведь авторитетно свидетельствовал, что выстрелить горе-охотник так и не смог: слишком пьян был, лишь ружье вскинул, после чего упал, рухнув на сук и захрапел. Тот сук и треснул, издав громкий звук похожий на выстрел. А пернатая брюнетка, эта взбалмошная бестия, приняла этот звук за выстрел. Она и выстрела-то ни разу не слышала. Ну что ж, у страха глаза велики!
Поговаривали, что крыло она повредила совсем по другому: летела, мол, как-то по делам и услышала треп лесных сорок. Любопытство не дали ей пролететь мимо, она и «пошла на круг», подслушать, да подглядеть. И так увлеклась этим, что напрочь забыла о технике безопасности и на солидной скорости врезалась в дуб. Звук столкновения мгновенно отвлек сорок от ссоры. Именно они и привели в чувство незадачливую шпионку. Но, к несчастью, крыло было повреждено. Впрочем, для коротких перелетов оно все равно годилось. А старый филин настоятельно рекомендовал вороне побольше тренироваться, чтобы вернуть конечность в прежнюю форму. Да, куда там! Роль изувеченной жертвы неожиданно пришлась вороне по вкусу. Она все реже летала и все чаще рассказывала сентиментальную историю своего «ранения», подправляя повествование новыми подробностями. Спорить с ней никто не намеревался, да и дела, особенно, до нее никому не было. Но то, что воронья байка стала притчей во языцех – это факт! ». Не было такого зверя, в лесу, который хотя бы раз не слышал, как «страдают за правду». А кое-кто говорил, что ранило ее тогда в голову, а не в крыло.
Жажда славы, «свежих» слушателей и горячих сплетен все чаще приводили ворону на ту самую одну-разъединственную поляну, где так любили играть лесные ребятишки. Там не было недостатка ни в аудитории, ни в зрелище, к тому же всегда была возможность высказать свое «авторитетное» мнение и всласть поругать нынешнюю молодежь, в общем, поляна была идеальным местом, чтобы всегда находиться в гуще событий.
Ворона безошибочно выбрала точку самого выгодного обзора, и ее ни капли не смутило, что и это дерево и, в частности, дупло уже несколько лет занято белкой.
Вообразив себя лучшей подругой рыжей труженицы, нахалка каждое утро дежурила на ветке возле беличьей квартиры. А при появлении хозяйки в проеме дупла, ворона аккуратно бочком, за несколько скачков, подпрыгивала к ней и заводила беседу:
- О. Привет, подруга! Вот опять погода поменялась – крыло болит. Я ведь все перемены чувствую, прежние раны ноют, да суставы ломит! – на последнем предложении гостья принимала предельно скорбный вид, выпрашивая жалости.
Белка едва заметно кивала и спешила по своим делам. Она уже не раз пожалела, что некогда внимательно выслушала пернатую интриганку и искренне посочувствовала ее горю. Ворона, видя такое участие, обнаглела и прохода ей теперь не давала.
- Что нового в лесу слыхать? – любопытствовала ворона, и, видя привычно отрицательный кивок головы, продолжала сама, - Лес-то наш, казалось бы, дом родной. А на деле - совсем небезопасен. Ладно, я лишь крыла лишилась, а ведь кто-то может и с жизнью расстаться, - ворона вздыхала и утирала невидимую слезу.
Белке порядком надоели однообразные монологи вороны, да и некогда ей было «разговоры разговаривать»: зима не за горами, припасы сами себя не соберут. Рыжая труженица вполуха слушала причитания пернатой и всегда торопилась по делам.
Ворона же, упиваясь своими страданиями, иной раз и не замечала отсутствия собеседницы, но в ней она, в общем-то, и не очень нуждалась. А вот дупло остроухой никак не давало ей покоя: и место удачное, и крыша над головой, только белка и мешает. Тем не менее, пернатая нахалка методично подбиралась к чужой квартире, спекулируя дружбой и сочувствием. Дошло до того, что однажды утром белка вернулась с очередной партией орехов, а в ее квартире, беспардонно закинув ногу на ногу, сидела, кемарив ворона.
- О, подруга, я тут отдохнуть собралась и прикорнула. Продрав глаз и оправдываясь начала она. Сама знаешь, мне с моими недугами сподручнее спать в закрытом помещении, а твоя хатка все равно пустует, пока ты работаешь, - ничуть не смущаясь, пояснила нахалка, нехотя покидая уютную обитель. Вот караулю имущество. Доверять сейчас никому нельзя. Ты вон стараешься. Все запасы таскаешь. А вдруг пропадет, позарится кто? А я тут как тут- с полуоткрытым глазом закончила монолог ворона.
Белка нахмурилась - это уже слишком! Но ничего не сказала. Однако вороний дух вытравить откуда то ни было крайне сложно. Промучившись ночь в чужом, крайне несвежем благоухании, белка сдалась. А на следующий день, похожее повторилось. И когда в очередной раз на улице раздалось привычное «слышь, подруга», рыжая трудяга подхватила заведомо собранные чемоданы и уверенно двинулась прочь, не замечая удовлетворенной улыбки вороны, успевшей прокаркать ей вслед: «Ну ты совсем-то не забывай, если что, заходи!».
Скоропостижный отъезд белки ни капли не опечалил пернатую нахалку, она только того и ждала, и теперь с радостью обживала честно захваченные хоромы. Однако радость длилась недолго: во-первых, лунатизм прогрессировал, и открытое дупло отнюдь не спасало от частых падений, а, во-вторых, увлеченная досаждением белке, ворона мало обращала внимания на то, что происходит внизу. Теперь же, когда основное препятствие было устранено, выяснилось, что лесная детвора, увлеченная игрой на поляне, невыносимо оглушительна, а ее забавы не прерываются ни в выходные, ни в праздники.
Выглядывая из темноты дупла, будучи невидимой, благодаря своему абсолютно черному окрасу, она наблюдала за игрой детворы. Конечно ей было интересно, что там происходит на, этой импровизированной спортивной площадке, даже принимала участие болея за команды, слава богу дальнозоркость позволяла это делать, но ее скверный характер и вредная натура брали свое. Каркуша выходила на балкон и начинала орать: Ах вы калеки моральные все хватит уже шуметь, валите домой. Бегаете здесь пылите, орете, спать не даете. Быстро по домам. Оторавшись и почувствовав, что день прожит не зря, и она внесла свою лепту в порядок леса, уходила ко сну.
Засыпая и похрапывая во сне, восседая на импровизированном балконе в виде сучка ветки, она вдруг камнем падала вниз. Хотя это и было делом привычки, но сие ее очень бесило, а засидевшись допоздна, опять засыпала, и все повторялось в какой раз. Падала она частенько и потому ее характер становился все сквернее и сквернее.
И вот теперь скверность вороньего характера проявилась во всю величину!
Каждое утро зайчик, волчонок, лисенок и ежик были вынуждены слушать щедрый поток бранного красноречия в свой адрес:
- Когда же вы угомонитесь, полудурки?! Других мест что ли нет? Убирайтесь отсюда, дайте уже поспать честному лесному труженику!
Игры малышни раздражали ворону и на эпитеты она не скупилась Подростки поначалу пугались гневных окликов: взрослые нечасто бранились в их адрес, а уж за игры и подавно никто не ругал. Поэтому каждая сварливая тирада заставляла их ненадолго стихать. Но уже через какое-то время ребятишки сообразили, что ворона только сквернословить и может, а за ее словами ничего не стоит, потому с легким сердцем перестали обращать на нее внимание.
Вероятно можно было и привыкнуть, но мириться с этим ворона не собиралась.
То утро у вороны не задалось еще с ночи: полная луна вновь «воззвала» к бессильной перед ней птице, о том, что она уже не в «родном» дупле бедолага выяснила, стоя на самом краю ветки. Сомнительный сюрприз ударил в голову адреналином и удержать равновесие ворона не смогла. «Детка, соберись! А то потом не соберут…» - только и успела подбодрить она себя, но так и не сумела достойно выйти из ступора, пребольно шмякнувшись о землю.
Простонав с полчаса, но так и не найдя должного сочувствия в окружающих, ночь-таки: все спят, горе-летунья решила сама возвращаться в дупло. Дело шло тяжело и медленно, ушибленная голова раскалывалась, а увечное крыло и без падения постоянно о себе напоминало, а тут еще подлунный пируэт… В общем, в кровати ворона оказалась далеко за полночь и не в самом лучшем настроении. Голову перевязала, но уснуть смогла только под утро. Однако поспать ей толком так и не удалось: монотонное «бдыщ!» прямо-таки выкинуло ее из постели.
«Да что же это такое? Они сговорились что ли?!» - взвыла бедолага, и высунулась из дупла. Все оказалось чудовищно банально: малышня отчаянно гоняла футбол, а дерево с дуплом как раз оказалось «штангой». Природа звуков была установлена, осталось установить только status quo. Сварливая птица набрала в легкие побольше воздуха и истерично заголосила что есть мочи:
- Поганки! Хоть раз я могу поспать спокойно?! Вы ж не по дереву, вы по голове моей мячом своим долбите, тунеядцы грязнорылые! Валите вон с моей поляны!
Игра была приостановлена, но беседа только началась. Некогда робкий, а нынче осмелевший лисенок аккуратно поинтересовался:
- Какая такая твоя поляна? Тебя тут раньше не было, а мы здесь уже не первый год собираемся.
Конечно в другой ситуации зверьки такого бы себе не позволили, но теперь их терпению пришел конец.
И тут началось. Волна их негодования разразилась нескончаемым потоком, разнося и сметая все на своем пути. Направленная на черную, взъерошенную к этому времени бестию - ворону.
- Вот-вот, сама вали, - подхватил волчонок, - играть-то нам больше негде, везде лес сплошной. И тут-то места не ахти, но уж, что есть. Что ж мы в деревья должны врезаться что ли? Мы здесь уже играть привыкли!
- Ты посмотри, какие все умные стали! – возмутилась ворона, - Да я вам сейчас… Ах вы злодеи маленькие, мелюзга недоделанная!
Что именно будет «сейчас» никто не узнал, поскольку зайчик, раздраженный паузой в игре, бесцеремонно перебил склочницу:
- Да ну ее, ребят! Айда играть! Мяч скучает.
И детвора мгновенно вернулась к игре.
Так, без особых перемен, прошло еще несколько дней. И ночей.
В очередной раз ворона сидела похрапывая во сне на импровизированном балконе. Нижняя часть ее клюва начинала отваливаться, а глаз приоткрываться. Увидев желтый облик луны, она радостно сделала шаг вперед на манящий образ и вдруг камнем упала вниз.
Пересчитав количество веток расположенных ниже ее дупла, ворона шлепнулась о землю, чем и была возвращена к жизни, глухой удар вернул ее в реальность.
Вороне явно показалось, что в этом конкретно кто то виноват. И эти кто- то не заставили себя долго ждать. Прям с утра ворона заслышала их голоса.
Надо принимать жесткие меры, решила она. Как это, кто то может спокойно развлекаться, когда ей так мерзко.
-Эй, упыри дранные! Вы че орете? У меня в дупле знаете какая акустика? Аж голову сдавливает. Откуда в вас столько крика? В жизнь таких не видала. Ну ка быстро сдристнули от сюда!
В ответ, на нее никто не обратил внимания.
Конечно, такой исход вороне совсем не понравился! Она принялась отчаянно браниться в адрес ребятни. Детально описывая, кто они такие, кто их родители, и какое их всех ждет «светлое» будущее. Однако каждый из адресатов увлеченно игнорировал сомнительные комплименты, и птице ничего не оставалось, как вернуться в дупло. Не прекращая бурчать, ворона бухнулась в кровать, прикрыла ноющую башку подушкой, чтобы хоть чуток приглушить уличный шум.
Чувство негодования переполняло ее, однако спустя полчаса птице удалось-таки задремать.
Но, как поется в одной песне, «покой нам только снится», дремать пришлось недолго. Бедолагу разбудил, а точнее – встряхнул и подкинул, пронзительный вопль «а-а-а-а» на улице. Ворона вновь высунулась из дупла и по прыгающему на одной ноге зайцу быстро восстановила картину происшедшего: в порыве игры ежик совершил удачный подкат, косой промахнулся и вместо мяча со всей дури зарядил ногой по ежу.
- А-а-а-а! – отчаянно стенал зайчик, - Гребаный ежик! Говорил же тебе: надевай фуфайку. Всю ногу об тебя изувечил!
Не скрывая злорадства, ворона закаркала:
- Ага! Допрыгались! То ли еще будет! А я говорила, валите отсюда. Сейчас сама еще каждому всыплю, может, хоть тогда смогу, наконец, отдохнуть.
И чтобы не оставлять угрозу голословной, ворона начала медленно спускаться к ребятне, помогая себе клювом, которым цеплялась за ветки.
Напрасно она это сделала. Момент был не лучший. Разочарованные внезапной остановкой игры, зверьки были на взводе, а зайчик, ослепленный острой болью, окончательно определился с виновником своей беды и решил незамедлительно выместить зло и обиду на вороне:
- Как же ты нас всех заколебала! Ату её, ребят! Щас ты за все ответишь!
После чего начал отчаянно швырять шишками в сварливую мишень. Его примеру незамедлительно последовали остальные «футболисты», и в этот раз их пассы отличались исключительной меткостью.
Ворона никак не ожидавшая подобного отпора (существует же хоть какое-то уважение к старшим!) диаметрально сменила курс и весьма скоро скрылась в дупле.
- Мяч в воротах! – со смехом констатировал ушастый.
- Командная работа! – восхитился лисенок.
Не тут-то было! Пернатая бестия сдаваться не собиралась, а в дупле скрылась исключительно в тактических целях - для маскировки». И в тот самый момент, когда детишки праздновали победу, она вероломно «открыла огонь» по ним, приговаривая:
-Щ-щас я вам устрою, лоботрясы!». Хрр. Тьфу- Смачно плевалась ворона.
-Ах вы сволочи, сейчас я вам покажу-, причитала ворона, увеличивая калибр своих снарядов. Издали она и правда была похожа на оружие, переливаясь в темноте своей вороненной сталью. Харкалась она метко и плевки достигали своей цели.
-Ах ты сволочь, прям в глаз попала,- не столько от боли, сколь от обиды закричал заяц
Одна из бед вороны – ее дальнозоркость – крайне пригодилась в этот горячий момент: склочница харкала безупречно, ни разу не промахнулась, а зайцу так вообще попала прямо в глаз.
Косой взвыл, прижав лапы к морде:
- Вот падлюка! Вроде ведь косая, а прям в глаз попала. Все! На-до-е-ла!!! Убью сволочь!!! Подключаем бомбардира! Тащите бобра, ребят, дерево пилить будем. Посмотрим, как она тогда закукарекает!
- Эй, бобер, иди сюда! Есть срочное дело! – взвизгнул распаленный боем волчонок.
Ну се опять?
Давай быстрей! Иди сюда!- уже хором заорали обстрелянные зверушки.
Из-за сосен неторопливо показалась туша бобра, грызун слегка помаргивал одним глазом и возмущенно шепелявил:
- Сё такое?! Опять в какие-то неприятности хотите меня втянуть? В прослый раз вон принудили меня копать зайцу нору – до сих пор зубы болят. Я зэ говорил вам, сто я бобер, а не крот, а вы все экскаватор, экскаватор!
Косой неторопливо бил лапой о оземь, несговорчивость бобра лишь усилила его раздражение:
- Слышь, зубастик, не вынуждай, а? Сейчас на кону интересы всех, и тебя – тоже! Давай грызи дерево, будем крикуху выселять. Задолбала она нас в конец! Бегом давай, а то я сильно не в духе! Зубы тебе повысыбаю, твои больные - с имитировал бобра заяц
Бобер вздохнул и послушно поплелся к указанному зайцем дереву: один хрен – не отстанут. Он основательно смерил взглядом ствол, щелкнул по нему когтем, прислушался и приступил к распилу. Как назло делал он это крайне медленно, выдавая лишь неторопливое «хрум-хрум». Зверье, предвкушавшее скорое возмездие, хором взвыло:
- Быстрее, бобер! Чего ты тянешь?!
Грызун оторвался от ствола, повернулся к друзьям и авторитетно заявил:
- Неразогретые механизмы, как правило, ломаются! Подоздите немного, сяс наберу оборотов, быстрее пойдет. А так – вы меня только отвлекаете!
- Бобер, ты допросишься! – взревел заяц, - Быстрее!!! Надо эту гадину проучить. Срочно!
Зверек вздохнул, покачал головой и вернулся к своему занятию. Уже через минуту неторопливое «хрум-хрум» сменилось агрессивным «з-з-з-з», похожим на звук электролобзика.
Хрипло хихикающую из дупла в этот момент ворону насторожил подозрительный шум и вибрация, она высунулась наружу и с ужасом поняла, что задумали обиженные ею детишки. Расширив глаза до предела, крикунья истошно закаркала:
Вы че надумали?
- Да вы что, совсем охренели?! Что вы делаете, браконьеры?! Прекратите немедленно! Да я сейчас, я… Я просто не знаю, что с вами всеми сделаю, вредители малолетние! Все вы дождались. Щас, щас вы у меня получите.
Она мухой юркнула в дупло, набрала орехов из запасов заготовленных белкой и начала обстрел. Увы, даже выгодная позиция не помогла ей остановить коварный и вероломный замысел противника. Огонь вдоль ствола дерева, из за мешающих веток, отличался невыгодной траекторией и крайне низкой эффективностью. На этот раз качественно достать противника ей не удалось. А «малолетние вредители» ни на секунду не останавливались. С перепугу, сварливая бестия тотчас вспомнила, казалось бы, напрочь забытую технику полета и перебралась на соседнее дерево, не прекращая изрыгать проклятия. Однако «браконьеры» разом заметили это и в голос закричали бобру:
- Бросай это дерево! Точи соседнее. Скорей, а то уйдет!
Неповоротливый грызун размеренно направился к указанной сосне, но, как только достиг ее, ворона махом перепрыгнула на другую. Заяц всплеснул лапами:
- Да что ж это такое?! Все приходится делать самому!
После этих слов он подскочил к бобру, начал приподнимать его грузную тушу.
- Чего стоите? Помогайте! – крикнул он друзьям, - Пока бобер сам доберется, эта сволочь уйдет от возмездия!
Волчонок, лисенок и ежик кинулись на помощь товарищу. Вчетвером они сносно могли его держать. Косой направлял «основной инструмент», а ежик замыкал процессию, с видимым напряжением держа бобра за задние лапы. Объединив усилия, звери существенно ускорились и искрометно завалили нужное дерево. Правда, ворона успела-таки его покинуть. Впрочем, унывать было некогда, заяц направил процессию, напоминающую переноску тяжеленного кислородного баллона, к очередному облюбованному вороной дереву, и вырубка леса продолжилась. Увы, с тем же результатом.
- Я все равно ее достану! -Пора уже положить конец ежедневным склокам, и тогда мы сможем спокойно играть!- кричал лисенок.
- Я ее достану! - уже стоя в боксерской позе и махая лапами в воздухе пыхтел заяц, -Дущ, дущ, -определяя удары выкрикивал он. В порошок сотру.
К этому моменту ворона сообразила, что останавливаться ребятня не намерена, и попыталась воззвать хулиганов к разуму, даже несколько сменила тон на более мягкий:
- Что ж вы творите-то, изуверы? Весь лес ведь положите и бобра заодно, где жить-то потом будете?
- Тебя забыли спросить! - огрызнулся заяц, не останавливая ни на миг эксплуатацию «бензопилы» - Молчи! Мы тебя все равно достанем, и наша поляна станет прежней – свободной от истеричек и хамства. Вот тогда и в футбол нормально погоняем!
К этому моменту ежик, некогда державший «инструмент» за задние лапы, уже просто обреченно повис на них и меланхолично болтался в воздухе. Впрочем, этого не заметил никто. Еж смахнул пот со лба и тоненько проворчал:
- Блин, ворона уже и меня достала! Замучился я этого бобра таскать!
- Я ее тоже кончу. И встав в позу как заяц, начал размахивать малюсенькими лапками в воздухе.
- Раз! Раз! Тущ! Тущ! Она от меня не уйдет!
Косой был так увлечен поставленной задачей, что на возгласы «колючки» не обратил никакого внимания, упорно двигаясь в стремлении проучить ворону.
Таким образом пробегав немалое количество времени, повалив кучу деревьев и существенно расширив «футбольное поле», зверьки окончательно выдохлись и, как по команде, повалились на землю от усталости. Ежик, оторвавшись, наконец, от лап бобра откатился к дереву и пытался отдышаться. Лисенок упал на пузо, но его запыхавшегося вполне устроила и эта, на первый взгляд, неудобная поза. Рядом с ним, поджав под себя передние лапы, изнуренно пыхтел волчонок. Заяц тоже валялся ничком, не прекращая обнимать бобра, рот которого был напрочь забит опилками. Что и говорить, друзья изрядно вымотались, так и не достигнув своей цели.
Понимая, что отдохнувшие звери могут взяться за дело с новыми силами, а вопрос примирения колеблется в воздухе, ворона с некоторой долей опаски спустилась вниз, хитро прищурилась и авторитетно отметила:
- Ну, что, друзья? Я смотрю, командный дух в вас явно присутствует. Работаете слаженно, правда, физическая подготовка явно хромает, да и тактика слабовата, но дело это поправимое! Я ведь сверху много чего вижу и за вами давно наблюдаю. В общем, я подумала, что могу заняться вами. Сколочу из вас сплоченный коллектив, и станете вы у меня настоящей футбольной командой. Потенциал к этому у вас имеется. А что? Требовательности у меня хватает! Поэтому у нас с вами все непременно получится!
- Требовательности? – застонал волчонок, но уже без агрессии в голосе, - Скажи прямо: невыносимости!
- Неважно, как это называется, - невозмутимо парировала хитрая птица, - главное – результат. А видится мне все это следующим образом: ты, волчонок, будешь нападающим, рвения в этой области у тебя – хоть отбавляй. Еж станет защитником – вон как ловко он умеет под ноги подкатываться! Бобра поставим на ворота, он если хвостом упрется, то его и катком не сдвинешь, что ему какой-то мяч? Да и пятая конечность для вратаря – находка: всегда есть чем ворота защитить.
Бобер, которого звери нечасто в свои игры принимали, зарделся от радости, и похвалы, а заяц с лисенком с надеждой уставились на ворону в ожидании футбольных ролей для себя. И пернатая не заставила себя ждать:
- Я из всех вас сделаю команду настоящих спортсменов. Будете звездами, настоящими знаменитостями. Вместе мы сила. При этих словах все в задумчивости взметнули глаза вверх в предвкушении предстоящих чудес по перевоплощению их в звезды.
- А в чем ваши сильные стороны, покажет тренировка. В общем, завтра с утра чтоб все были, как штык, готовы. Ясно?
- Ясно, - примирительно проворчал волчонок и следом – поинтересовался, - а что в замен?
- А это – главный вопрос! Я хочу, чтобы вы оставили в покое мое дупло. И вообще, с сегодняшнего дня это не просто дупло, а тренерская будка, относитесь к ней с должным уважением! Договорились?
Начинающие футболисты дружно закивали головами, и на следующий день приступили к тренировкам на своей ненарочно, но очень кстати расширенной поляне.
Иногда во время тренировок раздавалось незабвенное: «Я ее достану! Вот когда-нибудь непременно достану!», так тот или иной игрок реагировал на критику вороны. Однако к замечаниям ее все как один прислушивались: она высоко, ей виднее.
Дотошность вороны, пущенная в правильное русло, принесла свои плоды, а настырность с грубостью и «красноречием» - свои результаты. Ведь требовательности у нее было хоть отбавляй. День за днем раздавался ее противный каркающий крик с высоты дупла на команду целиком и на каждого в частности. Стремительно оттачивая при этом мастерство футбольной команды.
Таким образом, они целенаправленно двигались к намеченной цели, достигая превосходных результатов.
Их ждала победа. Да не просто рядовая, а настоящая, трудная, но большая спортивная победа.
Через год их, и ее команда, заняла первое место в лесном чемпионате мира по футболу.
Валерий Индюков, Ухта
Оценили 25 человек
31 кармы