В память о Иване Сергеевиче Загородникове, одном из моих Учителей.

Эта статья – продолжение темы о тех людях, с которыми мне посчастливилось вместе жить и работать в теперь уже далёкие советские годы. Тема начата в https://cont.ws/@vladivil/1167265.

Думаю, что в жизни каждого прожившего долгую жизнь человека всегда можно отметить тех немногих Людей, которые сыграли особую роль в этой долгой жизни. Я называю таких Людей Учителями.

Конечно, главными Учителями в моей жизни были и остаются родители – Мать и Отец. Но это – отдельная тема, во многом личная.

Я пишу здесь об одном из моих Учителей, Иване Сергеевиче Загородникове, который стал таким для меня с того времени, когда я начал работу на КБ «Салют» в марте 1968 года.

После окончания Московского электротехнического института связи (МЭИС) я по распределению был направлен для работы в Московское производственное объединение «Салют», в состав которого входили завод и КБ. И первым делом был принят заместителем директора объединения по кадрам и режиму Владимиром Герасимовичем Кухианидзе, отработавшим в этой должности к тому времени более 10 лет. Невысокий, плотный, говорящий с очень приятным грузинским акцентом, он внимательно просмотрел мои документы и, казалось, неожиданно предложил мне должность заместителя начальника цеха №2 завода, его одного из самых больших подразделений.

Дело в том, что в то время в МЭИС (и не только) существовала очень полезная, на мой взгляд, система подготовки и обучения будущих инженеров. Тогда студенты-первокурсники направлялись на предприятия соответствующего профиля, где работали на постоянной основе до середины второго курса. А учились в институте вечером в среду и полную субботу.

На заводе «Салют» я (в составе группы студентов МЭИС) и отработал полтора года в цехе №2. Сначала учеником, а потом и слесарем-механиком радиоэлектронной аппаратуры (РЭА) 3-го разряда (большинство ребят пошли работать монтажниками РЭА). И специальность получил, и зарплату весомую, и рабочим классом себя ощутил. И встретил многих новых друзей, пусть и старше меня возрастом,

Трудно сказать, как сложилась бы моя судьба, если я принял это, как я сейчас хорошо понимаю, весьма неординарное предложение Владимира Герасимовича. Но я твёрдо ответил ему:

– Спасибо за доверие! Но я очень хочу работать инженером.

– Ну что же, инженером, так инженером!

И я был направлен в сектор №45 отдела №4 Конструкторского бюро «Салют». Вот тогда, в марте 1968 года, я и встретился с Иваном Сергеевичем Загородниковым.

При первом знакомстве Иван Сергеевич не произвёл на меня сильного впечатления. Лет 50-ти. Невысокий, худощавый, простого вида. При разговоре он часто прищуривал правый глаз, то ли ободряюще подмигивая, то ли показывая недовольство. Говорил негромко, немногословно, не торопясь. Собеседника всегда выслушивал очень внимательно, не перебивая.

В составе сектора в то время работало около 30 человек - ведущие инженеры, старшие инженеры, просто (как и я) инженеры, техники, лаборанты, слесари-механики РЭА, монтажница РЭА, кладовщица. Такая вот, в целом, большая дружная семья. Достаточно сказать, что в составе этих 30-ти человек было 6 (!) супружеских пар. И во главе этой семьи – Иван Сергеевич.

Я не буду здесь долго писать о нём, как о великолепном техническом специалисте и руководителе. Достаточно сказать, что Иван Сергеевич, являясь заместителем Главного конструктора ряда ряда радиолокационных станций (РЛС) в части устройств управления режимами их работы, фактически – электронным мозгом РЛС, возглавлял разработку этих устройств, что называется, с нуля. Сначала – технической документации, а затем – её ведение (доработку) на этапах изготовления и испытаний аппаратуры в цехах завода «Салют», установки и испытаниях РЛС на кораблях ВМФ Советского Союза.

Особо ценным для меня (и, думаю, не только для меня) оказалось его незаметное, но очень серьёзное качество психолога-воспитателя. Он всегда стремился не просто сделать из молодого инженера грамотного специалиста, а старался увлечь его Романтикой инженерной работы. Работы, которая должна стать сущностью жизни, а не обязанностью, и, тем более, только средством получения зарплаты. К тому же Романтикой, связанной с морем и ВМФ.

Как иллюстрация – несколько примеров из моей жизни.

Для начала повторю то, что писал 2 сентября прошлого года в комментарии к статье «Время, город и люди» (https://cont.ws/@douglas/1051546#com11680263).

«…И (я) явственно вновь ощутил то необыкновенное чувство восторга от первого знакомства с Ленинградом летом 1968 года… Когда в ходе моей первой командировки в качестве инженера КБ приехал сюда в пятницу днём, вроде бы транзитом, возвращаясь из Новгорода, где располагалось предприятие-поставщик комплектующих ЭРЭ для нашей ОКР. После моего телефонного доклада в Москву о выполнении задания, начальник сектора Иван Сергеевич – мудрейший человек – дал мне ещё целых двое суток для знакомства с Ленинградом, добавив:

– Но чтобы в понедельник ты был на работе!

Стоял ясный солнечный день. И я начал это знакомство именно с Невского проспекта. И полностью окунувшись в этот, совсем не похожий на Москву, прекраснейший город, только ближе к вечеру подумал о ночлеге, находясь уже где-то на одной из линий Васильевского острова. И тут мне просто здорово повезло. При первом же обращении за советом к встреченному пожилому дворнику, получил от него предложение переночевать у него. Благо постоянно квартирующий у него курсант военно-морского училища уехал на каникулы домой.

И в эти два дня я успел побывать и в Петергофе (с морской прогулкой на «Ракете» туда и обратно!), и в Эрмитаже, и в Русском Музее.

Эти оба дня неизменно стояла ясная солнечная погода, в которую Ленинград выглядел особенно прекрасным. Именно таким он и остался в моей памяти. Хотя я потом бывал в Ленинграде – Санкт-Петербурге (и по служебным, и по личным делам) многократно, в разные времена года и разную погоду.

А гостеприимный дворник не взял с меня за постой ни копейки, сказав, что он очень доволен знакомством со мной и нашим доверительным общением…»

Добавлю только, что было мне тогда 24 года. И это была моя первая, тогда ещё «сухопутная» командировка.

В моей жизни получилось так, что я был принят на работу в сектор №45 КБ «Салют» два раза. И во второй раз – после окончания службы офицером-«двухгодичником», летом 1972 года.

Тогда я был «вольной птицей» и мог поступить на работу на предприятие «оборонки», расположенное совсем недалеко от дома. Там мне уже сделали «симпатичное предложение».

До «Салюта» мне нужно было добираться с несколькими пересадками часа 1,5, да ещё в «час пик». Но я поехал на «Салют» и не ошибся. Иван Сергеевич вышел ко мне в проходную завода через считанные минуты после нашего разговора по местному телефону. И вышел не один, а с Виктором Паниным, тогда ещё ведущим инженером, одним из лучших и самым перспективным из молодых специалистов КБ. Он в дальнейшем станет и начальником КБ, и директором объединения.

Иван Сергеевич задал мне несколько вопросов о службе в армии, характере работы там, об офицерском жаловании. И затем рассказал о планах работы КБ и сектора. При этом он не раз обращался к стоящему рядом Панину:

– Ты чего молчишь? Почему не завлекаешь? Он (показывая на меня) нам очень нужен!

И снова возвращался разговору о планах работы. А потом сразу предложил:

– Даю тебе максимальный оклад старшего инженера. Уверен, никто возражать не будет!

Панин молча согласно кивнул головой.

И первая моя «морская» командировка состоялась вскоре после моего возвращения в КБ, уже осенью 1972 года.

Иван Сергеевич подозвал меня к своему небольшому рабочему столу, попросил присесть. Развернул некий документ и сказал:

– Читай!

В руках у меня оказалась служебная телеграмма, направленная с Тихоокеанского Флота, с просьбой направить технического специалиста для восстановления работоспособности одного из приборов РЛС «Восход», установленной на большом противолодочном корабле (БПК) «Маршал Ворошилов». На телеграмме была написана резолюция начальника КБ: «Тов. Загородникову И.С. Прошу обеспечить срочное командирование специалиста. Вместе с ним отправьте также служебный груз, 2 ящика».

– Тебе всё понятно?

– Иван Сергеевич! Да я же занимаюсь только одним блоком РЛС «Фрегат»! А тут – целый прибор РЛС «Восход», документацию которого я и в руках не держал!

– Вот и хорошо – подержишь! У тебя в дипломе ВУЗа средний балл какой? 4,8? Вот и разбирайся в технической документации, ты же грамотный инженер. Иди оформлять командировочные документы!

И на следующий день я уже летел в ИЛ-18, над всей страной под названием Советский Союз, подолгу смотря в иллюминатор самолёта. Через долгие часы полёта ИЛ-18 приземлился глубокой ночью в Хабаровске. Здесь предстояла пересадка в ТУ-134, вылетающий через полчаса во Владивосток. Мне пришлось изрядно «попыхтеть», чтобы убедится, что два тяжеленных служебных ящика успели перегрузить из одного самолёта в другой.

Зато в аэропорту Владивостока меня уже ждал флотский УАЗ. Мичман и матрос-водитель шутя задвинули оба ящика в кузов машины. И мы помчались к месту базирования БПК «Маршал Ворошилов», километрах в 20 от Владивостока. Утренний туман понемногу рассеивался, поднималось солнце. В одном месте УАЗ, летевший как стрела по прямому участку шоссе, должен был, казалось, вот-вот врезаться в огромную сопку с вертикальной стеной. Но в последний момент матрос-водитель круто повернул руль и, оглянувшись на меня, подмигнул:

– Мы тут всегда так новичков возим!

И что ещё меня тогда удивило, так это жёлтая листва на многочисленных деревьях и чистая зелёная трава под ними. В Москве к тому времени половина этой жёлтой листвы уже покрыла редкую блёклую траву…

На БПК «Маршал Ворошилов», моём первом военном корабле, меня ждал приятный сюрприз. Находившийся здесь в командировке Витя Ерёмин, мой ровесник, старший инженер отдела №3 КБ, вместе с офицером – начальником РЛС «Восход» уже устранили неисправность в «моём» приборе. Мне лишь осталось самостоятельно поизучать техническую документацию на прибор и «пошевелить мозгами», чтобы устранить уже гипотетическую неисправность. Пусть и не сразу, но я эту неисправность «устранил».

А потом мы с Витей купались В ОКЕАНЕ!

На следующий день «Маршал Ворошилов» в сопровождении эсминца вышел в океан и направился в сторону Владивостока. И где-то на виду бухты Золотой Рог они легли в дрейф. Пользуясь случаем, на корму БПК высыпал с десяток представителей контрагентских организаций («контры»), ловить камбалу.

Ловля была весьма незатейливая. На палец руки наматывались прочная бечёвка или леска, с привязанными к ним пустыми рыболовными крючками и небольшим грузом. Когда под кормой корабля проходил очередной косяк камбалы, вода заметно темнела. И вот в эту «темноту» под громкие крики «рыболовов» и забрасывались «снасти», которые почти сразу же тянули вверх. Одну-две камбалы, аккурат размером со среднюю сковородку, за один такой «заброс» удавалось вытащить из воды.

На камбузе корабля уже стояли на плите разогретые сковородки. Скоро в воздухе явственно запахло жареной рыбой. Но в самый разгар «рыбалки» по кораблю вдруг раздалась команда:

– Кораблю дана боевая задача с выходом в открытый океан! Всем представителям контрагентских организаций в течение 10 минут собраться у мотобота №1 по правому борту для пересадки на эсминец.

И уже через эти самые 10 минут переполненный бот отошёл от борта «Маршала Ворошилова» в сторону находившегося метрах в 70-ти эсминца. Был штиль, но зыбь заметно ощущалась. Её перепады доходили до полутора метров. А так как борта бота выступали над водой всего на 10-12 сантиметров, то вся «контра» дружно молчала, сидела «чуть дыша». Зато, поднявшись на борт эсминца, все вдруг почувствовали себя «морскими волками».

А ещё через час мы все были на берегу…

У Ивана Сергеевича была такая особая привычка. Как бы он часто и подолгу не «пропадал» на различных совещаниях, он всегда старался к концу рабочего дня появиться в лаборатории. И не для контроля того, кто и когда уходит домой, а чтобы успеть узнать уже в этот день, какие вопросы к нему появились за время его отсутствия, оценить их важность и срочность. И решить эти вопросы сразу или отложить на завтра, для чего приехать на работу пораньше. А когда лаборатория пустела, он с лёгкой улыбкой говорил:

– Вот теперь и я могу спокойно поработать!

В нашем большом коллективе работали разные люди, с разным «подходом к жизни». Были и такие, что не стеснялись при всех спрашивать у Ивана Сергеевича:

– Когда же вы мне оклад повысите? Я сколько лет в старших инженерах с минимальным окладом хожу?

В таких случаях прищур правого глаза Ивана Сергеевича всегда выражал неудовольствие:

– Да ты не в старших инженерах с минимальным окладом ходишь, а хочешь, ничего не добавляя к объёму выполняемой работы, получать больше. Вперёд – работа, а только потом – добавка к окладу. И только так!

И вообще, если мы настоящие инженеры, то в первую очередь должны работать за идею. А материальное – всегда приложится.

Иван Сергеевич Загородников был одним из трёх коммунистов КБ «Салют», которые дали мне характеристики-рекомендации для приёма в партию. В КПСС я был принят в сентябре 1972 года.

Он остался в моей памяти чем-то очень похожим на актёра Ивана Герасимовича Лапикова (https://24smi.org/celebrity/43168-ivan-lapikov.html), особенно на его (Лапикова) фото в молодости. С таким же внимательным, очень глубоким взглядом.