«Может, Америка на нас что-то сбросила?» В семи российских регионах наблюдается массовая гибель пчел

Семейная трагедия

«Три дня назад все с пасеки вымел и сжег. И вот — опять подмор выбросили», — вздыхает пасечник Сергей Новичков из села Абодим (Саратовская область). В траве перед ульями — тысячи мертвых пчел. Их так много, что убирать нужно ведрами.

«Чувствуете, как пахнет? Химическим чем-то. Их даже воробьи не клюют».

Сергей Иванович открывает улей, достает рамку. Соты пусты. «За две недели ячейки должны быть наполнены и запечатаны. Но пчелы даже вощину не тянут».

Хозяин заботливо, как одеяло на постели больного, поправляет войлочный «потолок». «Чем им помочь? Может, подкормить-попоить каким-нибудь средством? Или, наоборот, уж ничего сделать нельзя и даже ульи надо сжечь?» — разводит руками пенсионер.

Падеж начался 2 июня. Пчелы миролюбивой породы карника (у Сергея Ивановича именно такие) вдруг стали агрессивными. Нападали на владельца, кругами ползали по земле, делая странные движения крыльями, и в течение часа умирали. На следующий день выяснилось, что в зоне бедствия оказались три соседние деревни — Абодим, Гудошниково и Сосновоборское. Места здесь очень хороши для пчел — пойма Медведицы, леса, луга, балки. Ульи стоят чуть не в каждом дворе.

Пчеловоды полагают, что причиной массовой гибели стала обработка соседних полей пестицидами. Летные пчелы отравились сами и принесли токсичную пыльцу в ульи, погубив остальных членов семьи. Запасенный в ульях первый мед, уже почти готовый для откачки, теперь тоже придется выбросить.

«А здесь даже пчела не летает, хотя сильная была семья, улей на 24 рамки!» — Сергей Иванович замирает перед высоким разноцветным домиком из нескольких корпусов. «И здесь такая же петрушка», — сокрушается хозяин у следующего улья. «Ох, не могу смотреть», — резко повернувшись, Новичков идет со двора.

«Обычно в это время года во двор выходишь — пчелы аж звенят! Вы посмотрите, какая липа в этом году! Зимовка была прекрасная, весной отлично шло развитие: улей откроешь — молодняк просто кишмя кишит! Мы, дураки, руки потирали! А теперь сюда смотрите, снимайте, вот, вот!» — пасечник Владимир Спирин, отчаянно матерясь, мечется между рядами деревянных домиков. На огромной пасеке для 250 семей — тихо. Мертвые пчелы, слоем лежащие на земле, отвратительно хрустят под ногами.

«Недели три нужно ждать, пока выйдут новые летные пчелы. Тогда будет цвести подсолнечник. Надеемся, что семьи хотя бы самим себе успеют запасти мед, чтобы перезимовать. В каждом улье нужно оставить на зиму не меньше 20 килограммов», — говорит жена пчеловода Ольга.

Владельцы пасеки опасаются, что в нынешнем году вообще не соберут меда на продажу и до следующего сезона будут выживать на пенсию Ольги. Как и большинство пенсионеров из Петровска, женщина всю жизнь работала на градообразующем оборонном заводе «Молот» и получает сейчас 11 500 рублей в месяц.

Самое скверное: пчеловоды вовсе не уверены, что потравы не повторятся следующим летом.

Спирин достает из синей папки ветеринарно-санитарный паспорт пасеки (он стоит 2400 рублей), квитанции о сдаче анализов с пчелосемьи (по 200 рублей). Чтобы продавать мед на рынке в райцентре, нужно зарегистрироваться в информационной системе «Меркурий» (400 рублей), арендовать место и каждые две недели оплачивать пробы продукции. «Государство с нас денежки собирает, но никак не защищает», — говорит Владимир Викторович. Районная станция по борьбе с болезнями животных и растений даже не делает анализов, которые могли бы определить вещество, ставшее причиной отравления.

«Получится пугачевщина»

Предполагаемое место отравления пострадавшие вычислили сразу. «В начале июня цвели только два медоноса — эспарцет и горчица, — Новичков показывает желтую полоску на дальнем поле. — Отсюда два километра до Абодима, три — до Сосновоборского. А пчела работает на расстоянии до пяти километров».

По наблюдениям пасечников, обычно местные фермеры выращивают пшеницу и гибридный подсолнечник, который слабо привлекает пчел. В основном насекомые несут пыльцу с диких растений. Горчица появилась в этих местах впервые, «и вся пчела пошла туда».

Как полагают пострадавшие, посевы были обработаны пестицидами. «Работать с химикатами должен агроном, а не колхозник, который льет на глазок. Нельзя опрыскивать в период цветения, днем, при высокой температуре и слабом ветре. Но агрономов у наших фермеров, насколько я знаю, нет, это же дорогие специалисты! — говорит Новичков. — Севооборот не соблюдается: земля после подсолнечника должна отдыхать, а ее используют под другие культуры. Подсолнух пробивается, его начинают травить гербицидом, химии используют больше и больше».

Соседи — пчеловоды и растениеводы, живущие в одном селе, — теперь даже не здороваются.

«Штаб самопомощи» заседает на даче у одного из пострадавших пчеловодов в деревне Гудошниково. Виктор Кривоножкин — майор милиции в отставке, поэтому собрание организовано по всем правилам. Под яблоней — стол президиума, покрытый клеенкой с красными цветами. На столе — список потерпевших: 24 человека и 828 пчелиных семей.

«Полмесяца продолжается падеж, а официальные структуры так и не могут сказать, в чем дело: это инфекция, излучение, может, Америка на нас что-то сбросила?» — надев очки, выразительно зачитывает пчеловод Валерий Голодаев. Речь он сам себе написал на листочке.

Владельцы разоренных пасек подали заявления в полицию. Участковый их принял. Остальные государственные службы — районная и природоохранная прокуратуры, Росприрод- и Роспотребнадзоры, управление сельского хозяйства, муниципальная администрация — предпочитают не вмешиваться.

«Власть в этом случае не должна быть в стороне, иначе получится пугачевщина, — продолжает Валерий Николаевич. — Я с классиком не согласен в том, что русский бунт бессмысленный. Наш человек терпит год, два, десять, сто, и только потом, не дождавшись ни от кого внимания, берет вилы. Чиновники ждут, что ли, когда начнут гореть поля и техника? Нельзя тянуть, люди на пределе».

Голодаев держит 15 ульев в селе Сосновоборское. Осенью должен был выйти на пенсию, но попал под реформу. Продажа меда оставалась единственным источником средств.

Сосновоборское было крупным селом: со времен помещиков Устиновых здесь находился знаменитый конезавод, где разводили орловских рысаков и тяжеловозов. На предприятии работало около тысячи человек — вдвое больше, чем сейчас живет в селе. Конезавод-миллионер исчез во второй половине 2000-х.

«И меня запишите. Двое ребятишек у меня и 76 пчелосемей пострадало», — на огород заходит еще один пчеловод из Сосновоборского Андрей Адяев. В Петровском районе работы не найти, поэтому Андрей, как и большинство мужчин из села, «мотался по вахтам, последний раз в Сочи на Олимпиаде работал». Потом посчитал, что выгоднее расширить собственное медовое хозяйство. Весной нынешнего года закупил племенных маток на 36 тысяч рублей, еще 52 тысячи вложил в пчелопакеты, лекарства, вощину и т.д.

«Теперь жду до осени. Если пчелы не выживут, опять поеду на вахту». Вместе с пасеками из глубинки могут уехать и последние жители.

Химия расширяет географию

Согласно СанПиН, не позднее чем за три дня до применения пестицидов сельхозпроизводители «должны обеспечить оповещение населения близлежащих населенных пунктов». Это делается при помощи СМИ и информационных щитов, выставленных на границах обрабатываемых участков. Как указано в правилах,

«в целях обеспечения безопасности продукции пчеловодства и охраны пчел обработку следует проводить в поздние часы путем опрыскивания наземной аппаратурой с обязательным оповещением владельцев пасек о необходимости исключения вылета пчел ранее срока, указанного в рекомендациях по применению конкретных препаратов».

При авиаобработках обязательно соблюдать «санитарный разрыв от мест постоянного размещения медоносных пасек — пять километров».

В районной газете нынешней весной было напечатано объявление о том, что химические обработки полей запланированы «с 16 мая по 1 ноября». Как объясняют пчеловоды, сообщения с такими расплывчатыми формулировками бессмысленны. В жару пчел нельзя запереть в улье дольше, чем на три дня. Вывозить пасеку куда-то на весь сезон многим не под силу.

По сведениям областной ветеринарной лаборатории, в 2017 году с жалобами на отравление пчел обращались жители Турковского и Романовского районов. По их словам, местные фермеры обработали поля подсолнечника гербицидами.

В прошлом году пострадали восемь пасечников и 450 пчелиных семей в Самойловском районе. Фермер опрыскал пестицидами с самолета озимую пшеницу у села Песчанка. Как рассказал саратовскому ИА «Взгляд-инфо» один из пострадавших пенсионер Алексей Абальмасов, на место вызвали полицию, Роспотреб- и Россельхознадзор, районную администрацию. «Мирного соглашения фермер не хочет и согласен разрешить конфликт только через суд. А так как он крупный производитель, то шансов у нас практически нет», — пояснял журналистам пенсионер.

Директор областной ветеринарной лаборатории Игорь Козлов сообщил «Взгляду-инфо», что были проведены анализы на 25 агрохимикатов, но ни один из них в пробах не обнаружен. «Методика, по которой мы проводим проверку, не аккредитована и может иметь погрешности. И нигде нет методики, способной выявить отравляющее вещество непосредственно в пчелах и в меде. Подобные химические соединения недолго существуют в естественной среде и, если пробы попали к нам больше чем через одни сутки, найти уже ничего нельзя», — заявил Козлов.

По сведениям портала «Мир пчеловодства», в России в прошлом году от отравлений пестицидами пострадали больше 100 тысяч пчелосемей (всего, по данным сельхозпереписи, в стране насчитывается 3 миллиона пчелиных семей). Падеж был отмечен в Волгоградской, Самарской, Ростовской областях, в Краснодарском крае, Башкирии и на Алтае.

Нынешним летом о массовой гибели насекомых рассказали прессе пчеловоды Курской, Липецкой, Рязанской, Воронежской, Тульской, Брянской областей.

Как сообщает «Мир пчеловодства», в стране увеличиваются объемы применения пестицидов: с 61,4 тысячи тонн в 2016 году до 65,1 тысячи тонн в 2018-м. Расширяется список препаратов: в прошлом году в каталог допущенных к применению на территории РФ пестицидов добавили 53 наименования. Среди инсектицидов лидируют неоникотиноиды. На сегодня в России разрешено 146 таких препаратов. В ЕС на использование некоторых из них с 2013 года наложен мораторий. Из-за этого растут поставки на российский рынок. Половина импортных пестицидов — китайского производства. Они дешевле отечественных и европейских, однако, как отмечает портал, «проверить безопасность ввозимых из Китая средств защиты растений весьма сложно».

ИСТОЧНИК