Как малороссы/русины стали украинцами

Ещё несколько слов о надоевшей, но бесконечно важной теме гуманизма и агрессии. Дело не в жёсткости формулировок, а в точном понимании проблемы и психологии противника.

Угорая над "несостоявшимся блицкригом" украинцы думают, что русские не смогли. А русские их просто пожалели. Сейчас гуманизму, конечно, поубавилось, но первой причиной "пробуксовки" было именно нежелание мочить почём зря украинских братушек. А надо было всем участникам похода на Украину в качестве первой боевой задачи перечитать лучшее пособие по коммуникации с братушками авторства Н.В. Гоголя.

Мне кажется, что когда Порошенко в интервью CNN говорил "Путин идёт нас убивать", где-то в его подсознании советская школьная программа (вкупе с алкогольным отравлением) явила ему Путина в образе Тараса Бульбы. К сожалению, часто враги думают о нас лучше, чем мы думаем о себе.

Есть популярный сюжет в русском кино: герой настигает негодяя для справедливого возмездия, тот уже прощается с жизнью, но герой в последний момент швыряет пистолет в сторону – не могу, дескать, грех на душу взять. Если плохой парень проникается великодушием хорошего, сцена может закончиться покаянием грешника и христианскими объятиями. Но иногда плохой парень слишком плох, чтобы оценить проявленное великодушие. Он подбирает ствол и спокойно валит слишком хорошего парня. После чего, довольный жизнью, отправляется в кабак, угорая над печальной участью лоха, проявившего слабость (с понятием великодушия негодяй просто не знаком). Зрителю такая киноразвязка может испортить вечер, но подобный финал куда ближе к реальности, чем история о покаянии и примирении.

Ситуация бы сильно упростилась, если бы мы привели терминологию в соответствие с реальностью. Все эти украинские люди, которые спокойно расстреливали наши города восемь лет, не понимают, что такое гуманизм и великодушие. Они даже не понимают, что такое демилитаризация и денацификация. Их за это даже сложно осуждать – ну нет таких данных в их оперативной памяти. А вот вторжение, агрессия, оккупация – это термины из их словаря, это они хорошо понимают на собственном опыте, и того же ждут от русских ("Путин идёт убивать нас"). Но если мы пойдём к украинцам с широкой русской душой и христианскими объятиями, нас посчитают за лохов, с удовольствием пристрелят, хряпнут горилки и спляшут гопак. Не может быть никакого гуманизма, никакой христианской этики в условиях, где главная задача – убить прежде, чем убьют тебя.

Кажется, это очевидно и банально. Но это нужно проговаривать. Снова и снова. Менять терминологию и по ней выстраивать схему действий.

Русским на Украине мы несём освобождение и мир. Украинцам, пользуясь их языком программирования – агрессию и оккупацию.

Кто же такие украинцы, для чего, когда и где они появились:

Если бы жителя Киева первой половины XVII века спросили:

 «Ты на УкрАине живёшь?»
он бы ответил: «Да». 
«А ты украинец?» 
«Нет, я руський». Или «Нет, русин» 

Так кто, когда и где придумал "Украинцев" вместо Малороссиян

Придумал народ "украинцы" Ян Потоцкий в 1796 году, но... никто об этом не узнал тогда. Либо не воспринял его всерьез. В том числе сами поляки не знали об этом. Не знали об этом и немцы (австрийцы). Не знали об этом и сами "украинцы". О том что Потоцкий придумал украинцев (точнее как мы видим выше Ukrainiens :) вспомнили много много позже.

Реально первые широковещательные упоминания украинцев как отдельного народа, как минимум услышанные самими "украинцами", - это бежавший в Галицию после 1863 года поляк Павлин Стахурский-Свенцицкий (Павло Свий).

Именно с Павлина Стахурского-Свенцицкого можно начинать отсчет появления украинцев. Т.е. это середина 60-ых 19 века, когда об украинцах хоть кто-то узнал. Правда узнали об "украинцах" только в Галиции.

Еще раз - речь об украинцах как об отдельном народе.

И тогда "украинцы" еще были русско-украинцами или украинско-русскими. До 90-ых годов 19 века. См. название политической партии созданной Иваном Франко в 1890 году: Русско-украинская радикальная партия windoffields.livejournal.com/1950.html.

И только в 90-ых годах 19 века они стали собственно "украинцами".

Это процесс, шедший в Галиции, описан в книге галичанина Осипа Андреевича Мончаловского "Литературное и политическое украинофильство".

Кстати, и остальные поляки в Галиции(!) узнали про украинцев тогда же - на рубеже 19 и 20 веков.

Львов, 1902 год, газета "Slowo polskie". Польский ученый, профессор Берлинского университета, доктор Александр Брикнер (Bruckner):

"Наши русины-галичане, не знаю каким чудом, превратились в "украинцев". Я с удивлением читал и глазам своим не верил, что на прошлой неделе "украинская молодежь" была у ректора Львовского университета.

Ввиду этого я не могу употреблять термина "украинский", так как собственный термин, ибо ровно научный, как и исторический, есть (с XIV века и от самого Богдана Хмельницкого) термин "малорус­ский", рядом с которым, краткости ради, здесь, во Львове, где нет росси­ян, подобает употреблять также сокращение "русский". Таким обра­зом, у ректора была молодежь "малорусская"."

Со временем руководству Австрийской империи становилось всё более ясно, что никакие прямолинейные действия по ополячиванию русинов к искоренению русофильства не приведут. И что для сдерживания русофильских тенденций нужно использовать не лобовое давление, а более гибкие и эффективные методы.

Начался поиск внутренних разногласий среди русинов и попытки сыграть на этих разногласиях. Такие разногласия были найдены. Вначале были нащупаны внутрирусинские разногласия в вопросе о формировании литературного языка. В вопросе о языке русинская интеллигенция поделилась на две противоборствующие группы: русины-москвофилы (сторонники принятия великорусского литературного написания) и русины-народники (сторонники написания максимально близко к разговорному народному языку).

Москвофилы, представлявшие собой преимущественно старшее поколение русинов, твердо придерживались русофильских убеждений. Поэтому австрийские власти сделали ставку на их оппонентов-народников, представителей следующего поколения. Народникам была подброшена идея «украинизации», согласно которой исторические и культурные пути Юго-Западной Руси и России существенно отличались.

Поляки сначала не оценили австрийскую идею, поскольку хотели, чтобы Галиция была исключительно польской. Но под влиянием польских эмигрантов из России они изменили свою позицию. Пользу, которую можно извлечь из «украинства», убедительно описал Генрих Яблонский — уроженец Малороссии и один из лидеров польского движения. По словам русского публициста С. Щеголева, исследовавшего украинский сепаратизм незадолго до начала Первой мировой войны, «он [Яблонский] убеждал поляков, что они неразумно поступают относительно галичан, и что вместо того, чтобы отрицать их национальность, лучше прививать у них сознание национальной отдельности от великороссов для солидарной деятельности против России».

Позднее, уже в XX веке, об этом же напишет соратник Ю. Пилсудского В. Бончковский:

«На вопрос, существует ли украинский народ, отвечаем: если бы не существовал украинский народ, а только этнографическая масса, то следовало бы помочь ей в достижении национального сознания. Для чего и почему? Потому, чтобы на востоке не иметь дела с 90 млн великороссов плюс 40 млн малороссов, неразделенных между собой, единых национально».

Чем более напряженными становились отношения между Австро-Венгрией и Российской империей, тем интенсивнее и шире велась пропаганда украинизации среди русинов. Украинизация углубляла конфликт между москвофилами и народниками, выводя его в историческую, идеологическую и политическую плоскости. «Пустить русина на русина, дабы они сами себя истребили…» — такой девиз приписывали губернатору Галиции графу Голуховскому тогдашние русофилы.

Уже в 70-х годах XIX века отношения между Австро-Венгрией и Российской империей накалились настолько, что среди высших кругов Дунайской монархии всерьез рассматривалась вероятность начала войны с Россией. В 1870 году граф Андраши, ведущий государственный деятель Венгрии и будущий министр иностранных дел монархии, утверждал: «Подобно каждому человеку в Венгрии, я считаю столкновение Австро-Венгрии и России неминуемым».

Руководство России тоже рассматривало подобный сценарий. Русский дипломат С. Сазонов, министр иностранных дел Российской империи в 1910—1916 годах, в своих воспоминаниях отмечал: «Относительно чувств к нам Австрии мы со времен Крымской войны не могли питать никаких заблуждений. Со дня ее вступления на путь балканских захватов (имеется в виду оккупация Боснии и Герцеговины в 1878 году), которыми она надеялась подпереть расшатанное строение своей несуразной государственности, отношения ее к нам принимали всё менее дружелюбный характер».

Нарастание стратегической напряженности в отношениях между Австро-Венгрией и Россией привело к тому, что руководство Австро-Венгрии стало всё более активно проводить политику отрыва Юго-Западной Руси от России. Это способствовало как подавлению русофильских настроений, так и пропаганде сепаратизма в Малороссии, активизируемого Австро-Венгрией с целью оторвать этот кусок территории от Российской империи и ввести его в состав своей империи, назвав «единой Украиной».

На пути этих амбициозных планов стояли непокорные галицкие русофилы. Против них австрияками были развернуты обширные репрессии. Украинофилам, напротив, оказывалась повсеместная поддержка.

Осип Андреевич Мончаловский — общественный деятель, журналист, публицист, историк и один из основателей Русской народной партии (создана в Галиции в 1900 году), открыто выступавшей против украинофильства, в 1903 году так описывал политику Австро-Венгрии по украинизации русинов: «Явную поддержку украинофильства со стороны центрального правительства доказывает ежегодное пособие в количестве 20 000 корон, получаемое Обществом имени Тараса Шевченко во Львове. От галицкого сейма, т. е. от поляков, украинофильские общества и редакции ежегодно получают следующие суммы: Общество «Бесіда» во Львове на содержание театра — 14 500 корон; певческое Общество «Боян» во Львове — 600; редакция журнала «Учитель» — 1000; Общество «Просвіта» — 10 000; Общество имени Т. Шевченко — 8000; редакция детского журнала «Дзвінок» — 400; издательство книжек — 12 000; девичье училище в Перемышле — 400; Общество педагогическое на издательство «украинско-русской» библиотеки — 600; женская школа во Львове — 3200; базилиане на издание брошюр — 400; на содержание пансионов для бедной учащейся молодежи — 5000, итого — 50 100 корон, между тем как русские общества не получают ни гроша».

Император Франц Иосиф, сделавший, как мы уже убедились, ставку на отбрасывание России на восток, последовательно шел к реализации этой цели, которую он впервые озвучил за полвека до описываемых нами событий, будучи еще молодым монархом.

С одной стороны, ему в преддверии военного конфликта с Россией нужно было задавить русинское русофильство на собственной территории.

С другой стороны, в начале XX века на территории Малороссии был сосредоточен значительный экономический потенциал. И Францу Иосифу, строившему планы отбрасывания русских на восток, конечно, было желательно отобрать этот лакомый кусок у России, включив его в состав Австро-Венгрии.

Антирусскому «украинскому» сепаратизму в Австро-Венгрии покровительствовали наследный принц Франц-Фердинанд и военное министерство. В 1910 году в замке Франца-Фердинанда Конопиште состоялось тайное совещание, на котором присутствовал сам эрцгерцог, а также деятели украинского движения из Галиции и Малороссии: Евгений Олесницкий, Андрей Шептицкий, Евгений Чикаленко, Николай Михновский. Это совещание по «украинскому» вопросу было отнюдь не единственным. Так, в конце июля 1914 года состоялось еще одно секретное совещание высших должностных лиц. На этом совещании опять-таки присутствовал митрополит Андрей Шептицкий, которому было поручено подготовить и переслать австрийскому и немецкому правительствам рекомендации для их будущей политики в отторгнутой у России Малороссии. 15 августа он написал докладную записку австрийскому императору Францу Иосифу, в которой настаивал, что после аннексии Малороссии австрийская администрация должна сосредоточиться на пробуждении «Россией подавленных традиций Украины» (читай — украинизации), чтобы области Малороссия «возможно полнее отторгнуть от России и придать им симпатичный населению характер области национальной, от России независимой, чуждой державы Царей».

Австро-Венгрия и Германия всерьез готовились к осуществлению задуманного. Причем речь шла о весьма детальной и тщательной подготовке. Была рассмотрена, например, кандидатура будущего «короля» оккупированной Украины. Им было решено сделать эрцгерцога Вильгельма Франца Габсбурга, которого с юности готовили к этой роли. Вильгельм Франц Габсбург владел украинской мовой, носил под австрийским военным мундиром вышиванку и командовал кавалерийским полком из галицких русинов. Антирусские украинцы именовали своего будущего короля Вильгельма — Василь Вышиванный.

1 августа 1914 года началась Первая мировая война.

31 августа 1914 года барон Гизль, представитель австрийского министерства иностранных дел при верховном командовании, проведя переговоры с лидерами украинских организаций во Львове, сообщил австрийскому МИДу следующее: «Украинофильское движение среди населения не имеет почвы — есть только вожди без партий». В одном из последующих сообщений Гизль назвал галицийское украинство «исключительно теоретической конструкцией политиков». А после вхождения русской армии на территорию Галиции Гизль сообщил руководству о массовом переходе русинов на сторону русских войск, в результате которого австрийская армия оказалась, по выражению Гизля, «брошена на произвол судьбы».

Замглавы австрийской военной разведки Максимилиан Ронге уже после войны вспоминал об отношении местного русинского населения к австрийским войскам: «Мы очутились перед враждебностью, которая не снилась даже пессимистам».

В итоге австрийский главнокомандующий эрцгерцог Фридрих в докладной записке императору Францу-Иосифу вынужден был признать, что русские войска воспринимаются русинами как освободители, и что русские могут «рассчитывать на полную поддержку» со стороны местного населения.

Несмотря на такое успешное начало войны и на поддержку русинов, русские войска вскоре вынуждены были отступить с территории Австро-Венгрии.

В 1917 году с исторической сцены сошла династия Романовых.

В 1918 году такая же судьба постигла династию Габсбургов.

Планам по объединению Малороссии с Галицией так и не суждено было осуществиться.

Правда, в 1918 году была-таки создана «союзная» с Германией и Австрией Украинская Держава, которую ненадолго возглавил гетман Павел Скоропадский. По ее поводу в ноябре 1914 года делился планами министр иностранных дел Австро-Венгрии Берхтольд, заявляя, что «главная цель в этой войне состоит в долгосрочном ослаблении России, и поэтому, на случай нашей победы, мы приступим к созданию независимого от России Украинского государства».

В результате боевых действий 1918—1921 годов и последующего передела территорий по итогам трех войн — Первой мировой, Гражданской и советско-польской — Галиция оказалась в составе Польши, Буковина отошла к Румынии, а Закарпатье — к Чехословакии.

На всех этих трех территориях Юго-Западной Руси власти соответствующих государств пытались, как под копирку, сначала осуществить поголовную полонизацию, румынизацию или чехизацию. Но после того как на этом пути встречали упорное сопротивление русинов, становились на рельсы конструирования у них «украинского национального самосознания».

Политика украинизации или, иными словами, построения идентичности народа на основе русофобии, с той или иной степенью успешности продолжается различными политическими субъектами и по сегодняшний день. К чему это привело, мы можем воочию наблюдать: в самом центре Европы полыхает военный конфликт, грозящий перерасти в мировой.

Подробности: https://regnum.ru/news/innovatio/2344295.html

Про австрийский концлагерь Телергоф для русинов можно найти в интернете.