Время - вечный лекарь. Глава 3.1(добавленная)

1868 год. Бухарский эмират. 1876 год.Туркестанское генерал-губернаторство(15).

В начале второй половины девятнадцатого века в Бухарском эмирате в результате сложных отношений с Российской империей установилась напряжённая обстановка. В эмирате сформировались два лагеря. С одной стороны, бухарское духовенство и сановники требовали от эмира твёрдой и радикальной деятельности против России. С другой стороны, бухарское купечество стояло на противоположных позициях.

Между тем военные действия в данный момент не нужны были для эмирата, ослабленного предыдущими походами русских, в результате которых Бухарский эмират и Кокандское ханство были разделены друг от друга. Вместе с тем российское военное руководство было уверено, что им тоже нежелательны активные военные действия, поскольку нужно было укрепить новосозданные административные единицы Туркестанского генерал-губернаторства и урегулировать испорченные отношения с Кокандом.

На бухарском троне в этот период восседал эмир Музаффар, такой же кровожадный и жестокий, как его отец — эмир Насрулла, которого бухарцы называли «мясником». Он отметил своё продолжительное правление ужасными злодеяниями, жестокими казнями, низменным коварством, колоссальной бесчестностью и стяжательством. Из всех правителей династии Мангытов на троне Бухары Насрулла был наиболее безнравственной фигурой.

Гордясь своим мнимым могуществом, эмир не считался ни с какими принципами отношений между странами. Если ему ничего не стоило устраивать казни своих подданных сотнями в день, то чего уж говорить про иноземцах. По его приказу были брошены в тюрьму, а затем прилюдно казнены в Регистане: посол Англии со свитой, один турецкий военный, итальянские купцы.(16) Обвинения, брошенные против этих лиц, совершенно соответствовали уровню умственного развития бухарского самодура и его приближенных.

— Повелитель приказал казнить иноверцев! — объявили глашатаи в Регистане. — Они обвиняются в том, что привезли с собой ящики с чаем, перемешанной в нем алмазной крошкой, чтобы отравить всех жителей нашего святого города. Кроме того, кяфиры одержимы колдовством и с помощью множества искусных вещей умеют превращать день в ночь.

— А-ах! — в едином выдохе ахнула площадь.

Два палача поставили несчастных на колени и, запрокинув их головы за подбородки, одновременно резанули по горлам. На жёлтый песок Регистана полилась алая кровь невинных жертв.

— О-ох! — вдохнула площадь.

— Кассоб! — это уже шёпотом, вполголоса, чтобы не слышали соглядатаи. — Амири-кассоб...(17)

Неизвестно, сколько бы продолжалась тирания Насруллы, но однажды он имел неосторожность насильно жениться на дочери своего злейшего врага — бека города Шаар-Сабиз. Женщина, не выдержав многолетнего унижения и бесчестия, влила ртуть в ухо спящему эмиру. Деспот умер в страшных мучениях, но перед этим успел насладиться казнью преступницы.

— А-аа! — корчился от боли Насрулла. — Дочь шайтана! Гореть тебе в аду! О, Аллах, не дай мне умереть! А-ааа! Будь проклят тот день, когда я взял её в жены! А-аа!

Она была зарезана на глазах умирающего. Ради прихоти тирана совершилась ужасная и жестокая казнь, унесшая жизнь не только преступницы, но и её детей.

Многие из правителей кочевых узбеков хорошо знали любовь наследника престола к кровопролитию, его склонность к деспотизму и жестокосердию, поэтому совсем не желали видеть его своим повелителем. Но неожиданная смерть эмира Насруллы заставила их волей-неволей пригласить Музаффара и возвести его на престол. Что не помешало ему истребить многих из числа тех, кого подозревал во враждебном отношении к себе. Ни во что не ставил он и достоинства узбекского военного руководства. При его отце было заведено, что на всех письменных указах и распоряжениях, направляемых от лица эмира, вместе с печатью повелителя ставили печати и некоторые узбекские высшие сановники. Через короткое время Музаффар перестал это делать и в противовес своему узбекскому окружению он сосредоточил всё внимание на молодых и красивых персидских рабах. И что бы эмир не захотел сделать, дурное или хорошее, они во всём ему потакали, всячески ему льстили и сами поступали так, как поступал эмир. Крайняя чувственность и половые извращения составляли отличительные черты эмиров Мангытов, не останавливавшихся ни перед какими преступлениями ради удовлетворения своих низменных инстинктов. Не удивительно, что с таким управлением и общим уровнем развития Бухара провально проиграла войну с Российской империей, которую сама же и спровоцировала.

Эмир Музаффар, поражённый успехами русских под Ташкентом, когда подполковник Черняев по прозвищу «Ташкентский лев» двумя тысячами солдат при двенадцати орудиях штурмом взял стотысячный город, стал укреплять Джизак, считая его преградой к подступам к Бухаре. По приказу правителя вокруг города построили невероятно крепкую и высокую стену. Набрали множество нукеров и наукария для отражения русских войск.18 Над войском эмир назначил кушбеги Якуба, который был до этого всего лишь слугой правителя и за свою жизнь не участвовал ни в одном сражении.19 Узнав об этом, даже самые неопытные наукария стали считать бесчестьем для себя иметь над собой главнокомандующим Якуба. Среди воинов возникли волнения.

— Позор!

— Бесчестье!

— Срамота!

— Какое унижение! Мы с таким командующим при первом же столкновении проиграем.

— Кто будет управлять? Этот Якуб?! Не позорьте мою седую голову. Он же даже ружейного выстрела в жизни не слышал... Какой позор!

Русские ещё даже не подступали к крепости, а в Бухаре уже, по примеру Джизака, тоже начались брожение и ропот. Первоначально это проявилось среди студентов медресе и духовенства.

— Что мы здесь сидим? Это же джихад!20

— Точно!

— Верно говоришь!

— Все на джихад!

— Это фарз!(21) На джихад!

— Все на джихад! — кричали на Регистане муллы. — Это обязанность каждого! Малого и великого, простолюдина и благородного. Все на священную войну!

Эмир Музаффар, потрясённый выступлением простых людей и духовенства, был вынужден объявить всеобщий сбор военных сил. И вот, закончив приготовления, правитель выступил с войском из Бухары в направлении Джизака. При нём было множество пушек верблюдов, при этом порох и боеприпасы были ещё в Бухаре. А когда подвезли их на позиции, так порох был отвратительный, мокрый и негодный для заряжания пушек и ружей. Удивительная беспечность.

После выступления войска по городу затрубили трубы-карнаи и загрохотали литавры-нагора, призывая людей на газават.(22) Добровольцы стучали палками по воротам каждого дома, чтобы мусульмане скорее выходили и шли на священную войну. Доходило до смешного: городские жители, никогда не воевавшие, думали что газават — это вроде борцовской площади или арены для скачек. Каждый вооружался длинной палкой с железным обручом, набитым на острие, и всё для того, мол, если русский бросит в него палкой, так и он долбанёт его по голове.

И вот набралось бесчисленное количество войск из числа горожан. Одни шли в войско по глупости, другие по незнанию, третьи сознательно шли на священную войну, хотя даже само духовенство не могло толком объяснить, как этот поход стал религиозным обязательством.

Когда Музаффар увидел это несметное количество людей, растянувшихся на два фарсаха — что в длину, что в ширину, то его сердце забилось от гордости и важности.(23) Поэтому он принял твёрдое решение, кичясь силой и непобедимостью:

— Йа, Аллах! Благодарю тебя, что обратил внимание на своего главного раба! Я с таким войском дойду до самого Петербурга. Я дойду до столицы русского императора и низвергну его о земь!

Наполненный мнимым достоинством и гордыней, повелитель представлял себя самим Тамерланом, окружённым свитой, на ходу посылая в небеса грохот барабанов и звуки труб. Он приказывал делать остановки каждые полфарсаха и пировал с приближёнными по двое суток. Так продолжалось около двух месяцев, пока, наконец, не достигли до местности, называемой Вонючее озеро (Сасык-куль).

К этому времени многие уже раскаялись, что пошли в этот поход, и даже, грешным делом, думали сбежать и спасаться, потому как недостача провианта дошла до последнего предела. Бойцам за веру ничего не оставалось делать, как просить или вымогать на пропитание.

Тем временем русские даже не приближались ещё. Но узнав от разведчиков о выступлении в поход эмира Музаффара и что подходит войско, покрыв всё пространство, словно саранча, благорассудительно послали гонца в его лагерь с предложением мира. К несчастью для бухарцев, то ли Аллах отвернулся от эмира, то ли внятно не смогли министры ему объяснить содержание письма, но он напыщенным видом отверг предложение русских.

Наконец, встреча двух войск состоялась. Со стороны русских приближалось войско численностью около двух тысяч солдат во главе с генералом Кауфманом. Бухарцам казалось, будто на них надвигается железная стена. Эмир Музаффар, удобно расположившись в палатке, раскинутой на возвышении, приказал:

— Мы повелеваем завлечь русских невыгодное для них место, окружить, связать и забрать их в плен.

— Да, повелитель! — сказал, склонив голову, начальник пехоты Шер-Али.

Эмир под тенью палатки играл в шахматы, а группа приближённых читали ему стихи и рассказывали сказки. Музаффар, похлопывая стопами о землю под ритм боевых барабанов, внушал своим слугам:

— Передайте моим нукерам, чтобы не дай Аллах, казна русских не попала в руки нукария и не была разграблена ими.

— Слушаюсь и повинуюсь, повелитель!

— Ещё мы повелеваем начальнику артиллерии Салим-бею и начальнику пехоты Шер-али, чтобы много русских не убивали, а привели живыми. Они будут у нас служить и введут дисциплину.

— Да, повелитель!

Вдоль бухарского войска, восседая на вороном коне, разъезжал Яхья-ходжа, назначенный на должность главного муллы, и громким голосом вещал:

— Стойте крепко! Сражайтесь за веру!

Именно в этот момент генерал Кауфман скомандовал идти русским войскам в атаку. Русские солдаты тут же захватили пушки эмирского войска и, развернув, сделали несколько выстрелов. Всё бухарское войско будто только и ждало этих выстрелов. С первым же грохотом взрывов воины эмира бросились бежать. Одним из первых пустил лошадь вскачь главный мулла Яхья-ходжа, сбросив с головы свою чалму.

Когда эмир увидел, что его войско изменило ему, то и он, растерявшись и испугавшись, как был неодетый за игрой в шахматы, так и вскочил на неосёдланную лошадь и пустился наутёк. Музаффар, лишь накануне заявлявший, что он дойдёт со своим несметным войском до Петербурга, теперь стремительно убегал от русских, не имея даже возможности делать остановки. К ночи он достиг селения Хаваст и там он, наконец, смог передохнуть. Подоспели слуги, сняли с лошади грязного, мокрого и обгаженного эмира — он всё это делал прямо на коне. С восходом солнца собрались приближённые, некоторые из них сановники, и переодели в чистые одежды. В таком виде вернулись в Бухару. После позорного бегства у эмира осталось пятьсот человек нукеров из двухсоттысячного войска.

В виду того, что народ Бухары никогда не видел настоящего боя, который ведётся регулярными войсками, то мало кто представлял, что победители могут не преследовать врага. И вот, не обращая внимания ни на что, побросав оружие и вещи, «воины джихада» побежали, куда глаза глядят. Дошло до того, что не разбирая дороги, заплутавшись, одни попали в Сыр-Дарью, другие ушли в горы, третьи — в степь, а некоторые наткнулись на русское войско. Русские, проявив сострадание, напоили, накормили их и отправили по домам.

— Давай иди! Иди! Хош бол!

— Передай привет эмиру!

— Больше не воюйте!

Всё снаряжение бухарского войска осталось на месте: оружие, провиант в котлах, расстелённые скатерти с утварью. Весь этот скарб, которого нельзя было счесть, впоследствии было разграблено степными киргизами и казахами. После бегства эмирского войска русские даже не взглянули на это добро.

Через месяц Бухарский эмир Музаффар признал вассальную зависимость от Российской империи.

Прошло ещё пять лет после этого события и по новому договору Бухарский эмират признавался протекторатом России. Но правительство Российской империи не ратифицировало договор о протекторате и официально считало Эмират независимым. Целью этого было не допустить неприятностей с Англией. Но наместник российского императора не поставил бухарского эмира в известность о такой ситуации, зато российский император подарил Музаффару титул высочества.

Итак, к Его Высочеству Эмиру Музаффару, имевшему такую «славную» историю, в составе делегации русских военных прибыл молодой подпоручик Ян Мицкевич. Он сразу был определён во двор эмира в качестве инструктора нукеров и личного охранника Его Высочества. Но главной задачей его было недопущение контактов эмира с представителями других государств и, в первую очередь, с Англией. В число военной делегации Ян попал после кокандского похода, в результате контузии как негодный к службе в регулярной армии. После краткосрочных курсов при Генеральном штабе было решено вернуть его в качестве разведчика в Туркестанское генерал-губернаторство. В связи со сложными и напряжёнными отношениями между Россией и Англией в этом направлении возникла крайняя необходимость в образованных, думающих и преданных офицерах. Таким офицером был Ян Мицкевич — хорошо подготовленный физически, эрудированный, артистичный, знающий множество языков и хорошо представляющий роль и место Российской империи в современном мире.

Эмиру Музаффару с первых дней приглянулся этот молодой, подтянутый, симпатичный русский с полоской чёрных усиков над губой. Его персидские рабы даже стали проявлять признаки ревности из-за того, что их повелитель стал часто обращать внимание офицера. Но не таков был Мицкевич, воспитанный в строгих традициях русской аристократии. Он сразу отмёл нелепые попытки ухаживания эмира и сосредоточился на своих обязанностях военного инструктора. Музаффар виду не подал, но затаил азиатскую коварную злобу. И в скором времени представился случай отомстить этому непокорному русскому.

15. Данная глава написана на основе работы А.А Семенова "Очерк устройства центрального административного управления Бухарского ханства позднейшего времени" ("Материалы по истории таджиков и узбеков Средней Азии, выпуск II"// Труды Института истории, археологии и этнографии Академии наук Таджикской ССР, том XXV, Сталинабад 1954).

16.Регистан — (от перс. букв. рег — песок, стан — место.) Площадь покрытая песком в центре Бухары.

17. Мясник. Эмир-мясник. (узб.)

18. Нукеры и нукария (нукарийа) — соответственно солдаты регулярных и иррегулярных войск.

19. Кушбеги — титул, соответствующий статусу визиря и высшего сановника Бухарского эмирата.

20. Джихад (букв. усилие) — священная война с неверными. Понятие в исламе означающее усердие на пути Аллаха, борьба за веру.

21. Фарз — это действие, обязывающее каждого мусульманина в строгой форме выполнять предписания шариата. Здесь — религиозная обязанность идти на джихад.

22. Газават — в переводе с арабского языка означает «военный поход», «набег», т.е. малый джихад.

23. Фарсах (фарсанг) среднеазиатский — В XIX веке обычно 8 вёрст = 8534,25 м.

Продолжение следует.

От автора: По ходу написания романа он обрастает новыми событиями и героями, поэтому, что бы не ломать хронологию событий, периодически будут добавляться новые части ранее опубликованных глав данной книги.

Рамзан Саматов ©

Приглашаю посетить мой канал на Яндекс Дзен и вспомнить старые добрые публикации.