Почему ЦБ так возбудился на доклад Глазьева

Суть доклада Глазьева, вызвавшего нервный срыв Набиуллиной, по сути, написавшей на него донос с требованием заткнуть академику рот, вовсе не в том, чтобы потребовать ограничить валютных спекулянтов и оградить рубль, сделав его суверенным. Эту мысль Глазьев высказывает давно, в ней нет ничего нового, и за это он уже получил от либералов всё, что мог получить. Суть доклада в другом.

Глазьев, оттолкнувшись от идеи карантина как средства защиты территории от биологического вируса, обосновал необходимость финансово-экономического карантина территории как средства защиты экономики (и политики) от вируса валютно-финансового. И это логично — настоящая политика целостна, и в ней нельзя допускать внутренней противоречивости.

Нельзя ввести карантин в стране и оставить возможности где-то его нарушать — вся работа будет насмарку, это ясно. Нельзя, понимая, что вирус используют в чужих политических целях, не закрыть от чужой политики свою территорию. Обеспечить у себя «приоритет национальных правил игры» — это не только «создать кризисно-устойчивое, то есть технологически и промышленно относительно самодостаточное пространство».

По сути, это создать иммунитет на своей территории против чужого господства, вирусом которого выступают валютные спекулянты, имеющие мощнейшую внутреннюю идеологическую и административно-политическую поддержку во власти и замкнутые на те самые центры распространения вируса, как медицинского, так и экономического.

Достичь этой цели означает ввести у себя валютно-экономический и политический карантин так же, как он введён в сфере медицины. То есть ЦБ почуял, что он попадает под санацию. Придут завтра люди, которые проведут в ЦБ финансовую дезинфекцию по примеру военных медиков в Италии. Так разговоры о суверенитете от общих слов переходят в реальную плоскость и наполняются конкретным содержанием.

Глазьев сделал самое страшное — он не только сформулировал видение цели, но и описал видение процесса (что надо сделать), и первые шаги, которые надо сделать, чтобы запустить весь процесс прямо сейчас. Он сфокусировал внимание тех, от кого это зависит, на мысли о том, что пора переходить к комплексной карантинной политике, и тот, кто опоздал, тот проиграл.

В ЦБ сидят не дураки. Они прекрасно поняли, по «ком звонит академический колокол». Доклад расценили как личную угрозу, на устранение которой должны быть брошены все иммунные силы либерального организма. Иначе сейчас начнут разрабатываться планы создания российского Госбанка и подчинения его правительству, и через год всё это обретёт необратимую силу. Эта революция будет посильнее выстрела Авроры в октябре 1917 года или речи Ельцина с танка в августе 1991-го.

Не осознавать необходимости целостной политики, проводя автаркию в медицине и оставляя глобальный Шенген в политике и финансах — это недопустимая глупость или непреодолимая слабость. И от того, и от другого надо избавляться.

Глазьев впервые в доме повешенного либерализма сказал вслух о верёвке, чем вызвал форменную истерику, не имевшую прежде аналогов. Это говорит о том, что кощеево яйцо либерального всевластия оказалось в руках тех, кто близок к тому, чтобы его разбить и сломать спрятанную там иглу. Идея, овладевшая критической массой населения, становится материальной силой. Вот что понимает ЦБ и вот почему нападает на Глазьева.

Карантин шагает по планете, призрак карантина бродит по Европе, и все силы старого мира ополчились против него, увидев в словах Глазьева Манифест этого карантина. «Партия карантина» уже на подходе, и она скоро выиграет на любых выборах.

Вакцина против этого вируса приведёт к смерти либерализма и его опорных институтов, одним из которых является российский ЦБ в его нынешнем виде. Его реакция — это реакция моллюска, в которого ткнули булавкой. Но, судя по всему, на этот раз булавочным уколом дело не ограничится.

Специально для ИА REGNUM