Почему политическая система России так уязвима.

Корпоратократия как замена аристократии.

Всякий, кто по роду профессии - а таких очень немного - вынужден был глубоко изучать маркетинг и весь комплекс связанных с ним дисциплин, делал для себя удивительное открытие: на Западе существует очень мощное  социальное сословие, называемое "Топ-менеджмент корпораций", которое является очень квалифицированными экспертами по способам влияния на общество и формированию у него нужного поведения. Корпорации стали основой могущества Запада, ибо они сконцентрировали у себя интеллектуальный ресурс, намного превосходящий по качеству интеллектуальный ресурс государственной власти. Именно потому корпорации стали армией вторжения, прорывающейся в любые государства и взрывающей любые культурные традиции. После чего происходит тотальная оккупация всего культурного и духовного пространства захваченных стран с добровольным подчинением местного населения захватчикам. Ничего подобного ни одно государство, действуя стандартными военными методами, достичь не могло и до сих пор не может.

Но из кого и из чего состоит топ-менеджмент корпораций? Я имею в виду прежде всего корпорации производственные. Те, чья продукция является символом потребительской мечты и захватывает полки магазинов и души населения. Производственные корпорации сейчас полностью захвачены корпорациями финансовыми. Задачи производственникам ставят банкиры, а не госчиновники. Государственная власть в этой системе играет роль обслуживающего персонала прежде всего банковских корпораций. 

В России вместо корпоратократии - олигархия, то есть срастание верхушки госчиновничества и бизнеса. 

В России государственное чиновничество играет ту роль, которую на Западе играют банкиры - института формирования целей и локомотива развития. Но справляется с этим чиновничество намного хуже. Этим и объясняться постоянное проигрывание России Западу в сфере экономики - главной сфере борьбы за души и сердца людей. Мотором производственных корпораций в России являются не биржи и не банки, они играют роль подчинённых инструментов. В России предприятия живут влиянием государственных органов. У государства ищут денег и льгот, там ищут защиты от конкурентов и лучших позиций на рынке. В данный момент становым хребтом российской промышленности являются госкорпорации. Главным в этом слове является первый слог "Гос". Государственные чиновники теперь играют роль корпоративных топ-менеждеров, но по сути остаются госчиновниками. И они теснейшим образом связаны с министерствами и правительством. Это коррумпирует власть и бизнес сильнейшим образом, делая их уязвимыми для политических мер воздействия извне, инертными и неконкурентоспособными. Предприятия ВПК потому в России показывают наилучшие результаты, что они более плотно, чем Роснефть или Газпром управляются напрямую государством и стоят дальше всех от бизнеса. 

Собаки против волков. 

Однако по способности мыслить агрессивно и творчески госчиновники всегда проигрывают банкирам и поставленным ими корпоративным менеджерам. Чиновник мотивационно больше подвержен коррупции. Он труслив и жаден. Отбор лучших чиновников происходит по совершенно иным критериям. чем отбор менеджеров. Лучший чиновник - тот, кто умудряется никогда не рисковать, не выделяться и не брать на себя прямую ответственность за результат. Только тогда чиновник долголетен в должности и успешен в карьере. У менеджеров другая среда обитания, у них другие навыки. Менеджера отбирают, как генерала на войне - по количеству реально лично им выигранных сражений. Если сравнивать госчиновников и топ-менеджеров, то это будет сравнение дворовых собак с волками или народного ополчения с кадровой армией. Стая собак всегда проиграет в лесу стае волков. Толпа вооружённых ополченцев всегда проиграет спецназу.  

Понимает ли власть свою уязвимость? 

Нельзя сказать, что власть этого не понимает. Понимает как никто другой в России. Именно потому власть терпит либералов, которые требуют формирования собственного российского корпоративного сословия высших управленцев. Сословия именно частного - отсюда требования дальнейшей приватизации. Расширение социальной базы корпоратократии требует соответствующего расширения имущественной базы. 

Однако уже ясно, что при политической системе, где банковская система подчинена даже не государству, а зарубежному финансовому центру, невозможно формирование качественного сословия топ-менеджмента корпораций. В этих условиях формирование корпоративного топ-менеджмента выглядит тем, как если бы Сталин взял на себя задачу сформировать командный состав для Российской Освободительной Армии Власова. Пока любой президент России, формируя отечественный либеральный корпус том-менеджеров корпораций, делает именно это. 

СССР выиграл войну у немцев только тогда, когда научился у них воевать. Перенял их приёмы и разработал свои. Тогда стало получаться. До этого Пётр тем же путём разбил шведов. Суворов уже отвергал опыт прусской армии, но не отвергал штабные формы работы, созданные пруссаками. Если в экономическим сражении Россия не станет усиливать автономные начала собственных банковских институтов, у нас никогда не возникнет топ-менеджмента корпораций, не состоящего при этом в агентурных картотеках вражеских спецслужб. А наша армия управленцев так и будет похожа на толпу крестьян, половина из которых носит в кармане повязки полицаев оккупационной армии. 

Справедливости ради надо сказать, что в мире пока ни у кого не получилось вырваться из лап долларового спрута. Но Россия намного дальше в этой области, чем Китай или Индия. Прежде всего из-за состава госчиновничества, заинтересованного в консервации такой ситуации. 

Сейчас в России иссяк крымский консенсус и на первый план вылезли временно задавленные недовольства падением уровня жизни и неадекватными действиями экономического блока правительства. Эти недовольства вызваны не Навальным, они с 2010 года существуют в латентном состоянии и только на время уходили в тень. 

Владмимр Семаго, политолог, точно передаёт ситуацию:

"Население в очень длительном периоде времени вынуждено было подчас многое оправдывать из того, что делает власть, на многое закрывать глаза, исходя из соображений патриотизма ложного или подлинного. Это как у человека есть родственник, младший брат или жена, он будет защищать его. Вот наше население сейчас в роли этого родственника, который защищает другого родственника. А поскольку вдруг неожиданно возникла возможность выразить свое недовольство, выразить свое негативное отношение к тому, что происходит, к родственнику нельзя, а к кому-то из соседей можно. Обычно говорят так: это же не мой сын виноват – это у него друзья такие. Вот здесь появилась возможность сказать: да нет, президент Российской Федерации в полном порядке, все хорошо, все по-прежнему, 92%, а есть вот люди – председатель правительства, не очень хороший. Мы на нем сейчас отыграемся за все то, что нам не нравится и в президенте, и во власти, и в России, мы выказываем свое недовольство разрешенным мнением о председателе правительства."

Путин уже не требует однозначной защиты Медведева. В его окружении такая линия очень многими уже не одобряется. Потому Медведев на наших глазах умирает не только как политическая фигура, но и как символ власти ориентированного на западные финансовые центры менеджмента. Это создаёт предпосылки для серьёзной коррекции политического курса в сторону суверенизации, в том числе и финансовой. В этом контексте все проявления народного недовольства Путину даже выгодны, хотя и несут опасность опалить его волной недовольства. Кадровые перестановки в правительстве, по политическим мотивам невозможные сейчас, так как станут вынужденными под давлением, перед выборами становятся всё более неизбежными и очевидными. 

Однако все эти шаги должны привести прежде всего к формированию условий, в которых в России сформируется свой высший корпоративный слой управляющих, противостоящий топ-менеджменту ТНК и способный вывести Россию в глобальный мир на конкурентоспособных позициях. Он должен опираться на суверенную финансовую базу. Процесс этот  займёт не менее 10-15-ти лет и даст свои результаты после 2024 года. Это одна из долгосрочных задач нового избирательного срока Путина.