В погоне за Раем или Полёт длиною в жизнь...

Из Торонто до Тель-Авива путь не близкий. Повезет, если уложишься в 11 часов. Для беспересадочного перелета – это тягомотно и просто физически тяжело.

И хорошо, если соседнее кресло займет спокойный попутчик: можно будет попытаться хоть ненадолго уснуть.

Со спокойным с виду попутчиком нас разделяла дама неопределенного возраста. И судя по ее поведению, на более-менее мирный полет расчитывать было глупо: ее так и распирало то ли от какой-то тайны, которой ей надо было срочно хоть с кем-то поделиться, то ли...

Самолет еще не взлетел и даже команды пристегнуться пока не последовало, а она уже громогласно поведала своему попутчику слева, что ей так и не удалось перекусить перед дорогой, и она с нетерпением ждет, когда начнут разносить еду...

Пассажир лишь непонимающе пожал плечами. Тогда она то же самое, но в более сокращенном варианте, повторила на иврите. Тот лишь виновато улыбнулся и попросил ее говорить по-английски или по-французски.

- Фуд, - до минимума сократила она перевод, адаптировав текст то ли для себя, то ли для пассажира, и чтобы уже не заморачиваться, недовольно добавила: - Нашел, блин, полиглотку... - Эта короткая фраза была адресована уже мне. И я подумал, что теперь-то мне обеспечено общение на весь полёт.

Я было решил замаскироваться, беря пример с ее соседа, но, увы, на англосакса и тем паче на франкофона я явно не тянул.

Не смотря на излишнее возбуждение, она, тем не менее, не забыла представиться:

- Мария... – и после некоторого замешательства участливо поинтересовалась: - Тоже депорт?

- Нет. Сына навещал.

- Надо же! – вздохнула она печально. - Я тоже... в какой-то степени еду от сына. Или от своей мечты... всё дальше и дальше... – и мне показалось, будто на глазах моей спутницы навернулись слезы.

«Этого только не хватало! Мне еще придется и успокаивать ее всю дорогу...»

Как позже выяснится из ее бесконечного монолога, в успокоении она особо не нуждалась, но вот излить кому-то душу...

- А иначе голова треснет от мыслей и переживаний, - вздохнула Мария и начала свой исповедальный рассказ, не поинтересовавшись хотя бы приличия ради: а оно мне надо?!

Впрочем, как я скоро понял, ей было почти безразлично, вникают ли в ее повествование или пропускают мимо ушей. Ей просто-напросто надо было избавиться от пережитого груза, хотя бы и таким вот способом.

Такое я частенько встречал и не только в пути, но и в тель-авивских скверах, когда к тебе вдруг подсаживался кто из бывших соотечественников и... ты уже не мог вот так бесцеремонно оборвать его, добавив рану и на без того израненную душу.

... Иногда ей казалось, будто она с самого детства бредила Канадой... И даже интересовалась у мамы, не затерялся ли случаем кто из их семьи в каком-нибудь Торондо или Монреале.

Так и не найдя даже намека на родственника, который жил бы в Канаде, как у некоторых из ее подруг, она в 18 лет выскочила замуж за местного парня по имени Яша с такой звучной фамилией, которая совершенно не оставляла и тени сомнения в его происхождении. Перед походом в ЗАГС Яков поставил условие, что женится на ней, если она согласится дать ему свою девичью фамилию.

- Потому что я устал, - сказал он. И по его печальным глазам она поняла, что должна ему уступить, хотя и боялась: не станет ли это помехой для переезда на ПМЖ в Израиль.

Нельзя сказать, будто она изменила своей мечте, решив поменять Канаду на Израиль, о котором имела весьма смутное представление. Но где-то то ли прочла, то ли услышала, будто Израиль очень хорош в качестве трамплина для прыжка в ту же Канаду, США, Австралию и даже дальше.

Но вот беда, ее "лошара" Яков даже мысли не допускал, что они уедут на Обетованную землю. Ему хоть и не всегда было уютно со своей звучной фамилией в родном Ивано-Франковске, но после женитьбы и смены фамилии у него начиналась совсем иная жизнь. Как минимум, более спокойная...

Вскоре у них родился сын. Яков настоятельно потребовал, чтобы его назвали Иваном. Шли год за годом, а Яша ни в какую не соглашался на репатриацию на историческую Родину. Но Мария не теряла надежду уломать его.

Сын подрос, пошел в школу и ее уговоры стали более настойчивые. Она бы и без него уехала, будь Мария хоть в третьем поколении причастной к еврейству, но... где евреи и где она?!

- Ты не хочешь счастья для собственного сына, - поджимала губы Мария.

- С чего ты решила, будто там этого счастья вагон и маленькая тележка и оно терпеливо дожидается именно нас?

- Но уж тут его точно не будет... – вздыхала Мария и у него сжималось сердце при виде сынишки...

Замаскировать по полной Ванечку так и не удалось: он был копия Якова, одновременно вобрав в себя черты, казалось, всех его родственников, у которых даже под сильным микроскопом отыскать что-то славянское было невозможно.

И когда Яков смотрел на своего сына, ему отчего-то вспоминались свои школьные годы, наполненные подначками одноклассников и тумаками, несколько безуспешных попыток поступить в престижный по тем временам институт в славном граде Киеве, отчаяние друзей, которые в конце концов покидали Родину, ставшей вдруг в те беспокойные постперестроечные времена злой мачехой и не только для евреев, но и для тех же украинцев и всех жителей Страны.

- Ладно, - сдался однажды Яков - Едем!

(Окончание здесь)

Александр Акишин