"С ЛЮБИМЫМИ НЕ РАССТАВАЙТЕСЬ"

Это стихотворение помнят все. Даже совсем молодые, которым по барабану жизнь их дедов и родителей. Даже им было не миновать этого стихотворения. Фамилия автора им ничего не скажет. А одна строчка — да.

«С любимыми не расставайтесь...».

После выхода кинофильма «Ирония судьбы, или С легким паром» этот текст стал шлягером.

В книге Александра Кочеткова стихотворение называется иначе: «Баллада о прокуренном вагоне».

— Как больно, милая, как странно,


Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-


Как больно, милая, как странно


Раздваиваться под пилой.


Не зарастет на сердце рана,


Прольется чистыми слезами,


Не зарастет на сердце рана -


Прольется пламенной смолой.

Историю создания этого текста оставила в своих записях жена поэта. Дело было летом 1932 года («дело было летом» немного рифмуется: нам это на руку). Нина Григорьевна Прозрителева, жена поэта, провожала мужа на поезд. В Москву. Он должен был ехать с пересадкой. Сперва от Ставрополя до станции Кавказской, после чего пересесть на поезд Сочи — Москва.

Жена писала:«Расставаться было трудно, и мы оттягивали как могли. Накануне отъезда мы решили продать билет и хоть на три дня отсрочить отъезд. Эти же дни — подарок судьбы — переживать как сплошной праздник. Кончилась отсрочка, ехать было необходимо. Опять куплен билет, и Александр Сергеевич уехал».

Не зря отсрочили.

Со станции Кавказская Кочетков пишет жене письмо. Там есть фраза (тут будет только обрывок): «полугрущу, полусплю». В стихотворении это переплавится в: «полуплакал, полуспал». Стихи живут ритмом, меняют звук.

Трясясь в прокуренном вагоне,


Он стал бездомным и смиренным,


Трясясь в прокуренном вагоне,


Он полуплакал, полуспал,


Когда состав на скользком склоне


Вдруг изогнулся страшным креном,


Когда состав на скользком склоне


От рельс колеса оторвал.

В воспоминаниях самого Кочеткова есть трагикомическая деталь: когда он приехал в Москву, заметил, что к его бытовому приезду отнеслись как к воскрешению Лазаря. Не каждому дано пережить второе рождение.

Выяснилось, что тот поезд, из которого Нина Григорьевна в буквальном смысле вытаскивала мужа, потерпел крушение.

Сошел с рельсов. По злой иронии судьбы уже на подходе к Москве. (Это деталь особенно сильная: люди уже встали, начали собирать багаж) Произошло крушение на станции Москва-Товарная (мы часто ее проезжаем). Погибли знакомые, которые возвращались из того же сочинского санатория, «разметались их вещи, щелкнули замками хлипкие чемоданы, открыли бесстыдно свои недра с дешевым советским бельем».

«...В первом же письме, которое я получила от Александра Сергеевича из Москвы, было стихотворение „Вагон“ („Баллада о прокуренном вагоне“)», — потом говорила Нина Григорьевна.

С любимыми не расставайтесь!


С любимыми не расставайтесь!


С любимыми не расставайтесь!


Всей кровью прорастайте в них, —


И каждый раз навек прощайтесь!


И каждый раз навек прощайтесь!


И каждый раз навек прощайтесь!


Когда уходите на миг!

Ну а судьба самого стихотворения была менее удачной, чем у счастливчика, вытянутого из рокового вагона за руку Кочеткова. Написано оно было в 1932 году, напечатано же только спустя 34 года. В сборнике «День поэзии» (он потом и стихи Цветаевой публиковал). Стихи про крушение поездов — это не совсем то, что должен знать советский человек. Наши поезда с рельс не сходят.

«Любовь как случайная смерть» — в другом времени пела Земфира. «Расставание — маленькая смерть» (Пугачева).

А у Кочеткова было еще много стихотворений. Но ни одно из них не известно так широко, как это: провалилось всё в щель бытия.

Я разогнал собак. Она ещё


Жила. И крови не было заметно


Снаружи. Наклонившись, я сперва


Не разглядел, как страшно искалечен


Несчастный зверь. Лишь увидав глаза,


Похолодел от ужаса. (Слепит 


Сиянье боли.) Диким напряженьем


Передних лап страдалица тащила


Раздробленное туловище, силясь


Отнять его у смерти. Из плаща


Носилки сделал я. Почти котенок,


Облезлая, вся в струпьях... На диване


Она беззвучно мучилась. А я


Метался и стонал. Мне было нечем


Её убить. И потому слегка,


От нежности бессильной чуть не плача,


Я к жаркому затылку прикоснулся


И почесал за ушками. Глаза


Слепящие раскрылись изумленно,


И (господи! забуду ли когда?)


Звереныш замурлыкал. Неумело,


Пронзительно и хрипло. Замурлыкал


Впервые в жизни. И, рванувшись к ласке,


Забился в агонии. 
Иногда


Мне кажется завидной эта смерть.

Давайте и мы постараемся не провалиться в щель бытия. Постараемся не расставаться.