Что такое симулякр или зачем на самом деле нужен Диснейленд

«Теории и практики» продолжают объяснять смысл часто употребляемых выражений, которые зачастую используются в разговорной речи в абсолютно неправильном значении. В очередном выпуске рубрики — рассказ о том, что такое симулякр, что общего у Диснейленда с тюрьмой и чем зацепил Бодрийяр режиссеров «Матрицы».

Симулякр — слово, необходимое для описания и постижения многих современных процессов — от постмодернистского искусства до виртуальной реальности. Не случайно даже в «Матрице» герой Киану Ривза использует в качестве тайника книгу французского философа Жана Бодрийяра «Симулякры и симуляция». Ведь, по сути, матрица — и есть симулякр, то есть копия чего-то, что не существует в реальности. Компьютерная программа воспроизводит давно исчезнувший мир конца ХХ века.

Понятие «симулякр» впервые встречается в латинских переводах Платона — как эквивалент греческого слова «эйдолон». Греческий философ разделял материальный мир и трансцендентный мир идей — эйдосов. Идеи воплощаются в реальных предметах и важно, чтобы это воплощение происходило без искажений. А «эйдолон» — это ложная копия, искажающая идею-прототип, не отражающая ее сущности. А значит, нарушающая гармонию Вселенной.

Позднее идею симулякра стали развивать французские философы-постмодернисты — Жорж Батай, Жиль Делез и Жан Бодрийяр. Делез предлагает необычайно смелую концепцию: по его мнению, человек и есть симулякр. «Бог сотворил человека по образу и подобию, — пишет философ. — Однако же в результате грехопадения человек утрачивает подобие, сохраняя при этом образ. Мы становимся симулякром. Мы отказываемся от морального существования ради того, чтобы войти в стадию эстетического существования».

Одно из главных свойств симулякра по Бодрийяру — способность маскировать отсутствие настоящей реальности. По сравнению с чем-то очевидно искусственным привычная среда кажется более «настоящей» — в этом и заключается ловушка.

А Жан Бодрийяр считал симулякром современную мировую политику: власть симулирует власть, оппозиция симулирует протест. Массмедиа только подливают масла в огонь — они лишь имитируют акт коммуникации и передаваемая ими информация не имеет смысла. Как в популярнейшем фильме о политтехнологиях «Хвост виляет собакой» — чтобы отвлечь внимание от подмоченной репутации президента США, его пиарщики разыгрывают несуществующую войну в Албании. Студийный репортаж с «места военных действий», с девушкой, прижимающей к груди котенка — это не что иное как симулякр. Симулякром становится и местный «поручик Киже» — несуществующий американский солдат, выдуманный специально для того, чтобы вселять чувство патриотизма в сердца простых американцев.

Еще дальше зашел Виктор Пелевин в романе «Generation П»: там подделкой становятся все медийные персоны российского телевидения и некоторые — американского: «Рейган со второго срока уже анимационный был. А Буш… Помнишь, когда он у вертолета стоял, у него от ветра зачес над лысиной все время вверх взлетал и дрожал так? Просто шедевр. Я считаю, в компьютерной графике рядом с этим ничего не стояло. Америка…» В реальной жизни сознательным производством симулякров занимаются «информагенства несуществующих новостей» — американское The Onion и наше FogNews. Иногда грань между выдумкой и реальностью оказывается настолько тонкой, что другие издания перепечатывают фэйковые новости, приняв их за чистую монету.

За идею симулякра ухватилось и изобразительное искусство — в первую очередь, поп-арт. Художник притворяется, что воспроизводит натуру, но при этом в самой натуре не нуждается: оболочка, обозначающая предмет, становится важнее самого предмета. Писатель и критик Александр Генис приводит такой пример: «Так, на одной из ранних картин Энди Уорхола «Персики» изображены не сами фрукты, а консервная банка с фруктами. В этом различии пафос всего направления, обнаружившего, что в сегодняшнем мире важен не продукт, а упаковка, не сущность, а имидж».

Одно из главных свойств симулякра по Бодрийяру — способность маскировать отсутствие настоящей реальности. По сравнению с чем-то очевидно искусственным привычная среда кажется более «настоящей» — в этом и заключается ловушка. В качестве примера философ приводит знаменитый парк аттракционов: «Диснейленд существует для того, чтобы скрыть, что Диснейлендом на самом деле является «реальная» страна — вся «реальная» Америка (примерно так, как тюрьмы служат для того, чтобы скрыть, что весь социум, во всей своей полноте, во всей своей банальной вездесущности, является местом заключения). Диснейленд представляют как воображаемое, чтобы заставить нас поверить, что все остальное является реальным».

В конечном счете симулякры становятся реальнее самой реальности — и из этого возникает гиперреальность, то есть, замкнутая на самой себе среда, которая уже никак не соотносится с объективной действительностью. Мир, где правдоподобно изображенная фантазия становится тождественна реальности. 

Так что в каком-то смысле все мы уже живем в Матрице.