Философия гибели и суть жизни

Суть Жизни в жертве. Жертве себя. Зерно жертвует собой, чтобы появился росток. Мать жертвует себя ребёнку даже биологически. Старшие поколения жертвуют собой, чтобы жили молодые.Самопожертвование – основа Жизни. 1

Почему так? Почему просто нельзя взмахнуть «волшебной полочкой» и сотворить всё, что хочешь? Раз – и появился новый живой субъект. Ведь делаем же механизмы – раз, и новый автомобиль сошёл с конвейера

Думаю, что ответ на этот вопрос, приведёт нас к основам Мироздания. Вообще, наш мир имеет наследственную природу. Это означает, что всё в мире делится на поколения. Как накатывающие волны, всё в природе одновременно дискретно и неразрывно. Последующие поколения имеют в себе признаки, возникшие раньше их, в предыдущих временных периодах. И чем более общим является признак, тем в более ранние периоды он возник. Так, все птицы имеют крылья, хотя и разного окраса. Мы можем, таким образом, предполагать, что наследственный признак «крылья» появился куда раньше, чем наследственный признак «крылья серого окраса».

Говоря о жертвенности, мы можем заметить, что этот «наследственный признак» присущ всем живым существам. И, чем более развито существо, чем более оно «живо» (об интегральном смысле понятия «жизнь» говорилось ранее в статье «Сословия: от социального конфликта к социальному сотрудничеству») тем более выражен у него этот признак. Медведица или волчица защищает детёнышей ценой своей жизни, хотя, даже существенно менее «живые» рыбы жертвуют собой ради приплода, когда стремятся в места нереста, массово погибая в дороге. Такая широкая распространённость наследственного признака «самопожертвование» говорит о том, что он является одним из наиболее ранних наследственных признаков, восходящих к принципам создания Мира. Мы можем даже сказать, что в этом контексте, «будущая жизнь» важнее «жизни настоящей».

Мы часто задаёмся вопросом: что было в начале времён, однако, очень редко задаём вопрос «зачем». Зачем было это «начало», ради чего? А ведь если мы зададим себе этот вопрос, то многое станет куда яснее.

В начале был некто «Единый». Если мы говорим о глубинной, первозданной сути наследственного признака «самопожертвование», то мы вправе предположить, что именно «Единый» является прародителем этого признака. А это значит, что Он и был тем, кто принёс первую жертву. Себя. И эта первая жертва вошла в базовые свойства Живого Мироздания, которое и было создано этой жертвой.

Сделаем здесь важный акцент. Путём жертвы «Единого» был создан Мир, который по отношению Его есть «множество»; и этот же усложняющийся, множащийся Мир есть «Жизнь».

Здесь ясно проступает второй после Жертвы важнейший атрибут Жизни. Жизнь – это обязательно Множество. Не отсюда ли напутствие Христа – где двое или трое собраны во имя Моё, там и Я посреди них (Мф. 18:20).

И творит Создатель в троичности, потому что «одиночная Единица» не даёт Жизнь.

«Множество», то есть именно количественная характеристика чрезвычайно важна в контексте понятия «Жизнь». Ничто одиночное не может воплощать в себе Жизнь. Ограничение множественности в социуме – уменьшение жизни...

Кто-то может возразить: ну как же так, вот ведь мудрецы уходят из общества – они разве лишают себя жизни? Справедливый вопрос. Но и он имеет ответ в рамках изложенной точки зрения. Мудрецы уходят не из «общества». Они уходят из «человеческого общества» ради общества другого плана. Они хотят приблизиться к обществу существ более высокого порядка. Это попытка смены сообществ, а не избегания их. Но у мудрецов, хотя бы, есть план достижения этого «другого сообщества». А вот тюремная одиночка – страшное наказание именно потому, что туда попадают, в большинстве своём, люди, которые не имеют ни плана, ни возможности достижения божественных сообществ, и для них, поэтому, одиночка – это именно уменьшение количества, а значит – отнимание жизни.

Множественность, общинность, таким образом, чрезвычайно важна, ибо она лежит в основе жизни.

Здесь обратимся к индийской мифологии с её историческими эпохами – «югами». Обратимся к ним для иллюстрации, для дополнительного прояснения, для полноты контекста рассуждений. Индийская мифология говорит о том, что земная цивилизация живёт эпохами, каждая из которых характеризуется «просвещённостью» - ясностью понимания и применения в жизни общества принципов организации Мироздания. В просвещённые эпохи человечество активно развивается, эффективно соотнося и используя собственные возможности и требования окружающего мира. В «тёмные» эпохи, ясность мысли общества деградирует, всё, что непрочно, подвергается сомнению и разрушению. Грубая сила попирает любые эстетские построения. Сейчас мы живём на излёте именно такой – тёмной – эпохи. Это значит, что верное понимание жертвенности, общинности жизни и её отнесение к Создателю, к единственному способу существования Мироздания – стёрто. «Идеальность», высшая ценность Жизни как способа существования «всех», подвергнута сомнению и редукции до узких практических смыслов выживания, удобства, целесообразности.

Мы видим эту редукцию и в философии. Она выглядит именно как «практичность» Аристотеля, в противовес «идеализму» Платона. Но, ладно бы противопоставление идеализма и практичности,
 Аристотель, по сути, впервые манифестирует сущность единичного.

«По Аристотелю, немыслимо, чтобы сущность была вне того, чего она есть сущность. Нет человека вне людей; но вид (эйдос, εἰδος) – внутренне присущ вещам (енипархэ, ἐνυπάρχει), как та форма (морфэ, μορφὴ), которая делает каждую вещь тем, что она есть. Итак, спрашивает Аристотель, что же есть сущность? Она не есть отвлеченное понятие, не есть что-либо общее. То, что присуще многому, что сказывается во многом, не есть вещь или сущность. Сущность (оусиа, οὐσία) есть лишь индивидуальное существо, не человечество, а человек.» http://rushist.com/index.php/philosophical-articles/2418-kritika-platona-aristotelem

В то время это было свежо и оригинально. Но это было и отхождением от канонов жизни. Это было начало зарождения культа индивидуализма.

Именно на эту декларацию «единицы» и опёрлись позже европейские гуманисты.

Гуманизм декларировал высшую ценность человеческой «единицы», подчинив всю жизнь общества обеспечению максимально комфортного и безопасного существования единичного человеческого существа. И это тоже было очень свежо и оригинально. Опершись на эту новую истину, родилась целая плеяда европейских философов, которые глубоко исследовали человеческую натуру. По сути, вся европейская философия – от Канта до Ницше и Хайдеггера – это глубокое исследование индивидуума. Это исследование того, «как» индивидуум смотрит на Мир, и как он смотрит внутрь себя. Это всё о нём - любимом.

Надо сказать, что столь глубокое проникновение в суть личности человека, на определённом этапе развития, дало европейской цивилизации существенные преимущества. Именно отсюда – от индивидуума и «прав личности» стартовала и европейская политэкономия. И психология. И социология. Все эти «индивидуальные» науки позволили Западу стать лидером исторического периода. И Запад сполна воспользовался этим преимуществом, показав себя во всей красе и едва не доведя человечество до гибели. Но мы отвлеклись...

Итак, мы видим, что на определённом этапе жизни человечества внутри него возникает граница. По одну сторону этой границы находится Макрокосм, Вселенная и Жизнь, по другую - Микрокосм, Личность и.... Так что же там, внутри? К настоящему моменту западная философия уже дала ответ на этот вопрос. Приведём цитату из «Ничто в философии Мартина Хайдеггера: параллели в архаической традиции» Ю.С. Корнева.

«Человек должен, чтобы осуществить свое существо, собрать, принять на себя раскрывающееся ему, сберечь его, каким оно открылось, и взглянуть в глаза его зияющему хаосу» [1. Хайдеггер, М. Время и бытие / М. Хайдеггер. – М.: Республика, 1993., с. 50]. Но почему хаосу, пустоте, Ничто? Неужели нельзя обойтись без того, что противоречит гармонии, красоте, благу? Не легче ли просто расставить все по углам, забиться в один из них и умозрительно постигать предпочтительность тех вещей, которые несут внешнюю чистоту, а значит, оправданность перед бытием и мыслью, а то, что им противоречит, отправлять на улицу. Что, собственно, толкает нас по направлению к мысли, к бытию, заставляет снова и снова совершить попытку приблизить событие встречи с миром в целом? Хайдеггер подводит нас к Ничто, которое не есть ни сущее, ни предмет анализа, а «фундаментальный опыт» переживания. Ничто можно встретить не только в суждениях, но и в действительности. Это новое Ничто – не холодное «Ничто суждения», а «Ничто» страха, погружение в свой собственный внутренний мир.»

Ну вот, всё встало на места.

 Эволюция западной философии привела к «Ничто». И именно в этом «ничто» современная западная философия и ищет основу Мироздания.

И почему-то не находит. Надо сказать, что Хайдеггер очень верно уловил, что это «ничто» – «ничто страха». Дело в том, что, оторвавшись от Мира и Жизни, поставив в основу единицу, западный гуманизм вступил в область инфернального ужаса. Это ужас сквозит во всей западной литературе – вообще, сам жанр «хоррор» – это Запад, это суть западного мироощущения. На Западе и «смерть» – это не просто окончание жизни. Смерть – это именно «гибель» – нечто невыразимо страшное.

Этому страху западный мир пытается противопоставить «стаю» и «волю» - стаю круговой поруки и железную волю принуждения. Отсюда все эти «тайные общества», отсюда безжалостность и непреклонность Запада; все девиации отсюда, из западной философии гибели – из страха Ничто. И «жертва» на Западе – это именно жертва кого-то беззащитного, ради сохранения своей «драгоценной сути личности». Жертва другого ради «себя». И третье, чем закрывают страх смерти на Западе, перелицовывают его – это известные маскарады и карнавалы.

Мы можем доверять глубокому самоощущению западных исследователей, и поэтому констатируем, что западная философская школа достигла своей кульминации, обнаружив Бездну в глубинах человеческого существа.

  Мы же дадим обнаруженному другое имя, более соответствующее её сути и уже явно проступающее на лике европейской цивилизации – «Небытие». Если «Бытие» – это Жизнь, то «Небытие» – это анти-Жизнь, это Гибель.

А что же Жизнь? Неужели её ценности исчезли из морали и принципов построения земной цивилизации? К счастью, не исчезли. Они сохранились. И мы -русские- являемся их хранителями. Они сохранились внутри русской цивилизации – внутри Русского мира. Это ясно видно из нашего отношения к перечисленным в этом тексте ценностям Жизни. Для нас всё так же нормальным является самопожертвование ради России и Мира – сирийские события это, в очередной раз, подтвердили. Мы, всё так же, ценим семью и общество. Мы внутренне цельны и спокойно смотрим в глаза смерти, которая, в нашем понимании, является лишь частью жизни – оценкой совершённого. И философия западная у нас не особенно популярна именно поэтому – нет для нас ничего интересного «внутри» человека – всё интересное снаружи, в Мироздании. Для нас и «пустота» внутри нужна только для того, чтобы пригласить в неё Бога и, тем самым, ещё расширить компанию для общения. Отсюда и наш «космизм», и наша радость простейшим вещам, наше нестяжание. Да много чего отсюда следует. Отсюда – из «философии Жизни».

А оттуда – западные политология, социология, оттуда их теории власти и «экономики», о которых говорят, что других нет. А это не так!

Аристотель в самом начале западной цивилизации сообщил свои последователям, что есть 2 разных вида деятельности и науки – экономика и хрематистика, домостроительство и обогащение. Все читающие умно покивали головами, и занялись вторым. А.Смит написал не что-нибудь, а «О происхождении богатства народов». И его предшественники – меркантилисты и физиократы – спорили не о чём-нибудь, но об источниках богатства. Политэкономия увлеклась именно проблемой отношений по производству стоимости... Так чем они занимались – экономикой?... Нет, Запад так это называл, а занимался хрематистикой. И источник кризисов находится именно там, в начале – в нецелостном оформлении социально-хозяйственной деятельности.

Фетиши западной экономики – богатство, рост, оборот. Её результат – кризисы, дисбалансы, расизм, экологические катастрофы. Её результирующая наука экономикс – это полный уход в частности. Итог – разрушающее торжество хрематистики.

Аналогично с властью (у которой был свой пророк, Н.Макиавелли). Фетиши западной власти – доминирование, подавление, жизнь за счёт других (подстава, манипулирование). Её результат – войны, разделение, противопоставление, уничтожение иного. Её результирующая наука политикс – это полный уход в групповые конструкции власти (сюзерен-вассал). Итог – разрушающее торжество кратистики (термин В.Босов).

Здесь есть ирония момента. Наш современник М.Хазин совместил – как это бывает в юморе – разное: борьбу с хрематистикой и апологию кратистики, уничтожающую критику «науки» экономикс и продвижение в массы «науки» политикс.

Рассказанные ситуации являются отражением на поверхности идущей в глубине борьбы двух мировоззрений, двух философий: Жизни и Смерти. Каждая из них создаёт свои теории власти и экономики. Философия смерти идёт от выгоды частного, выгодности разъединения; и задавая реальное разъединение – уже к своему итогу. Философия жизни идёт от блага, благости единения множественности; и дальше к Миру через определение гармонии, как отношения частей в целом.

  Мировоззрение смерти зиждется на сущности одиночного, выставлении иного, использовании его и уничтожении. Мировоззрение жизни строится на взаимообмене множества и единства, на возникающем подъёме и созидании.

Сейчас мы – по навязанной привычке – упорно усваиваем чуждый нам дискурс: примат частной (единичной) собственности, психоанализ и социоаналитику индивидуума (единицы), раздробленную на партии (части, единицы) политическую структуру. И чувствуем – пока безотчётно – что-то здесь не то, какой-то изъян, чужое что-то. А ситуация простая: всё не то – всё перечисленное следует из западной философии гибели, является её логическим продолжением. Поэтому и не приживается у нас ни экономика западная, ни социология, ни политика. Так – до сих пор. Но пора делать свои социальные системы познания и действия.

Знаменательным здесь является ещё и тот момент, что Жизнь включает в себя индивидуальный микрокосм, заботясь о нём и давая ему пространство развития. Так, несомненно, ценными представляются достижения гуманизма, способствующие лучшему пониманию личности, раскрывающие её потенциал и возможности. За это мы благодарны европейской цивилизации. И если нам надо вернуться назад, так это к точке ментального разворота от жизни к смерти, а исправив ментальное искажение, пойти дальше. При этом достижения цивилизации, сделанные в рамках исследования индивидуальности, но не противоречащие принципам живого Мироздания, конечно, необходимо использовать и развивать – ради Жизни и Разума. Жизнь знает, как это делать. В отличие от Небытия.

И в заключение. Нам могут поставить в упрёк, что мы говорим об умозрительных вещах, которые отражаются лишь в специфической литературе, а к повседневному существованию обычного человека никакого отношения не имеют. Это не так. Выбор между Жизнью и Гибелью делается каждым из нас по нескольку раз в день. Вообще, этот выбор проявляется, без преувеличения, в любом поступке. Как? Мотивом. Мотив любого поступка уверенно укажет на его направленность. Каждый человек, если он честен с собой, и если он может отслеживать мотивацию своих действий (что, согласимся, достаточно непросто, но если может), без сомнений скажет что лежит в основе поступка — выгода для себя или благо для Мира. Как вопрос «ради чего» Всевышний создал Мироздание задаёт принципы его строения, так вопрос «ради чего» совершается поступок безошибочно задаёт траекторию его последующего событийного движения. Думаем, что если каждый из нас ответит себе на приведённый выше вопрос, то станет намного понятнее почему мы оказались в нынешней цивилизационной ситуации. Так ведь?

1 Здесь надо отметить, что понятие «жертвы» глубоко архетипично. Всегда, во все века, люди приносили жертвы. Сейчас это рассматривается, как архаичный пережиток древности, однако, мы не имеем ответа на вопрос почему этот пережиток был повсеместен. Никак не связанные между собой сообщества людей по всему миру имели одинаковый смысл обрядов – жертва. Здесь проявляются два момента: всеобщее, пришедшее из глубины времён, знание о том, что Жизнь создаётся жертвой и, с другой стороны, наследием «тёмных времён», когда из сути понятия «жертва» убрали самое главное – личностную окраску жертвы. Жизнь – это не просто жертва, это именно «жертва себя». Жертва кого-то другого «божествам» лишает понятие своей глубинной сути, уничтожая сам принцип жертвенности. И даже более того – по неизбывности жертвы для изменения – через такой ритуал пытаются решать свои проблемы (грехи, понижение статуса) кровью других; например, перенося на жертву свою неправедность.