Поколенческие дефекты общения и коммуникаций вообще, едва ли не френологические замечания.

Вот обычно сам не люблю, когда автор начинает с длинных предисловий, мол, "не истина в последней...", и тому подобное. Но тут и сам решил извиниться, потому что мое мнение-замечание-обрисовка-"профилирование" выходит далеко за определенности, свойственные нормальным описаниям.

По сути хочу определить дефекты в общении, свойственные, примерно, четырем поколениям наших людей, как их давно уже замечаю, фиксирую, и отчасти даже понимаю. Итак.

Первое поколение, с которого хочу начать, это поколение, детьми встретившие ВОВ, генерацию людей, помнивших голод, страх и чудовищное давление коммунистической пропаганды, часто с перехлестом, уродуя людей, настаивающее на предельной, до жертвенности, самоотдаче, неописуемого самоотречения, общественной значимости происходящего без малейшего внимания к личным нуждам и интересам. Кажется, это называлось коммунистическим гуманизмом, хотя собственно гуманизма там не было вовсе - все для всех, для себя - ничего, и за этим "добрые дяди" особенно внимательно последят.

Эти люди не умели даже спорить. Они сразу ругались, переходили на крик, с попытками откровенного унижения оппонента, часто аппелируя к "возвышенным" и безличностным, как они понимали, образцам вклада человека в дело - в труде, мнениях, оценках и просто существования.

Вторым поколением, которое отчетливо вижу, это, примерно, мы, послевоенные дети, которые еще помнят инвалидов (увешанных медалями, а то и орденами), плохо одетые, часто недоедающие, какие-то полу-беспризорные, недосмотренные или около того, хулиганистые, потому что видело вокруг и разруху, так и не изжитую до конца в годы сов-власти, грубость отношений, дефициты во всем, что можно было бы сделать хорошо, но хорошо не было. От попытки в служебной командировки устроится в гостиницу по месту прибытия, до туалетной бумаги, от растворимого кофе (сам видел, как тетки дрались за банки с этим совсем не радостным напитком) до досок через лужи на плохо уложенном асфальте.

Мы, в общем, уже успели нормально поучиться, а кроме того еще услышали презрительное "очкарик" или "шляпу надел", но интеллигентность уже не была маркером откровенной ненависти, так сказать, пролетарской выделки, от одного картавого сифилитика, памятников которому было немерено поставлено даже в деревнях, где вместо этого памятника лучше бы крышу на школе или бане сделали без протечек.

В силу социальных сложностей и все еще заметной послевоенной грубости, у многих из нас развились нездоровые привычки по куреву, выпивке, слабой способности сдерживаться и быть вежливым, содержать себя опрятно именно в отношениях, хотя аккуратность и гигиена уже приветствовались. Но при этом развились способности к хапужеству почти на любом производстве, наплевательское отношение к самому труду, кроме самых увлекательно-интересных профессий, и начиналась, именно что - начиналась расслоение по социальным признакам, хотя они были в силу гомогенности общества слаборазличима.

Третье поколенческое, отличное от прочих общество, примерно, компании моего младшего сына. Это возраст рождения от 80-го года и до рубежа тысячелетий. Эти ребята попали в самых своих определяющих качествах под каток компьютеров. Они - игроманы, если не до конца и не до травмирующих личность зависимостей, то все же до деформаций в общении.

Они привыкли действовать за своими клавами быстро, на рефлексах, говорят часто и очень быстро (даже быстрее хохлов или некоторых поляков), иногда даже неразличимо, невыразительно, почти монотонно, скорее всего, из-за привычно висящей с левой стороны гарнитуры. Они еще очень плохо умеют слушать, сразу пробуют выдать свое мнение, конечно, как правило, довольно поверхностное, потому что, согласно старому правилу - "быстро хорошо не бывает".

Ну и последнее из замечаемых мною в поведении поколений - детишки после 2000 года, иногда даже совсем еще маленькие около десятилетних. Эти ребятки уже отличаются от предыдущих, они ведут себя заметно отлично от "скороговорунов" предыдущего образца. Они - заметно точнее прежних, мягче, скромнее даже, лучше одеты и довольно разборчивы в еде... Точнее, переборчивы, потому что еда-то, вообще, у них почти та же, кроме, может быть, фастфуда и лакомств в мелких пакетиках. У предыдущих этого не было, да и бутербродные появились совсем недавно, не говоря уж о пиццах по звонку в дверь с доставкой.

Они ко всему относятся даже не свысока, словно бы понимая больше, чем все прежние, не "индиго", которых так любили всякие пишущие на темы молодежной социальности публицисты еще лет десять тому, пока не стало ясно, что это - чушь и хрень, обман и надувательство. Но они действительно заметно, гм... Как бы это определить? Скажем  там - поведенчески аутичны, вроде бы невключены (прилагательное, поэтому вместе написано) в реакцию на обращение, на окрик даже, на необходимое по этику ответное действие. Они заторможены, когда нужно заметить кого-то, кто не относится к их привычному жизненному фону (например, родители, но и те должны "пробиваться" к их вниманию к себе), они парадоксально отстранены даже друг от друга и в их компаниях нет той теплоты, которая была у нас и наших детей. Это люди за стеклом, немного, иногда это делается незаметно, но это все же - явно присутствует.

Вот, примерно, что вижу, о чем и написал (хотя не казахский акын, ха!), что представляется мне любопытным. Впрочем, не исключено, что это просто старческие реакции, которые, гм... несколько специфически сказываются уже на моих способах поведения в общении с людьми, и ничего более... Тогда, получается, написал все это зря. А может, и не зря, а немного необходимо, полезно, и в самом деле так обстоит.