В наше время клевета на Октябрьскую революцию стала нормой, обыденностью, в которой мы живем.
Продажная интеллигенция, которая раньше клялась в верности рабочему классу и воспевала его революцию – сразу после победы контрреволюции забыла все свои клятвы. И виляя хвостом побежала служить новым хозяевам — буржуазии. Теперь эти подстилки капитала по указке своих хозяев клевещут на революцию, очерняют все, что с ней связано. Их хозяева боятся, что подвиг наших прадедов в семнадцатом году укажет путь и нам, их потомкам. Что российский трудовой народ, не дай бог, на примере Октября поймет, как сбросить со своей шеи новых грабителей и паразитов. Поэтому они, боясь новой революции, боясь потерять право жить за наш счет, неустанно настраивают нас против Октября, Советской власти и социализма.
Одна из любимых «фишек» антисоветчиков – раскулачивание и коллективизация. Ненавистники Советской власти пролили целые реки крокодиловых слез по раскулаченным. Многие из них рассказывают, что их раскулаченные предки были репрессированы, сосланы, расстреляны.
Я тоже внучка кулаков. Мой отец, болгарин, происходил из богатого крестьянского рода. У его предков были сотни гектаров земли, стада овец, лошади, коровы, мельница, корчма, бакалейный магазин. Словом, мои предки – настоящие кулаки. Так вот, я, внучка кулаков, полностью поддерживаю действия Советской власти, приветствую раскулачивание и коллективизацию.
Я ненавижу дореволюционную крестьянскую жизнь. Эта жизнь была ужасна. И хорошо, что она кончилась. Об этой жизни я слышала из первых уст, от моей бабушки по отцу – дочери тех самых богатых кулаков. Если кто не знает – в Болгарии революция совершилась намного позже, чем у нас – в сорок четвертом году, когда Красная Армия, громя фашистов, подошла к границам Болгарии. Тогда партизаны-коммунисты спустились с гор, к ним присоединилось население деревень, и эти народные партизанские армии двинулись к городам. Гитлеровцы бежали без боя, а вместе с ними болгарские богачи и представители власти. Партизанские армии занимали города и устанавливали народную власть. Так совершилась революция в Болгарии.
Моей бабушке на тот момент было под тридцать. Она хорошо помнила прежнюю жизнь и много чего могла порассказать.
У моей бабушки не было цели – настроить меня против прежней жизни. Она ни в какой мере не была коммунисткой, и не занималась пропагандой. Она просто вспоминала и рассказывала. Но чем больше я ее слушала, тем больше ненавидела эту жизнь. Начать с того, что сама бабушка – дочка деревенских богачей – имела два класса образования! (И это еще считалось хорошо для девочки!) Не знаю, умела ли она читать, но писать она не умела, обращалась к соседям, а когда подросли мы, внуки, то к нам. Мой дедушка, тоже сын богатой деревенской семьи, имел четыре класса (все-таки парень, должен быть образованным!). Он читал вслух по слогам. Мы, внуки, видели, как наш пожилой, шестидесятилетний дедушка брал букварь или справочник, или какую угодно книгу, и целыми часами вслух складывал буквы в слова.
Так вот, если дети богатых крестьян получали такое образование, что говорить о детях бедняков! Их вообще не отдавали в школу.
Из рассказов бабушки рисовалась такая картина: ничего, кроме адовой работы, в ее семье не видели. И сами надрывались, как проклятые, и батраков мордовали безжалостно. Несмотря на достаток, богатство – страшное скупердяйство, особенно по отношению к батракам. Когда батраки приходили наниматься, им негласно устраивали испытание: сажали за стол и смотрели, кто как ест. И потом брали тех, кто ест поменьше. Но такая же скаредность была и к своим. Когда бабушка вышла замуж, то в семье дедушки, такой же богатой – золовка не давала невесткам поджаривать себе хлеб на огне. Почему? А потому что, мол, поджаренный хлеб вкуснее и его больше съешь!
Дикое семейное тиранство, разнузданное самовластие отца, отношение к женщине как к домашнему скоту. Вот случай. Моя бабушка – пятая дочь в семье, и до этого не было ни одного сына. Когда ее отец узнал, что снова родилась девочка, он в бешенстве ворвался в комнату к роженице. Его с трудом остановили и уговорили уйти. Тогда он побежал в хлев и поотрывал головы гусям. А жена от испуга заболела послеродовой горячкой и долго не могла оправиться.
В довершение всего — средневековая темнота. Мои богатые предки-кулаки жили в грязи и антисанитарии, в средневековых предрассудках. Детей «от испуга» водили мочиться на белый камень, «от сглаза» вешали на одежду булавки и мазали лоб сажей. А врачей боялись, как огня. У моей бабушки умерла трехлетняя дочь – заболела дифтеритом, а свекровь запретила звать врача – сами будем лечить, врачи нам не нужны! У ее сестры (сестры бабушки) тоже умерла дочь – отнесли к бабке-знахарке проколоть уши и занесли инфекцию. А когда девочке стало плохо – к врачу не пошли, а опять к той же самой бабке!
Дикая, кошмарная, страшная жизнь! Пропади она пропадом, гори она огнем! Счастье, что она кончилась! Надо быть сумасшедшим, чтобы о ней жалеть!
Но что же произошло с моими предками-кулаками в коллективизацию? Об этом я сейчас расскажу. В Болгарии коллективизация тоже произошла намного позже, чем у нас – в конце пятидесятых. Моему отцу в то время было шестнадцать-семнадцать лет. Хотя он был из богатой кулацкой семьи — но воспринял новую жизнь и стал комсомольцем. И не просто комсомольцем, а активистом, вожаком. Он пользовался авторитетом не только у своих сверстников, но и у взрослых. Его родители, мои бабушка и дедушка, им очень гордились, считались с ним, слушали его советы. Отец убедил своих родителей добровольно вступить в колхоз и отдать туда все имущество. Дедушка и бабушка его послушались и так и сделали. Они пришли в колхоз и попросили принять их, отдали колхозу все имущество – земли, скотину, строения. И их никто не репрессировал, никуда их не сослали и не расстреляли. Они всю жизнь проработали в колхозе, были на хорошем счету. Им оставили около гектара земли у дома. Этого хватало и на сад, и на огород, и скотину было где держать. И еще оставалось свободное место, чтобы играли мы, дети.
После установления Советской власти жизнь в деревне стала гораздо лучше, светлее, радостней. И не только для бедняков – но даже и для тех кулаков, которые не пошли против народной власти, а стали честно трудиться в новом государстве. Их дети, которые до этого были неграмотными и походя умирали от антисанитарии – стали получать образование и лечение, приобщаться к культуре. Перед ними открылась широкая дорога, тысячи возможностей проявить свои силы в молодой, расцветающей, социалистической Болгарии. И это было гораздо лучше, чем повторить темную, ограниченную жизнь своих предков.
***
Поэтому я, внучка кулаков, поддерживаю и раскулачивание, и коллективизацию. И я говорю - хорошо, что прежняя проклятая жизнь ушла в прошлое! И скажу даже больше. Если бы мои дедушка и бабушка стали цепляться за эту жизнь, если бы они пошли против Советской власти, сопротивлялись коллективизации, и Советская власть их за это наказала – то это было бы правильно.
Оценил 1 человек
3 кармы