Странная комната Сюжет 3. Якши!

Град в отдалении казался на высоте нескольких холмов, хотя это, скорее всего, было визуальное впечатление. Град был жив и там кто-то суетился. Суетились не только в нём и рядом! Там кипела жизнь, и это было чудно! Чудно то, что жизнь кипела несколько иначе, чем нам привычно, однако без излишней суеты, расторопно и деловито.

Сюжет 3. Якши!

Море обступало его, златоглавые церква, а это были именно церква, вставали мощной стеной и это небыли места веры и моления, это были места работы и пребывания горожан! Над головами изредка проносились довольно ширококрылые создания, модель коих было трудно определить, разве что размах крыльев был приличный, а они несли на себе ещё и всадников, или пассажиров, напоминая скорее ладьи, несущиеся по воздуху, чем открытые самолёты модели кабриолет.

Вспомнился Пушкин с его белкой! Очень захотелось найти белку, что орехи грызёт, если верить классику. Она должно быть в Кремле. И ель есть, б… муха! Хотя это не ель, в смысле не дерево «ель», а пагода, классика искусства Востока, как мы себе представляем, хотя звали оную «Ель». Белка же вполне не белка, да и орехи не орехи, но изумруды вполне изумруды! Твёрдые, гранка вполне соответствует, впрочем, «дикие» при этом, т.е. не готовые, скорее сырец кристального производства. Напомнили прежнее «жЁлтый», когда извлекали жёлтый металл из осколков былой мощи СССР. Хотя тут, скорее, первичный процесс получения неких кристаллов для некого важного производства. Сказали, что это очень важный продукт, используется во многих отраслях. Можно было заметить, что на пальцах некоторых весьма уважаемых горожан именно перстни с аналогичными кристаллами. Видимо их роль была весьма практична и важна, после обработки и заправки.

Оглянувшись, год неустановлен (!) можно констатировать факт наличия высокоразвитой культуры, где изб, как оказалось, нет, везде палаты, не врал классик! Этакие каменные строения, хотя довольно просторные и даже многоэтажные. В оконечность можно лишь заключить, что в наследие оным достался синий (?!) кристалл, что ограничил данную территорию своей силою, и который был всё так же заключён в неком почётном месте, как охранитель местности. Прикинув по памяти, если свериться с современной картой, это где-то в районе современной грановитой палаты, где, по преданию, короновали всех Царей Московии и Империи. Даже из Питера привозили их для этого! Вот надо им было это?

Кристалл, вероятно, был заключён где-то в сооружениях, что непозволительно с точки зрения чужестранца, коим тут мы являлись. Хотя, с точки зрения «Пушкина» мы тут знали весьма много. Даже весьма много, что может удивлять, если считать это всё нереальным.

Никоим образом нельзя предположить расположение Кремля столь странным образом. Специально рассмотрев Храм на Рву, был обнаружен всего лишь сгорок с входом, скорее напоминающий скит Витязя, чем Храм. Площадь после красная отсутствовала вовсе, даже как площадь или возвышенность, кроме трубы башни, схожей с раструбом лобного места, торчащей весьма высоко, хотя и вровень с вратами, находящихся от уровня поверхности весьма высоко, имея при этом переходной мост.

Окрестности были скорее в низине, море плескалось у подножия. Кремль представляет собой цитадель целомудрия и закона местных и окрестных земель и ВОД! Не менее. Воды именно стекались к стенам течениями, и проплывающим кораблям небыло никакой мочи миновать сии стены, хотя видимых преград для прохода мимо данного града небыло совсем. Поверхность окияна простиралась весьма мощно и светилась лазурью. Возможно, где-то там были и витязи морские, но возможно это было не их время суток.

В нём восседает маг и чародей, что покрывает силою своей окрестные Земли и Владения. Хотя, восседал громко сказано, скорее занимался рутинной управленческой деятельностью.

Свет, как не странно, местный владыка, подобен Солнцу, хотя и красному, но весьма яркому. Красно солнышко зовут его потомки. Град его Солнцеликий называют они стольной вольницей Градов Руси. Блестят его купола церквей в небеса вознесённых, когда озаряет свет подобного солнцеликого звучания их куполов в поднебесье.

Казалось, воздух дрожит, когда озаряются окрестности златозвонным звоном куполов церквей местность подобного разнопоморьем звона поместья. Что пополняются сии пространства владением звука, сродни наполнению благовестью.

Что восполняются всея сутью по сути, которой, наполнены исстари Русью. Будут восполнены градами обетованными ими. Поколе Праведен и Высок будет Свод оный.

И тем видом таким они заполняют окрестности в сути нашей неведомой нам сути, которой мы не очень понимаем сути сущего, где получается полонение наполненностью сутийного образа.

Бред, в общем, с нашей точки зрения. Но как-то так, если по нашему.

Заметили и странную особенность людей местных, кои выражали слова свои не только мыслию, но и слогом ласковым и приятным, скорее напевным, кои мы пытались принять и перенять в силу своего разумения, кое было востребовано нами по максимуму нашего сознания.

Песни мы, конечно, петь не сподобились, но плавной речью их заразилися, когда они выражались к нам прогнедо сподобившись, выполняя слог высполнивиша. И посему речь порой прерывается, с современного, на простодревне славянский праведный, вероятно не совсем древне, но вероятно славянский и православный и праведный.

Обошедши. Земли окрестные, богатые травами, несмотря на обилие окияна кругом, сподобившись осмотреть нам доступное, мы дозволившись выразить вольное, что до гднесь вольно современности доступатичи. Посему полюбась вольно дышится, где когдась оливесь позиматетица, когда вольно стремглав вольно слышится, понимается и поширается.

И тогдась мы вльдась одтыхается, не погневись за стольльную вольницей, будет столько словесно рассказано, что запомнится даже провольницам.

Житиё наше вольно и ширИко, что не может, не может застольною, будет ширить и даже забИлико, что не буде како абигОлико. Трудовато и било затОлико, трудовато явило затолико, традевано, затоде и голико, что зе дело вахоте де волико. Де задело им пресо де вано ли, абседено зе дело де вало же. Де ле вано бе за де девало ки, обевало, овало шевало ловчей.

Тьфу. Переходя на русский современный, заразно, итить их! Зато напевно, как песнь поётся и вроде всё понятно, но как-то не очень привычно.

Переверзи когдЫсь несмышляется, выполяемся кОгда выбысь повЕрдится. ИзбывЫсь непомИрно влюбляемся и помирно сивим невостребовавши, де по миру стоим нетреблЫемса, непомерно хотим помЫрыимся.

Вот привязалось! В общем, горим и пылаем чувствами и желаниями к миру и свершениям, желают чтобы всем и мир во всём мiре. Чтоб их, с их древнеславянским праведным славным.

Непостребовавши богОв прАвивши, будет в прАви и в мире славЯнявши, чтобы Слави и Слави стоявивши, где не помнивши и помнивши прАвивши, чтобы правили в слави и слАвивши, когда похоти непотреблЯемшы, чтобы славивши непохотЯемы, и когда похотя упрекаемы небыли.

Исходя их сходящего славиши, когда схимни нипославшие обидевши, когда солнце нИсподволь невеликое, буде Слави нисколько в законное, стоИт стОит великое мнОжество, где всегда непомерно стоящее, будет славиться, когда непомножЫтся, и когда станет столько что тАко великое.

Вот привязалось! В целом всё понятно, если, не считая странного слога, что произносится в целостности этих храмах нараспев и как песня с неким речитативом. Причём это повседневный язык, а не выделенный слог службы. Пришлось покинуть это благолепие, когдысь вельми полениве сходящее солнце зАстояло, не днесь закиче велика поневесь.

Тьфу. Привязалось. Короче говоря, после ихнего полудня свалили оттуда.

ПОходя в двИжении к дубу, задымилося тЕранное своЙволие (вот привязалось), в смысле по дороге мальчонка встретился странный, похожий на современного, похожий на потерявшегося, днысь вельми итить. В смысле прямо на нас похожий, чем-то даже современный.

Исподволь прямо ходичи билигий, что непомичи како восхвАнынычи, что помили нельми непогожею, буде волею вольною сторицей.

Не, не никуда не годится. Короче современник, похоже, хванычи вальми непогожий, в смысле не местный для тутошних. И одет странно, заплутал, говорит, что хвальми древо буво хаванскиЯ и помели листен нихтен. Вроде последнее немецкий (прим). Решили спасти. Бред?

Вот и древо с русалками, за углом что-то мохнатое на лапах, возможно котЭ, поворачивает за ствол, обходя его, но что-то нет желания поглядеть как этот котЭ, судя по размеру лап, весьма мощного телосложения, будет появляться тут. Мало ли что, хищник всё же.

Мы как-то стоически стремимся к восходящему потоку, что струится вдоль ствола и… Возносимся к верхотуре, оставляя за собой абхадермистечникское низемье. (Хрен, или кто там ещё, знает, что это значит, если правильно записано, и на каком языке).

Мальчонка улыбается, видя знакомую, как теперь кажется комнату, однако в комнате всё не так просто. Там располагается субъект в тёмном костюме в том месте, где когда-то была лишь тень в углу сходящихся стёкол. Он теперь довольно плотен и похоже на что-то намекает своим видом, возможно вход рубъ, а выход – 2. Мальчонка жмётся, прячась за спину от этой тени, похоже, он уже пытался пройти обратно, но что-то ему мешало.

Субъект не агрессивен или может теперь такой, скорее выполняет роль мебели. Однако интерактивен, т.е. реагирует на присутствие. Попытка выяснить его необходимость не удаётся! Он не реагирует! Пульта в комнате нет и как управлять этим всем, никакого понятия тоже нет!

Мальчонку усаживаем за письменный стол, где он тут же начинает чиркать рисунки на подвернувшихся листах бумаги и выясняется, что он из не такого далёкого будущего, года 30-е наших веков (20в), где аэропланы уже стальные птицы. Вопрос лишь как он сюда попал?

Оказывается, он по любопытству своему зашёл в аналогичную комнату, и туман его поглотил, замелькали картинки, а потом он помнит русалок! Далее сгустился странный субъект и выставил его на ветку дуба, после чего тому ничего не оставалось, как спуститься вниз и пребывать там некоторое время, прося проходящих, довольно редких, его забрать обратно.

Странный субъект в углу смущает всё больше, однако он всё же идёт на контакт. Оказывается, это нечто типа столба автоинформатора, если правильно задавать и ставить вопросы, то можно получить ответы!

Путём несложных вопросов-ответов было выяснено, что управление комнатой осуществляется перемещением рулящего субъекта с наклоном оного! Дальнейшее стало делом техники, когда встав на центр, немного наклонившись, удавалось смещать ось времени, видимую в окне в ту или иную сторону. Картинки начали покачиваться и смещаться, быстрее, рывками, медленнее, дело практики, как оказалось.

Не так уж напрягаясь, мальчонку удалось доставить в его 1934 год, где он выскользнул в коридоры заброшенного института, опознав в нём знакомые места, аля архитектурные сооружения с высокими гулкими потолками и массивными дверями. Следовать за ним небыло смысла, да и на улице была весна, бравурные марши раздавались из открытых окон с двойными деревянными рамами соседней комнаты, пахло терпкой весной, тёплой майской влагой листвы, свет казался тягуче жёлтым. Виднелись стайки, именно стайки радостной молодежи, способной увлечь своей непосредственностью и энергией далеко и надолго. Напоминало Москву 30-х, с её энтузиазмом и подъёмом после годов гражданской войны. В соседней комнате были плакаты и даже листовки, зовущие и призывающие. Массивный письменный прибор не оставлял сомнения, как и основательный стол, похожий на стол из фильмов про довоенные годы. Лампы, с зелёным абажуром, что привычно ожидаемо должна стоять на столе, не оказалось, стояла обычная, видимо бежевая, с абажуром из натянутых лент.

Стало как-то томительно и не по себе, мысль подсказывала, что нужно поскорее убираться из этого праздничного веселья, мало ли что.

Попытки неуклюжего управления привели к годам СССР, выглянув в которые, удалось узреть расцвет былого НИИ, молодые лица, восторженные взгляды, вероятно 60-е. Ещё немного и те же взгляды, несколько потускневшие, постаревшие, но похожие на тех молодых, смотрели уже со времён горбачёвской перестройки на странного субъекта с непонятной одежде. Ещё чуть-чуть, и тихая заброшенная комната ничем не примечательная, встретила серым блёклым светом и гулким эхом и… Воплем напарника, громко голосившим в гулких коридорах странных переходов!

- Аааааааа… Да тут, я, тут!

- Уф, а мне показалось, что всё куда-то исчезло! И я один в этих пустых коридорах, - взволнованно вещал он!

- Да куда исчезло?

- Ну провалилось во времени, - хотя он не страдал тягой к фантастике, - комната как-то пустела и никого, только туман и в углу ТЕМНОТА! Зловещая, звенящая и пугающая! – с ужасом причитал он.

- Враньё, такого быть не может, в какой век-то живём! Кругом кибернетика, сотовые, компьютеры! Опять фильмов пересмотрел? Этого не может быть, ибо не может быть никогда!

Напарник, как-то странно озираясь, лепетал про какие-то десять минут ужаса, которые ему пришлось испытать в тишине коридоров, ища хоть кого-то.

За окном неспешно падал редкий снег, внизу двигались редкие прохожие, блеклый свет выхватывал урбанистический пейзаж, вероятно где-то недалеко должен был быть виден Московский Кремль, если не соседние высокие постройки.

И мы продолжили свой путь в нашем мире, ну очень поздней осенью текущего 2016 года, когда за окном тихо хлопьями неспешно валил редкий снег, создавая тишину, позёмку, белёсые пятна, виднелись дома, и по дороге вяло ползли разномастные авто.

И никому никакого дела небыло до происходившего ещё не так давно, все были заняты своими делами, насущными, важными, вселенской значимости и бесконечной величины для исполнения. И вероятно только с окон этой странной комнаты можно было всё так же философски наблюдать за сиюминутной суетой людей внизу, годами, столетиями, а может и тысячелетиями, ведущими свой суетливый и важный, как им кажется, образ жизни.