Воля к победе — когда для победы в ход идет все, что под рукой. Когда валенками заделывают пробоины в корпусе, когда потерявшие ход подводники ставят паруса. Когда готовятся взорвать себя, чтобы не допустить захвата корабля. Благодаря этой ВОЛЕ пришел май 1945-го и русские оказались в Берлине, а не Гитлер в Москве.
В Мурманской области есть поселок Видяево, названный в честь командира подводной лодки «Щ-421», показавшего пример воли, когда уже нет надежды.
Сайт «Великая Отечественная под водой»: «Видяев Фёдор Алексеевич. (7 ноября 1912 — июль 1943… член ВКП (б) с 1941 года… капитан 3-го ранга (31 августа 1942)… командир БЧ-1 ПЛ «Д-2» (1937—1939), помощник командира (октябрь 1940 — февраль 1942), командир (февраль 1942 — июнь 1942) ПЛ «Щ-421». С июня 1942 командир «Щ-422»…» (1).
Во Второй мировой Германия вывозила около 70% никелевого концентрата для высококачественной стали из Норвегии. В 1941 году перевозки осуществлялись одиночными транспортами, что привело к их высоким потерям. На коммуникациях немцев действовали подводные лодки Северного флота, в том числе «Щ-421» капитана 3-го ранга Ф. Видяева.
Мирослав Морозов, историк военно-морского флота: «В 20:57 19.3 («Щ-421») вышла в район м. Нордкап… 27.3 не смогла атаковать отряд боевых кораблей (тральщик и сторожевой корабль) из-за внезапного поворота цели… 28.3 произвела торпедную атаку конвоя (1 транспорт, 2 сторожевых корабля… транспорт 5000 т… через 50 и 58 сек услышано два взрыва — безуспешно…). Подверглась 3-часовому преследованию сторожевых кораблей «Фризе», «Алане», «Салиер» … в ходе которого сброшено 44 глубинных бомбы. Днем 30.3 не смогла атаковать тральщик из-за внезапного изменения курса цели и плохой видимости. Днем 3.4 не смогла атаковать 2 тральщика из-за плохой видимости и большого курсового угла цели» (2).
За предыдущие боевые походы, в которых она потопила немецкий транспорт «Консул Шульте» (3000 т.), «Щ-421» 3 апреля 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество» Указом Президиума Верховного Совета СССР была награждена орденом Красного Знамени. А уже 8 апреля она получила смертельный удар.
В 1942 год немцы для прикрытия транспортов от атак советских и английских подлодок организовали систему конвоев, установили 65 минных заграждения, 8000 мин. «Щ-421» наткнулась на минное заграждение «Урсула-В», поставленное германским минным заградителем «Ульм».
Андрей Садчиков, историк военно-морского флота: «Утром 08.04.1942 лодка погрузилась и малым ходом направилась к Лаксе-фьорду, где и маневрировала на перископной глубине в течение дня в поисках кораблей противника…
В 20:58… под кормой произошёл… «огромной силы взрыв». В этот момент лодка шла на глубине 15 метров… Центр взрыва находился примерно в 3 метрах выше кормовой оконечности… Сразу же после взрыва лодка получила дифферент на нос до 30−40°… В кормовых отсеках погас свет. Койки, ящики, патроны регенерации вместе с людьми полетели к носовым переборкам отсеков… В 7-й отсек стала поступать вода… Личный состав 7-го отсека… переборочную дверь задраил… Теперь только спасение всего корабля сохраняло личному составу аварийного отсека единственный шанс остаться в живых» (3).
Моряки в 7-м отсеке выполняли требования Устава. И сейчас «Корабельный устав ВМС РФ» гласит: «Первый обнаруживший поступление забортной воды… обязан объявить аварийную тревогу… и принять меры к ликвидации аварии… Никто не имеет права самостоятельно покинуть аварийный отсек…». В подводной лодке спасались все или никто, личный состав аварийного отсека должен был погибнуть, но не допустить поступления воды в другие отсеки».
Андрей Садчиков, историк военно-морского флота: «Вскоре лодка всплыла в надводное положение… ограждение мостика совершенно разрушено, кормовая палуба… гофрирована, а листы надстройки… изогнуты… В 21:10 дали малый ход… После пятиминутной работы… электродвигатель… пришлось остановить; вероятнее всего, что конец гребного вала был перебит взрывом мины и потерян вместе с винтом… к 22 часам удалось расходить левую линию вала, но пущенный гребной электродвигатель работал вхолостую. Видимо, конец гребного вала был перебит и потерян вместе с винтом. Таким образом, подводная лодка продолжала оставаться без хода и была лишена возможности погружаться.
К этому времени освещение отсеков практически полностью восстановили… уровень воды в 7-м отсеке стал заметно понижаться… Трюм 5-го отсека осушался вёдрами: их поднимали на мостик и воду выливали за борт. В 23 часа решили приступить к осмотру гребных винтов… производился спуск под воду наиболее подготовленных легководолазов… одетых в утеплённые комбинезоны… из-за большой зыби людей выбрасывало на поверхность вверх ногами.
В 23:20… радиопередатчик был исправлен… Колышкин (обеспечивающий командир бригады ПЛ, находящийся на «Щ-421»), донес по радио командующему Северным флотом: «Подорвался на мине, хода не имею, погружаться не могу. Место: 71°06' с. ш. 26°50' в. д. Жду срочной помощи»… подводную лодку дрейфовало со скоростью 1,5 узла в направлении мыса Нордкап, где находился германский наблюдательный пост» (4).
Арсений Головко, адмирал, командующий Северным флотом на протяжении Великой Отечественной войны: «По инициативе комдива Колышкина (другие пишут что по предложению помощника командира ПЛ А. М. Каутского — прим. автора) были подняты оба перископа, заменившие в данном случае мачты, а в качестве парусов использованы чехлы с дизелей. Ветер и течение (был отлив) сперва помогли маневру. Лодка стала уходить в море под этими импровизированными парусами, причем со скоростью 3,5−4 узла, как определил штурман. Таким ходом она шла три часа, и все уже радовались, уверенные, что уйдут за пределы видимости с берега. Увы, через три часа изменился ветер, прекратился отлив, и «Щ-421» опять поволокло к норвежскому берегу, занятому противником» (5).
Первый раз в истории российского флота паруса был подняты подводной лодкой «Нерпа» в 1916 году в целях маскировки. Изображая парусное судно, «Нерпа», имевшая небольшую надводную скорость, останавливала и досматривала суда. Приемом стали пользоваться многие ПЛ Черноморского флота. Но «Щ-421» подняла паруса для обеспечения хода.
Арсений Головко, адмирал: «Район, где находилась лодка, был известен. Поэтому, получив радиограмму, я тут же распорядился приготовить к выходу в море на помощь «щуке» два эскадренных миноносца и направить к ней с позиций другие лодки. В первую очередь «К-22» под командованием капитана 2-го ранга Котельникова, которая находилась ближе всех к месту аварии. Такое же приказание было передано еще двум «катюшам», а в адрес Видяева и Колышкина послан ответ: «К вам вышел Котельников» (6).
Андрей Садчиков, историк военно-морского флота: «В 03:30 на «Щ-421» приняли радиограмму командующего флотом о выходе к ней на помощь подводной лодки «К-22». Кроме того, из Полярного вышли 2 эскадренных миноносца и подводная лодка «К-2», также имевшие задачу оказать помощь «щуке». В 04:40 получили вторую радиограмму от командующего флотом: «Подводной лодке «К-22» приказано следовать с позиции № 4 к вам на помощь. В случае невозможности спасти лодку спасите людей, лодку уничтожить».
В 5 часов в связи с улучшением видимости (открылся мыс Нордкап и мыс Хельнес) и ослаблением ветра паруса убрали… В половине седьмого пошёл снег, и паруса вновь подняли, однако работали они слабо, подводная лодка всё же продолжала очень медленно двигаться в северо-западном направлении…
В 09:30 видимость резко улучшилась, открылся берег, расстояние до которого не превышало 8 миль… На случай встречи с противником все секретные документы собрали в сейф и приготовили к уничтожению. Одновременно Видяев приказал своему помощнику в случае попытки противником захватить корабль взорвать артиллерийский погреб, а командиру БЧ-2−3 лейтенанту И. С. Дыбе подготовить к взрыву одну из носовых торпед… Радист получил указание по приказу командира передать по радио: «Погибаю, но не сдаюсь» (7).
Арсений Головко, адмирал: «Решение было объявлено экипажу. Все приняли это как должное. Подготовили корабль к взрыву, сделали по морскому обычаю приборку, навели чистоту, подготовили к действию все оружие, вплоть до ручного, чтобы дорого отдать свою жизнь, если придется схватиться с противником в неравном бою. В это же время состоялось открытое партийное собрание, на котором несколько моряков были приняты в ряды ВКП (б). С того момента весь экипаж лодки состоял из коммунистов» (8).
Андрей Садчиков, историк военно-морского флота: «В 09:50… прибыла «К-22», но из-за плохой видимости и дрейфа повреждённой лодки поиск «Щ-421» продолжался больше часа.
В 10:50… Сыграли артиллерийскую тревогу, но через 2 минуты опознали подводную лодку «К-22»… В 11:40 приняли буксирные концы, но из-за сильной зыби… на «К-22» вырвало все кнехты. Тогда решили буксировать лодку лагом, борт о борт, что также не удалось… в 13:20 показался самолёт противника… Авиация была вызвана германским береговым постом, который наблюдал обе лодки примерно с 12 часов» (9).
Подводным лодкам «К-22» и «Щ-421» повезло. Два часа они находились в прямой видимости немецкого наблюдательного поста на м. Нордкап. Пост имел прямую связь с аэродромами люфтваффе. Его бомбардировщики редко имели целью две подводные лодки противника в надводном положении. Находившиеся на боевом дежурстве самолеты успели бы к месту аварии Щ-421. Как бы правильно ни была организована борьба за живучесть Щ-421 и снятие ее экипажа «К-22», атака с воздуха была бы смертельной. Но «удача сопутствует смелым».
Арсений Головко, адмирал: «После четвертой попытки, в минуты, когда над лодками появился фашистский самолет-разведчик, Котельников предложил экипажу «Щ-421» перейти на борт «К-22». Колышкин, Видяев и механик не согласились с этим предложением: они еще надеялись спасти корабль. Тогда Котельников доложил мне обстановку, и я поручил ему передать Колышкину и Видяеву мой приказ: «Личному составу «Щ-421» перейти на борт «К-22», аварийную лодку подорвать торпедой и затопить…» (10).
Андрей Садчиков, историк военно-морского флота: «В 13:34 над мысом Хельнес на высоте порядка 400 метров вновь появился самолёт противника. Вскоре он приблизился к лодкам и стал пускать сигнальные ракеты. В это время происходила эвакуация личного состава… Прежде чем командир покинул лодку, над её ходовой рубкой подняли кормовой флаг… Вся эвакуация заняла 6 минут» (11).
Арсений Головко, адмирал: «Видяеву не пришло в голову покинуть лодку, пока на борту ее оставались другие люди. Он не пожелал сойти с обреченного корабля хотя бы предпоследним и уступить свое право тому же командиру дивизиона Колышкину, который был обеспечивающим в первом под командованием Видяева походе. Нет, капитан 3-горанга Видяев показал себя настоящим советским командиром: он покинул «Щ-421» позже всех, вместе с Колышкиным, но после него. Он последним покинул «Щ-421». Предпоследним ушел Колышкин. Как только оба они оказались на борту К-22, Котельников увел «катюшу» на положенную дистанцию и выстрелил в поврежденную лодку торпедой» (12).
Андрей Садчиков, историк военно-морского флота: «В 13:43 «К-22» с дистанции около 3 кабельтовых произвела выстрел из кормового торпедного аппарата № 7. Вскоре послышался сильный взрыв, поднялся высокий столб воды, и через 7 секунд «Щ-421» исчезла под водой… Личный состав «щуки» стоял на верхней палубе «К-22» с обнаженными головами, многие плакали» (13).
На Северном флоте были и противоположные примеры поведения командиров и экипажей. Об этом писал адмирал А. Головко, противопоставляя им действия Ф. Видяева. В ноябре 1942 года, во время гибели эсминца «Сокрушительный», его командир М. Курилех покинул корабль сорок седьмым по счету. Оставшиеся на потерявшем ход в штормовом море эсминце 15 человек погибли, пытаясь его спасти. М. Курилех был отдан по суд военного трибунала и отправлен в штрафную роту. Головко заметил: «Гибель гибели рознь. Война без потерь немыслима, и все дело в поведении людей, особенно в поведении командира».
Арсений Головко, адмирал: «После этого, зафиксировав гибель «Щ-421», он (Котельников на «К-22») направился в базу, преследуемый некоторое время вражескими самолетами, которые были наведены разведчиком, умело ушел от них и благополучно возвратился в Полярное. Видяев расплакался, когда докладывал о последних минутах своего корабля. Его взволнованность передалась всем, кто присутствовал при докладах возвратившихся подводников, и я в этот момент больше, чем когда-либо, убедился, что передо мной и настоящий советский командир, и настоящий моряк. Хотя Видяев родом откуда-то из-под Курска, но еще подростком связал свою жизнь с морем, с Заполярьем. Это, безусловно, моряк по призванию» (14).
Видяев Федор Алексеевич, назначенный после гибели «Щ-421» командиром «Щ-422», погиб вместе с лодкой в июле 1943 года. Награжден тремя орденами Красного Знамени (1941, 1942, 1943), орденом Британской Империи IV степени посмертно (1944). Обстоятельства гибели его лодки, скорее всего, таковы:
Мирослав Морозов, историк военно-морского флота: «5.7 (1943) севернее м. Блюдсктудде… германские большие охотники Uj 1206, Uj 1217 и сторожевой корабль NH 06 наблюдали след прошедшей вблизи торпеды. Подводная лодка («Щ-422») контратакована большими охотниками, сбросившими 73 глубинные бомбы, а после всплытия рубки таранена большим охотником Uj 1217. В месте тарана наблюдалось пятно соляра и масла длиной 700 м… На ПЛ погибло 45 членов экипажа» (15).
Погибли и почти все главные участники спасения экипажа «Щ-421».
Сайт «Великая Отечественная под водой»: «Котельников Виктор Николаевич… 1908 — февраль 1943… капитан 1-го ранга… Командир «К-22» (апрель 1941 — октябрь 1942), командир 1-го дивизиона ПЛ СФ (с августа 1942-го, продолжая до октября командовать «К-22»). Погиб на ПЛ «К-22».
Каутский Александр Моисеевич… 1906 — сентябрь 1944… капитан 3-го ранга… помощник командира ПЛ «Щ-421» (февраль — июнь 1942)… Командир «Щ-402» с августа 1942 года. Погиб вместе со своим кораблем» (16).
Всего в годы Великой Отечественной войны на Северном флоте погибли 23 подводные лодки, как минимум 17 из них подорвались на минах. Ни одна из них на обследована на дне, официально все они числятся пропавшими без вести.
Встреча подводных лодок "Щ=421" и "Щ-22"
Оценили 3 человека
3 кармы