1947-49. Антисталинская молодежная группа в Воронеже

Оппозиционная группа антисталинской направленности под названием "Коммунистическая Партия Молодежи" была создана в Воронеже в 1947 году учениками девятого класса мужской средней школы Борисом Батуевым, Юрием Киселевым и Игорем Злотником.

Осенью 1948 года было создано Бюро КПМ. В Бюро вошли четверо: Борис Батуев — первый секретарь, Анатолий Жигулин-Раевский — секретарь по идеологии, Юрий Киселев — начальник особого отдела, Игорь Злотник — хранитель денежного фонда КПМ. Руководство низовыми группами КПМ в Воронеже и некоторых районах области осуществлялось через Аркадия Чижова и его связных. Отец Бориса Батуева был большой начальник в области - второй секретарь обкома.

В группы входило по несколько человек — от четырех до восьми. Независимо от численности эти группы назывались пятерками. Лишь руководитель ячейки — «воорг» (вожак организатор), имел связь с Бюро через связного, фамилии которого он не знал. Таким образом, и воорг, и рядовой член КПМ знали лишь нескольких своих товарищей. Эта традиционная, широко известная из литературы, пятерочная структура подпольной организации позволила потом сохранить, уберечь от ареста более двадцати членов КПМ. Всего же в КПМ было принято более пятидесяти человек. Многие члены познакомились друг с другом уже после следствия, другие так друг друга никогда и не узнали.

Осенью 1948 года была утверждена Программа КПМ. Выработали ее три девятиклассника - Борис Батуев, Юрий Киселев, Анатолий Жигулин. КПМ ставила своей задачей изучение и распространение в массах подлинного марксистско- ленинского учения. Программа имела однозначно антисталинскую направленность. Навряд ли бы кто-нибудь из взрослых нашел бы в себе в тот период смелость создать что-нибудь подобное. Молодым товарищам как можно скорее хотелось революционной борьбы.

В послевоенные годы оружие мальчишкам достать было очень легко. По выражению Анатолия Жигулина винтовки валялись везде как дрова. Любой пацаненок с улицы имел по одному-два пистолета. Возможно, для ребят это была немного игра, но игра опасная. Члены КПМ ходили с оружием, во время собраний у двери выставлялся часовой с автоматом, магазин которого был полностью заряжен. Члены "партии" выезжали за город, старались регулярно тренироваться в стрельбе.

Символ КПМ был красный флажок с профилем Ленина. Были членские билеты КПМ и девиз: «Борьба и победа!»

Был издан первый номер рукописного журнала «Спартак». На обложке - профиль Ленина, черным по белому надпись "Спартак. Орган Бюро КПМ. 1948. № 1", два девиза: "Борьба и победа!" и "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" Гимном КПМ был утвержден «Интернационал». Также был принят особый приветственный жест: остро и напряженно согнутая в локте правая рука прикладывалась к груди так, что обращенная вниз ладонь с плотно сжатыми пальцами находилась у сердца.

Организация стала быстро расти. Было решено выпускать и литературный журнал — «Во весь голос». Этот журнал и созданный вокруг него литературный кружок являлись первой проверочной ступенью к приему в КПМ. Людей неподходящих отсеивали. Они выбывали, думая, что существует безобидный литературный кружок.

Революционную направленность КПМ задавали несколько лидеров, входящие в бюро. В своей книге "Черные камни" Анатолий Жигулин описывает одно из собраний. На нем какая-то девушка сказала, что члены КПМ должны окончить университет, поступить в партию, занять там ключевые посты и потом попытаться провести медленные изменения. На что Жигулин ответил, что "изменения должны быть более скорыми и более радикальными".

КПМ не клеила листовок, не взрывала учреждения, не вынашивала планов покушения на советских чиновников. За два года деятельности в условиях полной конспирации партия успела лишь обзавестись полусотней членов, начать выпускать журнал, оформить программу и вести дискуссии. В условиях сталинского СССР начала 1950-ых годов проводить какие-либо открытые акции было совершенно немыслимо. В основном велась кадровая работа по привлечению новых членов. Ведь одного того, что члены партии читали и обсуждали "Письмо к съезду" Ленина, в котором он в последние годы своей жизни дал отрицательную характеристику Сталину - вполне достаточно было для уголовной статьи.

Работники спецслужб, принявшиеся за группу были в шоке. Несколько десятков молодых людей расхаживают с оружием, собираются на собрания, критикуют партию. Конечно, с точки зрения сугубо рационалистической это было полное безумие. Такое безрассудство было выше понимания обычного, пусть даже критично настроенного советского человека. Советским следователям порой приходилось долго бить подследственных, превращая обычные уголовные дела в государственную измену, а тут пожалуйста- целая организация.

Началось все со случайности. В одной из ячеек был утерян журнал «В помощь вооргу». Координатора ячейки и всю его группу исключили. Им объявили, что организацию решено распустить. Это был первый — фиктивный, в целях конспирации — роспуск КПМ.

Но летом 1949 года слежка за руководством КПМ стала очень явной. В сентябре руководство "партии" было арестовано. Следствие продолжалось почти год, подследственных избивали и пытали, открытого суда не было - судебное решение приняло особое совещание. Сроки могли бы быть значительно меньше, если бы среди активистов организации не оказался предатель, который стал все сообщать следствию.

К счастью, после первых арестов удалось спрятать оружие, иначе бы ребята вообще могли получить сроки за "вооруженное восстание". Некоторые подследственные ко времени суда уже были инвалидами, многие из осужденных не дожили до конца срока, руководитель организации Борис Батуев потом погиб. Спустя почти сорок лет после всего один один из активистов Коммунистической Партии Молодежи - Анатолий Жигулин, отмотав срок на Колыме, написал обо всем этом книгу "Черные камни". Она была впервые издана в постперестроечное время. После смерти Сталина, в 1956 году Жигулин был реабилитирован, поступил в Воронежский Лесохимический институт, в 1963 вступил в КПСС, в 1996 году как поэт и прозаик получил Пушкинскую премию.

Были ли у КПМ перспективы? С точки зрения обще-политической - навряд ли. Конечно, молодые товарищи могли бы попытаться поддерживать организацию как можно дольше в условиях конспирации. Но сколько? Десять, двадцать, тридцать лет? Это было маловероятно. Слишком мало опыта, слишком молоды они были. Не хватило бы, наверное, в силу возраста, глобального политического мышления чтобы совершить такое. Для того, чтобы несколько лет или даже десятилетий держать революционную организацию в подполье, нужно много чего уметь и иметь. К тому же это был юношеский порыв. После отбывания срока отдельные руководители остались живы, но тут наступила "хрущевская оттепель" и, возможно, это тоже сыграло свою роль.

Несмотря на отгороженность СССР от всего мира, КПМ возникла в рамках общей мировой тенденции, тяги нового послевоенного поколения стран Европы, Америки, Азии к революционному радикализму. Вспомним хотя бы Международную Партию Молодых (они же "йиппи"), возникшую в США на волне протестов против войны во Вьетнаме через десять лет. Даже название похожее. Вспомним май 1968 и многочисленные революционные бунты.

Это была далеко не последняя попытка молодых советских интеллигентов "исправить коммунизм" в СССР. В конце 1960-ых в Свердловске появилась некая Революционная партия интеллектуалистов Советского Союза (РПИСС) во главе с Василием Спиненко и Георгием Давиденко. Она была разгромлена КГБ в 1971. В этот же период в Москве возникла Неокоммунистическая партия Советского Союза. В Ленинграде в 1976 году возникла группа "Левая оппозиция", которая выпускала журнал "Перспективы". В 1975 также в Ленинграде возник "Союз Революционных Коммунаров", члены которого считали себя продолжателями бунтарей мая 1968, и так далее.

Из воспоминаний члена группы А.Жигулина:

Начало цитаты: "Меня взяли на квартире Аркадия Чижова. Мы вместе пришли к нему из ВГУ по каким-то литературным делам. Была великолепная погода, едва уловимое дыхание осени... Зашли ненадолго — за каким-то журналом. Звонок в дверь. Аркаша пошел открывать, но почему-то не возвратился. Потом — испуганное и возмущенное лицо Ивана Федоровича — и незнакомые люди. Два наведенных на меня пистолета: -Ни с места! Не шевелиться! Будем стрелять!

Быстро, проворно ощупали всего (нет ли оружия) — все, как у майора Пронина! Но мой «вальтер», хорошо смазанный и завернутый в тряпку, с запасной обоймой, мирно покоился под досками и сухим песком на чердаке дома № 32 по Студенческой улице...

Идти было близко — всего метров двести: жилой дом работников МТБ был рядом с внушительным зданием Управления МТБ.

Ах, Чижов, Чижов! Как много горя ты нам принес! Когда я прочитал начало чижовского тома показаний, то, вернувшись в карцер (я сидел там за перестукивание), я крупно нацарапал на белой стене булавкой:

Не видел свет презренней бляди,

Чем наш поэт

Чижов Аркадий!

И еще:

Смерть предателю!

Да здравствует КПМ!

Борьба и победа!

Все эти мои надписи были заботливо сфотографированы и приобщены к делу.

Нас били, лишали передач, лишали сна (это была самая страшная пытка). Допрашивали днем и ночью. Придешь в камеру утром, едва уснешь — голос надзирателя: — Подъем! Поднимайтесь!..

Спать днем — ни лежа в кровати, ни сидя на табуретке — не разрешалось. Через каждые две-три минуты открывали волчок (зрачок) на железной двери, и надзиратель орал, открыв форточку: — Не спать!..

И так много суток подряд.

Чижов же, по словам его сокамерников, да и по собственным его словам, жил во Внутренней тюрьме роскошно. Спал и лежал на кровати, когда хотел. Имел свидания с отцом и матерью. (Мать его, Лидия Николаевна,—тихая русская женщина, умерла, не дождавшись сына.) Принимались любые продуктовые передачи, даже вино к праздникам. Нас били и мучили, а Чижов, лежа на кровати и куря сигарету, вспоминал все, что сам знал и что ему велели припомнить. Все мельчайшие детали наших отрицательных суждений о Сталине Аркаша припоминал. Вспоминал и «антисоветские» разговоры людей, не бывших членами КПМ. Так, он вспомнил, что, возвращаясь в 1949 году из Москвы (он ездил поступать в Литературный институт имени А. М. Горького, но по творческому конкурсу не прошел), он случайно услыхал, как какой-то инженер важного воронежского завода хвалил американские станки. Ни фамилии его, ни имени Аркадий, естественно, не знал, но он запомнил день, когда возвращался из Москвы. Инженера долго искали на воронежских заводах по дате возвращения из командировки. Предъявляли фотографии Чижову. По одной из них Аркадий опознал этого человека. Тот получил десять лет за восхваление западной техники..." Конец цитаты.

Из воспоминаний членов группы Буденного и Рудницкого:

Давид Александрович Буденный (1930-2010). Член нелегальной молодежной организации «КПМ» (Коммунистическая партия Молодежи). Арестован и приговорен к 5 годам исправительно-трудовых лагерей, которые отбывал в Джезказгане, Казахстан. Реабилитирован.

Вячеслав Митрофанович Рудницкий родился в 1930 году. В 17 лет вступил в «КПМ», возглавлял особый отдел. Арестован и приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей, которые отбывал в Джезказгане, Казахстан. Реабилитирован. Живет в Воронеже.

Начало цитаты:

"Буденный: - Это было ещё в школе. В 45-м году, то есть ещё отрочество или чуть позже возникло недовольство, которое постепенно привело к убеждению, что в нашей действительности что-то не так. Пришло ко мне понимание, что это не просто недостатки, бюрократизм местных работников или отдельные ошибки, а в этом виновата сама система. Сам коммунистический режим, который, по моему глубокому убеждению, утопичен и преступен.

Рудницкий: - Идеология была, что самое главное. Вы знаете, я себя не считаю умным или глупым или уже старым, но тогда, когда мне было 17 лет, я считал, что Сталину пора уходить с места.

Буденный: - Весной 49-го года ко мне приходят в гости мои одноклассники. Можно перечислить эти фамилии. Они все КПМовцы. Подмолодин, Миронов и Широкожухов.

«Ну, а как ты вот посмотришь, что есть такая организация, которая ставит своей целью бороться за лучшее будущее, за ликвидацию недостатков, изъянов».

Рудницкий: - «Вот мы организацию хотим сделать. Как ты считаешь, ты комсомолец, тебя устраивает твоя комсомольская деятельность, которая идет в школе?» Я говорю: «Нет, мне, конечно, нужно что-то посерьезнее». «А что посерьезнее? Вот мы хотим противопоставить себя комсомолу, чуть ли не заменить партию. Чтобы приносить новое».

Буденный: - Через некоторое время они меня познакомили с руководством организации, которая называлась КПМ, сокращённо, — Коммунистическая Партия Молодёжи. Ну, и довольно быстро решился вопрос о моём вступлении в неё.

Члены КПМ были совершенно разные. Но объединяло всех одно — недовольство окружающим. Некоторые были недовольны тяжелым, даже угнетающим положением колхозников. Действительно, тяжелым, потому что ничего не получали по трудодни. А некоторые, вот такие как я, были не довольны вообще Советской властью и самой колхозной системой. Не знаю, откуда пришло. Вот я вам сказал, что большую роль на меня повлияло возвращение наших военных, наших солдат из-за границы, которые мне рассказали, как там живут..." Конец цитаты.

Источники:

Из истории революционного подполья в СССР https://duckling-junk.livejournal.com/80664.html

"Чёрные камни". А.Жигулин https://www.proza.ru/2015/04/18/735

"Дело КПМ" http://www.1917-1991.org/m/drehbuch/drehbuch-budjonny-rudnizki/?lang=ru