СТАЛИНЩИНА. Раскулачивание в Пензенской области.

Автор - Елисеева Наталья, студентка ПГПУ им. В.Г.Белинского.

Руководитель Винокуров Геннадий Федорович, к.и.н., доцент ПГПУ им. В.Г.Белинского.

«Прошу Пензенский о/с (оперативный сектор) ГПУ выслать меня на Беломоро-Балтийский канал для того, чтобы я мог стать честным, преданным советской власти работником, нужным для государства. Находясь в селе Лопуховке, я стать хорошим человеком не смогу, так как в колхоз не принимают и не восстанавливают в правах голоса. К сему Быков» 

Такие доносы на самого себя были не редкостью в СССР в начале 30-х годов ХХ века. Доведенные до отчаяния люди пытались ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ спастись от террора власти. Кстати, вы можете себе представить, что крестьянин при царе написал: "Отправьте меня на каторгу, только так я могу стать честным, преданным самодержавию работником"?

Раскулачивание стало черной страницей российской истории. За несколько лет, с 1928 по 1935 годы, в пензенских деревнях подверглись репрессиям более 6 тысяч человек. Часть из них по экономическим показателям отнесли к кулакам, большинство же попали под жернова советской власти из-за несогласия с политическим курсом, за выступления против колхозов или просто ради выполнения плана по раскулачиванию.

Раскулаченных крестьян лишали избирательных прав и высылали «для трудового перевоспитания» на ударные стройки предвоенных пятилеток и в малообжитые районы Севера, Сибири и Дальнего Востока.

По данным исследователя Н. Ивницкого, всего в РСФСР намечалось выслать за пределы родных сел и деревень 245 тысяч семей, а это более 1,2 миллиона человек.

Кстати, Дмитрий Быков, заявление которого мы привели в начале, до стройки так и не доехал — бежал с поезда, о чем есть акт, составленный начальником эшелона и старшим вагона: «Быков Дмитрий Васильевич бежал, спрыгнув с хода поезда. Принятыми мерами разыскать беглеца не удалось».

Люди бежали. Бежали из поездов и спецпоселений, скрывались из сел. Наиболее дальновидные кулаки еще в самом начале коллективизации продавали свое имущество и переселялись в города.

Репрессиям подверглась самая активная часть села. Крестьянские хозяйства, отнесенные к категории кулацких, давали основную часть товарной продукции деревни. Кулаки не были паразитическим слоем, как это представлялось в исторической и художественной литературе. В 1928 — 1933 годах именно на них легли основные выплаты по единому сельскохозяйственному налогу.

По официальной статистике кулаков было 4 процента, однако повышенную ставку налога платили 6 процентов крестьянских хозяйств. И сумма налога составляла более трети общего объема сельхозналога, который должно было заплатить крестьянство России. Оцените: 6 процентов кулаков — платили 34 процента единого сельхозналога.

А после выхода в свет постановления ЦИК и СНК СССР от 21 апреля 1929 г. «О едином сельхозналоге» наиболее богатые кулаки подлежали обложению не по нормам земли, а по доходности в индивидуальном порядке. К кулацким и зажиточным хозяйствам, отказавшимся от выполнения контрольных цифр, применялся штраф в 5-кратном размере.

Ни власти, ни сами крестьяне не знали, кого называть кулаками.

Николай Росницкий, написавший первую книгу о крестьянстве послереволюционного периода, которая называлась «Полгода в деревне», задался вопросом: кого же и по каким критериям причислять к кулакам?

Первым критерием была, конечно, зажиточность. Вторым — эксплуатация чужого труда. Однако здесь крестьяне разделяли «эксплуатацию в целях личной наживы» и «трудовую помощь в исключительных случаях» (4), например, при уборке хлеба. Торговцев тоже не всегда относили к кулакам. Порой лавки открывали от нищеты, чтобы не пойти побираться — продавали весь домашний скарб и открывали торговлю или постоялый двор. Одним словом, к торговцам применялся третий принцип — имущественный: если предприниматель и без торговли мог прожить безбедно, то это кулак, в противном случае относить его «к разряду кулаков будет большой ошибкой». Применив эти принципы, посчитали количество кулаков в Кочетовской волости Инсарского уезда, и оказалось, что там не 100, как раньше думали, а «по всей волости всего лишь 4 кулака».

Существовал и еще один, субъективный и озлобленный взгляд на то, кого называть кулаком: «В Атемарской волости некоторая часть крестьян, в большинстве из бедняков, называют кулаком крестьянина-середняка который много работает (и по праздникам), скупого, не пьющего, не справляющего праздников».

Губернский продкомиссар Сироткин еще в 1919 году отмечал, что пензенский кулак не чета саратовским или самарским кулакам. В Пензенском округе к середнякам относили, имеющих хотя бы одну лошадь и корову-кормилицу.

С лета 1929 года усиливается кампания по очищению колхозов от кулацких и прокулацких элементов. После «вычищения» имущество кулака оставалось колхозу. О том, как он будет кормить семью, никто не задумывался. Следующая волна наступления на более-менее крепкие хозяйства началась осенью 1929 года — уплата задатков в фонд тракторизации. Сбор на трактора устанавливался в индивидуальном порядке, и его сумма составляла 300 — 500 рублей, которые надо было собрать в 2-3 дня. Если крестьянин не мог заплатить налога, у него отбирали личное имущество, дом, сараи, скотину. А анкетах есть факты, что конфисковывали даже самовары и рейтузы. В результате только по 4 районам Пензенского округа зимой 1929/30 годов было уничтожено 1400 крестьянских хозяйств.

Вот как описал ситуацию в селе Кучки рабочий 25-тысячник М.И. Иванов в письме редактору московской газеты «Пищевик» Борзунову: «…Что здесь происходит — прямо волосы становятся дыбом. Я здесь прямо по ночам не сплю, что делается в деревне против некоторых лиц, крестьян, которые являются часто хорошими и культурными хозяевами и никак не подходят под кулацкие хозяйства. А здесь так смотрят, если у тебя хорошее хозяйство, то его подводят под кулацкое и выгоняют из дома без всего прямо на улицу, на снег и мороз с маленькими грудными детьми без одежды и крова за то, что он имел иногда работников временных по случаю болезни или был в армии».

Раскулачили...

В это время в стране развертывалась сплошная коллективизация, составной частью которой была ликвидация кулачества как класса. 20 января 1930 года на закрытом заседании Бюро Средневолжского крайкома ВКП(б) было вынесено постановление о создании «Краевого боевого штаба по раскулачиванию». Также появились окружные и районные штабы — «чрезвычайные тройки», в которые входили секретарь парткома окружного или районного, председатель окрисполкома или райисполкома, представитель ОГПУ, прокурор, начальник милиции и начальник гарнизона.

При участии органов ОГПУ составлялись характеристики на крестьян, подлежащих раскулачиванию. В них содержались сведения: фамилия, имя, отчество, возраст, социальное положение, лишались ли эти лица избирательных прав, привлекались ли к суду и другим репрессивным мерам, семейное и имущественное положение, служба в красной, царской и белой армии, участие в антисоветских выступлениях и бандах. Эти социально-экономические характеристики являются важным источником для изучения истории советской деревни первой трети ХХ века. В рассекреченном в 90-е годы ХХ века фонде Пензенской избирательной комиссии (по раскулачиванию) Пензенского государственного архива хранится свыше 6,5 тысячи личных дел крестьян (см. приложения).

Раскулачивание шло ударными темпами — в комиссии входили представители бедноты, и значительная часть имущества раскулаченных переходила в их распоряжение. Потому цифры подвергшихся конфискации имущества оказались завышенными даже относительно присланных центром планов. Так, по Кучкинскому району вместо 110 хозяйств было раскулачено 500, в Наровчатском вместо 30 — 139, в Кондольском вместо 88 — 458.

Раскулачивание было лишь начальным этапом репрессий, следующим — была высылка. В первую очередь высылали контрреволюционный актив. В эту категорию мог попасть любой крестьянин, выступивший против сдачи хлеба или мяса. Особо активных осуждали по ст. 58 УК РСФСР. Кулаков второй категории, даже тех которые были лояльны к советской власти, начали выселять в феврале 1930 года. Однако власти столкнулись с двумя проблемами: не хватало подвижного состава для вывоза всех переселенцев из накопительных пунктов, и крестьяне оказали сильное сопротивление выселению. Волна крестьянских выступлений на время приостановила высылку и в марте появилась статья И. Сталина «Головокружение от успехов». Начался пересмотр дел. Крестьянам возвращали незаконно отобранное имущество, а некоторых даже вернули в родные села из накопительных пунктов.

Новая волна репрессий началась в январе 1931 года. Под выселение попали и те, кто по советским законам не должен был быть выселен: члены семей красноармейцев, красные партизаны и участники гражданской войны. В жернова раскулачивания попадали и люди, занимавшие важные посты в сельсоветах. Причина: связь с кулаками. А эта связь понятие относительное — в деревнях все были родственниками.

Планы высылки росли. Секретарь Средневолжского крайкома партии М.М. Хатаевич направил директиву Кузнецкой районной оперативной тройке по выселению кулаков: «Из Вашего района подлежит выселению сорок кулацких хозяйств. 11 марта 1931. Хатаевич».

В протоколе заседания Кузнецкой оперативной тройки через два месяца, 4 мая 1931 г., записано: «Задание крайкома ВКП(б) на выселение из Кузнецкого района восемьдесят кулацких хозяйств принять к исполнению, причем считать возможным выселить из района 120 хозяйств».

В инструкции М. Хатаевич оговорил несколько условий:

1. В высылаемых семьях должен быть хотя бы один трудоспособный мужчина.

2. Подготовку к выселению вести тайно, чтобы кулаки раньше времени не разбежались и не сорвали план высылки.

Приведем два примера. В первом случае лишили избирательных прав бывшего красноармейца, что противоречило тогдашним решениям партии, во втором, раскулачили семью военного ветврача, для чего местные власти просили уволить того из армии.

Житель села Засечное Василий Кузьмич Милотаев служил в царской армии, был участником 1-й мировой войны и позже мобилизован в Красную Армию. В 1918 году стал председателем сельского потребительского общества. В 1919 — 1921 годах избирался секретарем и затем председателем Засечного сельсовета, потом членом Валяевского волисполкома, завотделом ВолОНОН, председателем волпросвета и председателем Валяевского сельсовета. С января 1929 года был членом правления кустарной артели корзинщиков и членом революционной комиссии Засечного сельсовета, а с января 1930 года — членом правления Засечно-Куриловского потребительского общества. Однако в феврале 1930 года сельским советом он был лишен избирательных прав как сын кулака. В вину ему поставлена также защита нетрудового элемента.

Василий Кузьмич получил пять лет исправительно-трудовых лагерей по ст. 58 п. 10 УК РСФСР. За ударную работу на строительстве Беломоро-Балтийского канала был досрочно освобожден, отбыв в заключении 28 месяцев и 26 дней. Однако в избирательных правах восстановлен не был как не имеющий необходимого трудового стажа.

Сходная судьба была у семейства Курдиных. Три года шла переписка между командованием Белорусского военного округа, райкомом партии и Пензенским оперативным сектором ОГПУ о лишении членов семьи избирательных прав, раскулачивании и выселении за пределы края. Дмитрий Курдин служил ветврачом в Красной армии, и командование выступало против его увольнения как члена семьи раскулаченного, считая Дмитрия Ивановича ценным специалистом. Однако в 1930 году семью раскулачили, а в 1933 году выслали.

Многие дела содержат жалобы на неправильное раскулачивание, просьбы о восстановлении в избирательных правах, письма в адрес руководителей Советского государства. Письма посылались в газеты, тов. Сталину и председателю ЦИК, «всесоюзному старосте» Михаилу Ивановичу Калинину. Крестьяне описывали положение своей семьи, ближайших родственников и просили помощи. Порой письма были на нескольких листах. Однако большинство из них не доходило до высокопоставленного адресата. Их регистрировали и вновь отправляли на места. А там пересматривалась лишь малая часть дел.

Высокие чины рассматривали ходатайства только известных людей. Например, представителей советской интеллигенции — писателей А. Малышкина, Ф. Гладкова о пересмотре дел их ближайших родственников. Но и знаменитые просители получали отказ.

У ближайших родственников раскулаченных была возможность не ехать за пределы края вместе с высылаемыми. Для этого необходима самая малость — публично отказаться от мужа или отца с матерью. Все отказы публиковались на страницах газет «Трудовая правда» и «Рабочая Пенза». Вырезка из газеты прикладывалась к делу. Публичного отказа хватало, чтобы остаться в селе. Надо заметить, что отказов было немного. Мы говорим о героизме жен декабристов, а жены кулаков были не менее героическими. Они ехали с мужьями и детьми и на Север, и в Казахстан.

Не дождавшись ответа на письма, крестьяне пытались сами добиться справедливости в Москве. Ключевское земельное общество командировало Александра Глотова и Евдокию Майорову с Москву во Всероссийский Исполнительный комитет. Однако вслед за ними уполномоченный РИКа выслал характеристику, где Глотов показан как ярый антисоветчик, который сорвал кампанию по скотозаготовкам в селе Ключи Пензенского района. Кстати, в те года бытовала поговорка: «Всю пшеницу — за границу, овес — в кооперацию, баб — на мясозаготовку, девок — в облигацию». У крестьян отбирали все, что только возможно. И женщины особо выступали против заготовок скота — корова подчас была единственной кормилицей для многодетной семьи. Из Москвы делегаты вернулись ни с чем.

Жизнь крестьянства в 30-е годы ХХ века была нелегка. Под выселение как контрреволюционный элемент (то есть по ст. 58) мог попасть любой, нелестно отозвавшийся о советской власти. Планы по высылке кулаков 2-й категории постоянно перевыполнялись. К 1 апреля 1931 года из Пензенского оперсектора ОГПУ было отправлено 811 семей (3642 человека: 1057 мужчин, 1244 женщины, 1341 ребенок). Задание края было перевыполнено на 108,2 процента. Новый план по высылке перевыполнили еще на 500 семей (1622 семьи вместо 1100 «плановых») (11). А объяснялось все просто. Лозунг о ликвидации кулачества как класса имел под собой экономическую основу: государству нужна была дешевая рабочая сила.

Указом Президента СССР от 13.08.1990 года репрессии, проводившиеся в отношении крестьян в ходе коллективизации, были признаны незаконными.

В настоящее время пензенским изданием «Новая газета — Мир Людей» проводится исследовательская работа по изучению истории пензенской деревни в период коллективизации, публикуются списки незаконно раскулаченных крестьян, а также статьи о судьбе некоторых семей, подвергшихся необоснованным репрессиям. Эта работа необходима для восстановления доброго имени незаконно репрессированных пензенцев. Списки, раскулаченных опубликованные в газете, порой становятся первым шагом и веским доказательством в деле «выбивания» льгот у государства. Тех льгот, законность которых не вызывает сомнения. Тех льгот, которые могут компенсировать лишь малую долю страданий людей.

ДОКУМЕНТ ЭПОХИ

"Справка села Дмитриевка района Каменского округа Пензенского

1. Фамилия Имя Отчество Курдин Иван Дмитриевич

2. Возраст (год рождения) 1882 г.

3. Соц. положение из крестьян

4. Когда и за что лишен избирательных прав 6 февраля 1930 г. кулак, бывший эксплуататор, прибегавший к наемному труду, имел паточный завод с наемными рабочими 16 человек. Торговал бумагой для ткани, имел двигатель, мельницу до 1928 г.

5. Имущественное положение до раскулачивания (указать постройки, скот и инвентарь) каменный дом 15х15, кладовая 10х20, двор крытый железом, лошадей одна, корова одна, пчел ульи 18 шт., сад 0,25 дес., жнейка, сеялка, веялка, плуг 2-х лем., молотильный барабан, двигатель, просодранка.

6. Какую имеет задолженность по государственным и местным налогам задолженность на трактора 672 рубля.

7. Привлекался ли судом, когда и за что (приговор) судом не привлекался

8. Количество членов семьи (указать трудоспособных) и где находится семья сейчас всего 12 человек, трудоспособных 5 человек, в Красной армии сын ветврачом, 4 человека живут на квартире в Дмитровке.

9. Когда (месяц и год) и если известно куда выехал выбыл в ноябре мес. 1929 г с Сталинград на тракторострой.

10. Характеристика сельсовета (указать факты контрреволюционной деятельности в прошлом и в чем выражается антисоветская деятельность в настоящем) Резких выступлений не было, нашептывание в темных углах среди массы, участие против проведения мероприятий, укрывательство в выполнении. Личные угрозы представителям Власти в побуждении к выполнению заданий.

11. Личные приметы (лишь наиболее характерные) средний рост, на щеках румяны, русые усы и борода, маленькие глаза синие, нос долгий, взгляд на свету быстрый, ход мелкими шагами, чистый разговор, толщина объем 5 четвертей.

Справку завизировал председатель Дмитровского сельсовета ______

13 марта 1930 г."

Источник: http://musei.penza.memo.ru/eliseeva-sudbi-krestyan-k335p1.html