По извилистой скалистой тропе наверх бежал юноша. По израненному телу сочилась кровь. Дыхание становилось всё тяжелее. Из последних сил он забрался площадку перед небольшой пещерой. С краю, пред пропастью, стоял крепкий старик. Его совершенно белые, седые, волосы легким ветерком поднимались над головой и светились в лучах заходящего Солнца. Юноша, пошатываясь, то ли сказал, то ли прохрипел:
- Отец!
Старик мгновенно обернулся. Глаза, пронзительно, сияли цветом чистого неба и глубокой мудрости. Взгляд на секунду зацепился за юношу: – Сын!?- с криком метнулся Отец.
Юноша поплыл рассеянными глазами и, медленно, завалился на бок. Дыхание стало еле слышным шорохом листвы. Звук шевельнулся в последний раз и исчез. Старик припал ухом к груди. Услышал даже не стук, а редкий шепот замирающего сердца. Крепко обняв Сына, Отец начал дышать в уста юноши, стремясь вдохнуть хоть каплю воздуха. Он всеми фибрами души, всем естеством, отчаянно желал вернуть Сына из запредельной дали. В груди не то, что горел – пылал – яркий, буквально ослепительный огонь. От нарастающего напряжения волосы взмыли вверх и немного опали, покрыв обоих белесым саваном.
Утро. Лучик Солнца заглянул на площадку и осветил сгорбленную, высохшую фигуру, сжимающую в объятьях юношу. Сын открыл глаза и встретил всё тот же, небесный, взгляд:
- Отец, что с тобой? Когда ты так постарел?
- Я отдал тебе последнее, что у меня есть, Время, - улыбнулся счастливый, смертельно уставший, Отец. – Что произошло?
- Внизу, в нашем поселении, где ты совсем редко бываешь, - тихо произнёс Сын, - люди обезумели. Напившись хмеля начали кричать друг другу возле Дерева. Одни – это берёза! Другие – нет, осина! Третьи – да вы что? Это ясень, - перехватив дыхание продолжил юноша. – Потом начали толкаться, драться. Явор стукнул своего брата-близнеца. Тот упал, ударился головой об камень и умер… Их отец разразился проклятьями. Я пытался их остановить. Одумайтесь! Это просто Дерево. Оно тут было всегда! Никто меня не слышал, начали забрасывать камнями. Я правда смог убежать и не помню, как пришел к тебе, Отец.
- Не разумные, - вспыхнули глаза Старика. – Не разумные! Ни чему ни научило Время.
- В смысле?
- Хорошо, я расскажу тебе всё, - погрузившись в воспоминания начал Отец. – Помнишь, в одном дне пути от нас, находятся развалины поселения с обугленным, но ещё живым, Деревом. Оно так же давало тень и плоды. Давно, я был ещё молод, в нём три мастера камнероба с помощью прозрачных камней создали три скульптуры Дерева. Это была очень искусная работа. Все радовались их умению. Каждый подписал своё дерево своим именем. А потом… Потом набежали кочевники, за теми самыми прозрачными камнями. И пока все, на крик «к Дереву!», разбирались в суете к какому дереву бежать нас сломили. Получив камнем из пращи в голову, я потерял сознание, и скатился под крутой склон к реке. Когда очнулся всё было закончено. Никто не выжил. Дерево горело. Дома разрушены. Даже статуи изверги изуродовали. Я увидел твою Мать. Она мертвая лежала на берегу реки, правой рукой указывая к водопаду. Помчался я туда. У самого водопада, в колыбели, зацепившись за корни был, совсем ещё маленький, ты. В руках держал прозрачный камень. Вот этот.
Отец достал из пещеры прозрачный, чище воды, камень сверкнувший правильными гранями на Солнце. Величиной, как половина ладони:
- Я принёс тебя сюда, в пещеру. Мы жили вместе, потом ты, Сын мой, ушел вниз, в поселение.
- Отец в поселении тоже есть камнеробы. Но они не делают из камня деревья. Почему?
- Они уже забыли про искусную работу. И стали ремесленниками, меняя свои жалкие подобия искусных изделий заезжим иноземцам на разные товары.
- Отец, иноземцы ведь не возят товары, только какой-то металл. Называют его злато. На злато можно обменять всё, что угодно. Давай и твой камень поменяем? За него они дадут очень много злата. За это золото можно ни один дом построить.
- Зачем мне злато? Никуда не годный, мягкий металл? – всколыхнулся Отец. – я не смогу без камня закончить своё дело.
Отец развернул простой камень, стоящий у входа в пещеру. На нем выступало, как половина скульптуры, очень искусно сделанное Дерево. На нём было видно каждый листочек, каждую прожилку. Под Деревом выступала буква «П» и дальше была нацарапана надпись - росто Дерево:
- Долго я его делал. Жаль, не закончу, - вздохнул Старик. – Может попробуешь ты?
Утром его не стало. Похоронив Отца юноша, с прозрачным камнем в руке пошел к тропе вниз. Остановился. Развернулся и долго о чем-то думал, смотря на простой камень с Деревом. Потом мотнул головой, как будто смахивая наваждение. Вернулся к камню, встал на колени и начал тереть твёрдым, прозрачным камнем вдоль царапины буквы «Р»
Много Времени утекло. Однажды ночью в поселение вошли, тянув за собой камень, трое. Уже зрелый юноша, с сединой на висках. Красивая женщина. И с ними юная девушка, Дочь. Они в потёмках дотащили камень к Дереву. Прислонили к стволу. И долго, молча, взявшись за руки стояли около камня. И ушли.
Рассвело. Поселение уже было не узнать. Везде добротные дома. А недалеко от Дерева стояли настоящие хоромы. Но нигде не было ни одной скульптуры. Из ворот хором выкатилась повозка, запряженная тремя рабами, покрытая накидкой из ткани. В прорези накидки зыркали черные глаза. Проезжая мимо Дерева Явор, а это был он, тот самый убийца брата-близнеца, увидел камень у ствола:
- Стойте, - надменно заорал Явор. - Стойте рабы, кому говорю! Эй, ты, а ну посмотри, что там на камне.
Один раб метнулся к Дереву:
- Господин, тут в камне дерево. И какая-то надпись. Я читать не умею. – подобострастно проговорил раб.
Из повозки, кряхтя и морщась, вылез тучный и грузный мужчина. Подошел к Дереву и всмотрелся в камень. Прочитал вслух надпись: «Просто Дерево», а ниже слово: «Отец». Явор долго стоял и молча смотрел на камень, что-то вспоминая. Над головой, тем временем, сгустились набежавшие тучи. Упали первые капли дождя. Сверкнула первая молния. И тут Явора пронзило. Он вспомнил. Вспомнил всё, в мельчайших деталях. Как падал от его удара брат. Как с глухим стуком голова близнеца встретилась с камнем. Как из головы заструилась кровь. Как брат, дёрнувшись пару раз, затих навсегда. И как проклинал отец. Проклинал его, Явора, за убийство брата.
В груди что-то нестерпимо, жгуче сжалось, не давая дышать. В голове начал нарастать пульсирующий шум, с каждым ударом сердца стуча всё сильнее. К губам скатилась скупая, но обжигающе горючая слеза. В глазах потемнело и появилась резкая, пронизывающая боль в груди, в голове. От ужаса Явор закричал: «Какой я дурак, а не господин! Отец мой, прости, прости меня, сына не разумного. В голове что-то взорвалось. И, теряя сознание, Явор, обхватив Дерево руками, начал сползать к земле. Последнее, что увидел была яркая, ослепительная вспышка.
Ошарашенный раб смотрел, как хозяин начал сползать. В предсмертном крике еле разобрал последние слова: «Господи!.. Отец мой, прости, прости меня…». В это мгновение в Дерево ударила молния. На глазах раба по стволу заискрилась ветвящаяся молния. Уже бездыханный Явор отвалился от Дерева, скрючивая обугленные руки. Раб, от испуга перестав соображать кинулся в повозку, под накидку. Внутри было сухо, снаружи бушевала гроза. Раскаты грома превратились в жуткий рокот. Раб упал на дно повозки, лицом вниз, обхватив лицо ладонями. И неистово зашептал: «Господи, Отец мой, прости меня. Господи, Отец мой, прости меня. Господи, Отец мой, прости меня». И так много-много раз.
Гроза отшумела, дождь затих. Из-под накидки вылез трясущийся раб и увидел обугленные тела двух рабов и хозяина. Заверещав раб бросился бежать и взахлеб, сбиваясь всё время кричал: «Господь, Отец мой, простил и освободил меня. Господь, Отец мой, покарал хозяина там, где выше всех...»
Жители поселения выбирались из домов после дождя. Шли к Дереву. И, застыв, недоуменно смотрели на почерневшие тела Явора и рабов, слыша удаляющийся крик: «Господь, Отец мой, простил и освободил меня. Господь, Отец мой, покарал хозяина». В головах эхом звучали отголоски «Господь простил. Отец освободил. Выше всех покарал. Господь покарал. Господь освободил. Отец простил…»
Оценил 1 человек
1 кармы