Про Украину и "политику" Москвы

Еще из книжки «Вера и жизнь»: про Украину (http://www.labirint.ru/books/5...). В дополнение скажу только одно: покорить земли Руси Запад пытался всегда – и иногда у него это получалось. Но всегда потом выходило по-другому. Самая «успешная» попытка была сделана Гитлером в 1941 году. Теперь происходит ровно то же самое – только вместо танков были использованы умело направляемые толпы, СМИ, «образование», политический диктат. Но извечный недруг свободной православной Руси – тот же самый. А коллаборационисты и предатели, в том числе сидящие в московских кабинетах, сейчас ничуть не лучше, чем в сороковые. Ну и представим себе митрополита Сергия (Страгородского), который в 1941 году воздержался бы от пастырского слова, ожидая, «чья возьмет», и боясь навредить спокойствию иерархов, выступивших на стороне оккупантов…

«Украинская» политика нынешней Москвы – это пример постыдной трусости и нерешительности. И это политику надо менять. Почему бы сейчас не сказать тому же Трампу: никаких компромиссов быть не может хотя бы без новых выборов на Украине, которым должно предшествовать снятие запрета на деятельность любых политических сил, включая коммунистов и пророссийски ориентированных патриотов. Нужно возвратить политэмигрантов. Нужно разблокировать любые СМИ, в том числе критикующие «европейский выбор». Неплохо бы и создать на Украине православную партию, выступающую за ценности Святой Руси, за христианское государственное устройство. Главу такой партии можно будет привести и в президентское кресло – причем это не должен быть действующий политик или «менеджер». Это мог бы быть и журналист – например, Василий Анисимов, и церковный иерарх – например, митрополит Сергий (Генсицкий) или епископ Лонгин (Жар). Итак, из книжки…

В начале девяностых униаты и сторонники Филарета стали отнимать у канонической Православной Церкви храмы — многими тысячами. Конечно, часть общин переходила в унию и околоправославные расколы добровольно — речь шла опять же о «национально свидомых» людях. В основном это были жители трех западных областей и интеллигенция крупных городов, прежде всего Киева. Но подчас традиционные православные общины храмы отдавать не хотели — и тогда в ход шел авторитет депутатов, глав городов и регионов. Иногда главным аргументом становились крики «Геть московских попiв», железные прутья, «навал» на церковные ворота и двери. В этих условиях многие архиереи начали резко протестовать — не только приезжая в Москву, но и выступая в Киеве, Львове, Ровно.

Впрочем, стабилизация политической жизни в 2000-х годах опять породнила иерархов и зажиточное духовенство с властями — с какими уж придется. Обнимались и с Кучмой, и с Ющенко, и с Тимошенко, и с Януковичем. Параллельно около стареющего и все более немощного Киевского митрополита Владимира (Сабодана) сформировалась группа активных и амбициозных молодых людей в рясах, которые без обиняков ориентировались на «Европу» и презрительно отзывались о России. Несогласным они пытались заткнуть рот, используя неограниченный доступ к телу митрополита и неограниченную же возможность получить его подпись. Майдан эти люди поддержали от души. Самое гнусное было в том, что эти «хлопцы» проторили дорогу в Отдел внешних церковных связей, где нашли идейных союзников. Один из главных певцов «богословия майдана» — архимандрит Кирилл (Говорун) — так и вовсе там раньше работал. Несмотря на то, что ОВЦС по своему мандату не имел никакого отношения к «политическим» проблемам Украины (это как раз был мандат возглавляемого мной отдела), моя работа была очень скована влиянием этих людей и шептанием вокруг Патриарха коллег из ОВЦС. Они убедили его «не делать резких движений», серьезно напугав тем, что Украинская Православная Церковь перестанет ему подчиняться — а войти в историю человеком, потерявшим около трети приходов, тому очень не хотелось.

В итоге пришлось смиряться с любыми капризами киевских «собратьев». Я понемногу старался разоблачать деятельность «осиного гнезда», свитого в Киево-Печерской Лавре. Когда же на Украине произошел переворот, я счел — и до сих пор так считаю, — что единственным способом прекратить там ползучую церковную и политическую смуту было решительное вмешательство России. Если надо — военное. В марте 2014 года, когда Совет Федерации принял решение о вводе российских войск на Украину для защиты наших граждан и соотечественников, я решительно это поддержал в специальном заявлении. (http://www.interfax-religion.r... <…> Патриарх тут же накричал на меня по телефону, обвиняя в том, что я поставил под угрозу наше духовенство на Украине. Собственно, наш с ним конфликт начался именно с этого эпизода. Убежден, что России тогда надо было защищать всех своих граждан и соотечественников — не только в Крыму, но и в Одессе, Харькове, Киеве. Не нужно было, боясь поссориться с Западом, бросать на произвол судьбы законную власть. А иерархам надо было не отсиживаться за стенами монастырей, а вывести свою паству на улицы.

Теперь будущее церковной Украины, по большому счету, предрешено, о чем я честно предупредил Патриарха Кирилла в специальной записке. Если не удастся восстановить политические права пророссийских сил, если вакханалия «европейских» и русофобских устремлений в стране продолжится, церковное размежевание останется только вопросом времени. Украина же станет бесправным сырьевым придатком Евросоюза. Когда-то ее народ может понять, что потерял, отвернувшись от России. Но западные экономические и политические тиски, а также элиты, в том числе церковные, не дадут этому народу вернуться к братским отношениям с Москвой. Альтернатива такому развитию событий только одна: это качественно иная роль России в украинской жизни — и устранение в ней всякой роли Запада. Добиться этого можно, по большому счету, только силой. И об этом Церковь должна сказать государству — как минимум в кулуарах (я говорил много раз), а если потребуется — публично. Так, как сказал преподобный Сергий Радонежский Димитрию Донскому, благословляя его идти на Куликово поле. Збигнев Бжезинский не случайно еще в 1998 году написал: «Без Украины Россия перестает быть евразийской империей». Я бы сказал еще проще: Россия без Киева — не Россия.