Двадцать три

Сегодня 23 февраля. Почти все советские парни служили в армии. Поэтому в СССР это был «мужской день». В Украине праздник как бы запрещен. Но моя статья не о дате, а о 23-х днях в задраенном отсеке подлодки без еды и воды для двенадцати моряков. Завтра исполнится 50 лет событиям 24 февраля 1972 года, когда в Гренландском море на глубине 120 метров загорелась атомная подлодка К-19. Это история подвига советских людей разных национальностей, в том числе украинцев и русских. Из 104 членов экипажа 28 погибли на боевом посту, спасая товарищей.

Начну, наверное, с предыстории. Пару лет назад прочитала статью о российском миллионере Владимире Романове, который с 1966 года служил на К-19 старшим матросом. Вернувшись в Москву из Эдинбурга, где у него был даже свой футбольный клуб, в середине 2000-х, он разыскал подлодку, ожидавшую своей участи быть порезанной на металлолом на предприятии «Нерпа», и выкупил то, что осталось, за $100 тыс.

Осталась рубка весом 40 тонн. Сейчас она находится в Подмосковье. В 2018 году возле нее собрался экипаж, который служил с Романовым – все старички. А 23 и 24 февраля приезжают еще живые моряки или родственники тех, кто служил тогда, – экипаж Виктора Кулибабы. Те самые, кто выстоял в том пожаре.

О том, почему загорелась советская атомная субмарина, написано много разноплановых исследований. Некоторые военные историки считают, что у нее изначально были технические проблемы, вызванные строительным авралом: СССР догонял США, которые 9 июня 1959 года спустили на воду атомную подлодку George Washington – первый в мире стратегический ракетоносец.

Догнать и перегнать Америку было главным лозунгом при Хрущеве. К-19 начали строить в 1958 году, спустили на воду 11 октября 1959 года и радовались, что построили быстрее американской: за 359 дней против 586!

Но уже в первом боевом походе 4 июля 1961 года у норвежского острова Ян-Майен произошла авария в системе охлаждения кормового атомного реактора. Атомного взрыва удалось избежать благодаря героизму экипажа. От облучения погибли восемь человек, в 1970-м скончался командир БЧ-5 капитан 3-го ранга Анатолий Козырев.

В Североморске лодку дезактивировали, отремонтировали (заменили ей реакторный отсек и сами реакторы) и снова отправили в море в 1962 году. Семь лет прошло без инцидентов. Но 15 ноября 1969 года американская атомная субмарина USS Gato, которая, как написали в The New York Times, шпионила за советскими подлодками, участвуя в операции Holliston, проводимой Агентством национальной безопасности и разведывательным управлением ВМС США, столкнулась с К-19.

Удар был настолько сильным, что с глубины 66 метров американская лодка упала на 100 метров. Запаниковавший командир минно-торпедной части USS Gato приказал приготовить к стрельбе три торпеды и противолодочную ракету SUBROC с ядерной боеголовкой. К счастью, командир субмарины Лоуренс Бурхардт отменил его приказание. А так могла бы и ядерная война начаться.

Это важный момент, потому что целый ряд исследователей считают: именно столкновение с американской субмариной привело к появлению на корпусе советской подлодки незаметных микротрещин. В одну из таких трещин на трубопроводе рулевой гидросистемы натекло масло. Трещину заметили и заделали, но убрать масло не смогли.

24 февраля 1972 года, в 10.23 по московскому времени, на центральный пост К-19 поступил сигнал о пожаре в девятом отсеке: загорелось масло, попавшее на раскаленный фильтр системы очистки воздуха.

От перегрева в девятом отсеке лопнула магистраль воздуха высокого давления, и отсек превратился в мартеновскую печь. Подлодка медленно поднималась со 120-метровой глубины, тем временем дым и угарный газ по поврежденной вентиляции распространялись по соседним отсекам.

А пожар в девятом отсеке не утихал, в восьмой отсек просочился дым и угарный газ. Моряки умирали один за другим, не уходя со своих боевых постов, не выпуская из рук штурвалов и рукояток.

Приказав подчиненным эвакуироваться, у пульта главной энергетической установки остались командир дивизиона движения капитан-лейтенант Виктор Милованов и его заместитель старший лейтенант Сергей Ярчук – им необходимо было срочно заглушить ядерные реакторы. Когда Ярчук задохнулся, Милованов заглушил реактор в одиночку. Он сумел выбраться в соседний отсек и потерял сознание. Его вытащил матрос-турбинист.

В восьмом отсеке, где располагались вспомогательные механизмы, кубрик и камбуз, по нарушенной системе подачи воздуха высокого давления стал проникать угарный газ и дым. Капитан третьего ранга Лев Цыганков и несколько его подчиненных задраили переборочный люк за своими эвакуировавшимися товарищами и вернулись к механизмам, без которых лодка не могла продолжать всплытие. Они погибли, выполнив свой долг.

В седьмом отсеке мичман Александр Новиков надел на всех матросов, задыхающихся и теряющих сознание, маски и приказал выходить из отсека. На себя надеть маску он не успел. За несколько мгновений до всплытия со 120-метровой глубины угарный газ успел добраться и до шестого отсека, где располагалась главная энергетическая установка корабля – два атомных реактора. И снова моряки погибали, чтобы спасти лодку и товарищей.

Самым драматическим эпизодом катастрофы 24 февраля была судьба 12 моряков под командованием капитан-лейтенанта Бориса Полякова, которые в момент аварии задраились в кормовом десятом отсеке.

У них не было света, воздуха, воды, еды и связи. О том, что они живы, им удалось сообщить только через сутки по внутреннему корабельному телефону, который починили в кромешной темноте (батарейки в фонариках истощились еще в первые два дня, а электричества на лодке, которая заглушила реакторы, не было).

Каким-то чудом уже умирающим от удушья морякам, которые в прямом смысле слова лежали на торпедах, сумели подать кислород по трубопроводу, обеспечивавшему выравнивание лодки. Немного воды удалось найти в почти пустой цистерне, и она, как вспоминали потом спасенные, была отвратительной на вкус.

Еще хуже было с продуктами: 12 человек 23 дня прожили на четырех пачках чая (его не пили, а жевали), двух банках сгущенки и консервированной капусте. Все это делили на крохотные порции и ели в полной темноте. И за все это время никто не попытался съесть больше товарища, ослушаться командира, никто не сошел с ума и не устроил истерику.

Почему моряки находились в заточении 23 страшных дня? Потому что израненная подлодка поднялась на поверхность в страшный многодневный шторм. Ледяное Гренландское море испытывало их на прочность несколько дней. Первое судно, которое через три дня приблизилось к лодке – сухогруз «Ангарлес» ни взять моряков на борт, ни завести буксирные концы не могло.

Только через 10 суток пришли крейсер «Александр Невский», плавбаза «Магомет Гаджиев» и три буксира. Всего в операции по спасению подлодки участвовали почти три десятка кораблей Северного и Черноморского флотов.

Первых членов экипажа К-19 удалось эвакуировать только 1 марта, на седьмые сутки аварии (1972 год был високосным). Двенадцать моряков по спасательному канату перебрались на борт стоящих рядом кораблей. К 3 марта с субмарины удалось снять 62 моряка. До десятого отсека спасатели добрались только 18 марта. Истощенным морякам завязывали глаза, чтобы их не ослепило мартовское солнце.

2 апреля подводная лодка К-19, пройдя на буксире 2160 морских миль, добралась до Североморска. И только тогда с нее сошел последний член экипажа – командир подлодки, капитан второго ранга Кулибаба. Все это время он как настоящий капитан не покидал свой корабль.

После ремонта К-19 провела на боевом дежурстве еще семь лет. В 1979-м она была признана утратившей значение как ракетоносец и переоборудована в лодку связи по проекту 658С . 19 апреля 1990 года лодка была выведена из боевого состава ВМФ СССР в резерв, уже после этого переименована в БС-19. В 2003-м ее отправили на утилизацию на завод «Нерпа».

Много лет подвиг моряков К-19 в 1972 году был засекречен. О пожаре на подводной лодке впервые написали во время перестройки. В 2002 году вышел фильм режиссера Кэтрин Бигелоу «К-19» с Харрисоном Фордом в главной роли. Там смешаны две истории – авария ядерной силовой установки в 1961 году и пожар в 1972-м. В рецензиях на фильм западные кинокритики писали, что героизм моряков преувеличен. Они просто не могли поверить, что такое мужество и самопожертвование реально возможно. Но такими были советские люди: так они жили и служили. Еще Суворов говорил: «Сам погибай, а товарища выручай».

Галина Акимова