Архитектоника нравственного катаклизма

Осуждать нравственно падших легко. Самоутверждаться за счёт грешников приятно. Морализаторствовать по поводу очевидных преступников безопасно. Особенно если твоя фамилия не Вильфор, а опустил голову перед тобой гарантированно не твой незаконный сын.

В русскоязычном интернете за последние годы это превратилось в отдельный вид спорта. Тем более что жители территории бывшей УССР дают для этого более чем достаточно поводов и иллюстраций. Или, если быть точнее, посредством этих жителей оные иллюстрации предоставляются.

Но полезен ли этот смех? Очищающ ли он? Достигается ли тем самым катарсис и прощение? Что, кроме эмоционального самоудовлетворения и укрепления взаимной вражды и ненависти, приносит такая крикливая проповедь?

А ведь нравственный катаклизм нуждается в совершенно другом. Именно катаклизм, а не катастрофа. Наши учителя, древние греки, давно уже разъяснили нам разницу между ними. Катастрофа ― это всего лишь поворот или переворот, тогда как у катаклизма смысл намного сложнее. Сложенный из двух слов ― «вниз» и «промывание, чистка» ― этот смысл куда больше подходит Украине, чем поверхностный «переворот» или «поворот». Да и значение катаклизма как экологического процесса (можете сами удостовериться в словарях и энциклопедиях) куда больше соответствует происходившему здесь.

Так вот, нравственный катаклизм нуждается совершенно в другом. Он нуждается во внимательном обследовании, в изучении его генеалогии, происхождения, анамнеза, симптоматики, археологии и архитектоники прежде всего для того, чтобы не повторить его больше, но ещё и для того, чтобы попытаться излечить.

Это нужно не мёртвым. Это нужно прежде всего живым и здоровым. Точно так же, как живые и здоровые заинтересованы в излечении заболевших: и чтобы самих себя обезопасить, и чтобы заболевшие вернулись в строй, а общество стройными рядами шагнуло в будущее.

Некоторые антропологи так и говорят, что общество начинается тогда, когда в захоронениях начинают обнаруживаться люди со сросшимися переломами. Это значит, что их не бросили, им помогли выздороветь и вернуться в социум.

Внимательный взгляд на нравственный катаклизм мы и попробуем бросить. Это менее интересно, чем кривляться и насмехаться; это менее увлекательно, чем издеваться и рисовать карикатуры; это менее приятно, чем злорадствовать и самоутверждаться. Но что поделать, проверка она всем проверка, как говаривал Афанасий Бубенцов. Стук реальности в двери, о которой мы уже писали в предыдущих статьях, касается не только дверей бывшей УССР.

Археология нравственного надлома и слома

Соблазн саморадствовать и злоутверждаться также неслучаен, на самом деле. Дело в том, что нравственные катаклизмы, в отличие от катаклизмов экологических, проходят большую часть своего пути скрытно, неочевидно для подавляющего большинства населения той или иной страны.

А из-за этого возникает ощущение совершенно или почти абсолютно внезапного обвала. А ведь это смешно извне: вот ещё вчера были люди как люди, и вдруг такая резкая деградация. Это ведь примерно так же смешно, как Чарли Чаплин, ещё секунду назад бывший чопорным джентльменом и тут же ставший обладателем кремово-тортовой физиономии.

На самом же деле здание общественной нравственности обрушивается потому, что в нём накапливаются маленькие незаметные нарушения и разрушения, дряхлость и «усталость материала». Те самые тысячи порезов рисовой бумагой. И не замечать их ― значит обречь самого себя на повторение этого же процесса. Вот только для России это уже будет не только катаклизмом, но и апокалипсисом. Дорогая цена за желание сегодня посмеяться вместо необходимости мыслить, не находите?

Расшатывание и разрушение общества бывшей УССР производилось очень постепенно, однако темпы разрушения совершенно очевидно нарастали. Этот процесс совершенно очевидно имеет накопительную природу. Если в конце 1980-х и начале 1990-х амплитуда «расшатываний» была крайне сдержанной и осторожной, то уже в середине 2000-х она была большой, а в середине 2010-х ― колоссальной, немыслимой ранее (да, отсылки к окнам Овертона здесь приемлемы хотя бы в целях лучшего объяснения).

Это разрушение происходило не только в политическом спектре. Политический спектр был, как сейчас уже очевидно последнему интернет-пользователю и телеграм-комментатору, ключевой целью этого процесса, однако само это разрушение осуществлялось системно, последовательно, целостно.

Лично для меня переходами между этапами становились изменения в поведении тривиальных обывателей. Распространение брани и обсценной лексики, снижение тем для обсуждения, исчезновение понимания элементарных вещей и отсылок ― всё это были гаснущие огни гибнущей цивилизации на несчастной территории бывшей УССР.

А перед нами всё цветёт, за нами ― всё горит

Стройный, цветущий и целостный космос советской и постсоветской культуры УССР был настолько разнообразен, что мы вряд ли сможем его охватить даже перечислением. Его разрушали долго, изобретательно, дорогостояще. Передовые отряды украинских «диссидентов» и «философов», «историков» и «преподавателей» пошли на штурм его бастионов ещё тридцать лет тому. Основные массы грантоедов, публицистов, «блогеров», «инвестигативных журналистов» подступились к ним и начали их сжигать по историческим меркам совсем недавно ― 15–18 лет тому. Ключевыми бастионами, которые были обрушены бомбардировками и штурмом легионов бесов-разрушителей, стали:

― литература и кинематограф. Жителям России это трудно представить, однако на территории бывшей УССР десятилетиями не показывали «Горячий снег» и «Они сражались за Родину» с бесподобными образами украинцев, «Королеву бензоколонки» и «Девчат», «Сильву» и «Принцессу цирка». «Да при чём здесь это?» ― взвоет недальновидный и нетерпеливый комментатор. Да при том, что именно массовая культура является мощнейшим бастионом, через который на общество транслируются смыслы, ценности, правила поведения. Ребёнок, с детства впитавший трагедию Хатыни и Брестской крепости, подросток, обдумывавший дискуссию генерала Бессонова и комиссара Веснина, мальчишка, разбиравший заикание рядового Стрельцова и слушавший грозное предостережение бригадефюрера Генриха Мюллера, ― плохой материал для построения Neue Weltordnung. А ведь в культуре многомиллионного общества трагичный гуманизм «Прометея» Малышко и эпический героизм «Знаменосцев» Олеся Гончара подменялся ненавистническими плевками нацистских прихвостней Васыля Барки и Олега Ольжича, Евгэна Маланюка и Ивана Багряного. А советские кинофильмы вытеснялись из украинского телевидения последовательно и настойчиво. Особенно те, которые давали понять трагизм Великой Отечественной войны и ужасы нацизма. Собственно, результат налицо;

― праздники и особые дни, особые места и особые ритуалы (детальнее это мы уже разбирали в одной из наших предыдущих публикаций). Сначала это проводилось без особого педалирования ― хотя бы потому, что слишком много ещё было живых свидетелей, неудобных для новых культуртрегеров. Сначала это осуществлялось под сурдинку псевдогуманистичных завоеваний про «несчастных поляков, казнённых в Дробицком Яру», или про «особую трагедию крымскотатарского народа». Внешне альтруистичное стремление «обогатить палитру истории, выхолощенной советскими пропагандистами», прикрывало собой настоящую цель ― разрушение становых конструкций советского и постсоветского общества на территории УССР, массовая дезориентация населения, превращение его в бесформенную и ослепшую массу. Для этого создавались «другие места памяти», для этого размывались чёткие даты и праздники. А уж от «обогащения палитры» постепенно и малозаметно можно было и перейти к «вытеснению совковых праздников» в пользу «празднования вместе со всем миром». А вы думали, 8 мая ― это честный и искренний жест стремления к исторической правде? Да сейчас!

― уничтожение истории как основы нравственности и мышления. Мы уже замечали в одной из наших публикаций, что мышление обывателя вообще плохо контактирует с историей, этой скучной и непривлекательной дамой. И украинские мини-анненэрбе этим воспользовались на всю катушку. Жителям России или Белоруссии не понять, каково это ― жить в тридцатилетнем коктейле «Огонька» и «Дойче вохеншау». Например, многомиллионная трагедия советского народа в Великой Отечественной подменялась раздроблёнными, приватизированными, сертифицированными трагедиями отдельных этносов, групп, причём осуществлялось это предельно антиисторично. Так, депортация крымскотатарского народа всегда вырывалась из исторического контекста, действия советского государства объявлялись продуктом исключительно больного воображения и животной ненависти советского руководства, а исследования по поводу коллаборационизма в Крыму объявлялись «совковой пропагандой». Многие ли сейчас помнят вообще трагедию Лаки и её виновников? А ведь это лишь одно село из семидесяти тысяч сёл и деревень, пусть и очень символичное. Самое поверхностное прочтение учебников по истории, культивировавшихся в экс-УССР, вгоняет в ужас вменяемого внешнего наблюдателя. Ну а что могло вырасти, соответственно, на почве, столь обильно удобренной антикоммунизмом, антисоветизмом, русофобией, исторической ложью, уничтожением всяких и каких-либо моральных оснований истории?

― фигуры героев. Продолжая предыдущий пункт, да, мы помним, что никакой морали в истории нет. Однако уже post factum истории самим обществом сообщается мораль. Потому что герой, как мы уже разбирали в одной из наших публикаций, не просто так провозглашается: герой нужен для того, чтобы скреплять, соединять, направлять общество. И именно от героев и посредством героев отстраиваются целые системы морали и нравственности. Невозможно сразу заставить общество принять Рудольфа Гесса или Оскара Дирлевангера в качестве героев. Вот почему любой внешний наблюдатель впадает в шок, наблюдая всё чаще появляющиеся в интернете фотографии «располаг» нацистских банд, их символики и портретов их «героев». Однако можно осуществить этот поворот постепенно. Ещё десять лет тому мне удавалось объяснить собеседнику, что «герои Крут» не такие уж герои, просто указав ему, что их командующий Аверкий Гончаренко впоследствии стал гауптштурмфюрером СС. Но уже через пяток лет этот аргумент перестал работать. Он встречал выпученные глаза и вопрос «То й що?» Ну ведь правда, и что такого, ведь он сражался за сверхценность независимой Украины?

― и даже элементарные приличия и цивилизованность общения. Причём здесь это, спросите вы меня? Очень просто. Я для себя поставил крест на этом обществе, когда один очень именитый субъект, с кучей титулов в своей сфере, из очень снобистской социальной среды принялся со скоростью принтера репостить на своей странице майданное сообщество с матерным прилагательным в названии. Публично матерящийся Владимир Гергиев или Дмитрий Хворостовский ― вообразимо ли такое в здоровом обществе? Публично рассуждающий о технике и поводах для мастурбации Александр Сергеев или Владимир Фортов, а не приматы вроде Дудя или Моргенштерна? Безусловно, такое расшатывание общественно общепринятого само по себе может означать много чего, однако в сочетании с нацификацией системы образования и медиа это уже достаточно характерно, не правда ли? Ведь общество, в котором сотне тысяч интернет-пользователей не стыдно состоять в сообществах с обсценными названиями, намного лояльней отнесётся к новоязу вроде «орков», «русни», «московии», «эрэфии». Что мы сейчас и наблюдаем.

Не надо думать: с нами тот, кто всё за нас решит!

Такое разрушение всего и вся привычного, устойчивого, священного, неприкосновенного, возвышенного порождает в голове безумную, хаотичную, испепелённую пустоту. Пустота, знаете ли, это не отсутствие вообще. Пустота ― это отсутствие порядка. Разрушенный город без единой живой души, над которым парит пепел сожжённых людей, ― это пустота. Дезориентированная голова, набитая нацистскими мифами и псевдореальными фактами ― это пустота. Даже если она набита фактами и снабжена подвешенным языком.

«Набивайте людям головы цифрами, начиняйте их безобидными фактами, пока их не затошнит, ничего, зато им будет казаться, что они очень образованные. У них даже будет впечатление, что они мыслят, что они движутся вперёд, хоть на самом деле они стоят на месте. И люди будут счастливы, ибо “факты”, которыми они напичканы, это нечто неизменное».

Человек с такой пустотой в голове ― вот это настоящая «вата в голове», а не то, о чём визжат украинские пропагандисты! ― способен воспринять и согласиться с любым произвольным суждением. И не согласиться ― тоже. Бессмысленно удивляться хаосу в головах украинской аудитории и абсурду комментаторов пользователей уанета (даже если абстрагироваться от дивизий троллей и ботов). Бессмысленно искать логику в поведении украинских переговорщиков ― подмеченное российской делегацией непостоянство для них вообще не существует. То, что они говорят сегодня. это и есть их сегодняшняя предельная, максимально конкретная и осязаемая реальность.

У таких людей нет истории или она существует, как мы уже говорили, в виде фэнтези-сказок.

У таких людей нет ценностей или они существуют в форме готтентотских оценок «если я украл корову у соседа ― значит это добро; если сосед у меня ― это зло».

У таких людей нет ответственности или она существует в виде одностороннем, только для оппонента. Многократно обшученное «а мэнэ за що?» именно из этой оперы.

У таких людей нет и мышления. Они жонглируют сиюминутными впечатлениями, эмоциями, потребностями, оценками. Извне это похоже на логическую деятельность, однако любое сколько-нибудь долговременное планирование и совместная деятельность с такими людьми просто невозможны.

При этом такие люди вполне удобны в использовании в качестве инструментов. Обладатель злой воли и целостного, системного интеллекта вполне может их использовать в своих целях. Подсовывая им цель за целью, объект ненависти за объектом ненависти, идею за идеей, такой обладатель вполне может руками таких людей не только загребать жар, но и делать куда более страшные вещи.

Нравственная катастрофа (которой недавно Андрей Ваджра посвятил более чем 70-минутное видео) таких людей становится очевидной только при столкновении их с реальным миром. С той самой реальностью, о возвращении которой мы уже не раз упоминали. Реальностью других обществ, реальностью способных дать сдачи или призвать к ответственности, реальностью людей длительного мышления и «длинной воли».

Вот, кстати, чем в том числе объясняется нескрываемая, но совершенно непроанализированная ненависть некоторых украинцев к В. Путину. Зомби сегодняшнего дня неспособны осознать деятельность человека, холодно и прагматично планирующего свои действия на десятилетия вперёд (чему доказательств уже множество), с теми или иными допущениями и пусть даже ошибками реализующего свои планы, а поэтому инстинктивно его боятся и ненавидят.

А уж если ещё и приказано ненавидеть…

А нам показалось ― почти не осталось врагов

А ведь помните, с чего начиналась эта ненависть по директиве, эта страсть по собственному желанию?

Она начиналась с ещё одного способа размывания и кислотного растворения целостного космоса, оставленного бывшей УССР предыдущими веками. Это размывание картины мира, оставленной предками.

«Как же вышло так? Вроде жизнь твоя текла беззаботно, в лету кануло зло, впереди опьяняла свобода».

И ведь действительно: нас убеждали, что мир изменился бесповоротно. Что наличие колоний, войн ради прибыли или международной эксплуатации ― это «опасное марксистское г**но» (с), устаревшее полтора века назад. Что врагов в мире уже не осталось, потому что ведь все уже демократичны, и никто из демократий (а тем более из «стран Макдональдса») друг с другом не воюет.

Но это был ещё один подкоп, подводивший мину под бастион героев и истории. Героем должен был стать типичный бегбедеровский рекламист или пелевинский дискурсмонгер, а не бондаревский солдат или вершигоровский партизан, не вовченковский танкист и не семёновский чекист, и даже не жюльверновский чудак-учёный, и не гриновский мечтатель.

В мире однородных, одинаковых, однотипно чирикающих на свинском инглише прямоугольных кирпичиков не может быть различий по героям, по образу жизни, по ценностям, по исторической памяти. Могут быть лишь дозволенные в определённых границах, в некотором диапазоне. Некоторые исторические воспоминания дозволено иметь привилегированным в этом смысле группам. Например, тем, чьи исторические претензии полезны, чтобы здесь и сейчас пошпынять каких-нибудь китайцев или россиян вроде татарских зулейх или уйгурских политзаключённых. Или тем, кто удачно успел устроиться в предыдущие десятилетия, создав хороший, качественный исторический миф о себе, особенно если это миф о жертвенности или миф о героизме.

А вот все остальные должны смотреть «марвел» и «дисикомикс», покупать фигурки схожих супергероев и фэнтэзюх, разрисовывать книжки типовыми ушами микки-маусов и очками гаррипоттеров.

«Зло улыбалось тебе в поделках киношных, когда ты забыл свое великое прошлое».

В такую разрушенную голову несложно ввести любую ахинею. И «Бандера ― борец против нацизма», и «ОУН-УПА никогда не была осуждена Нюрнбергским трибуналом» (автор знает подлость этой формулировки, не беспокойтесь!), и «Россия всегда была агрессивной», и «гуманитарные бомбардировки Сербии во имя демократии», и «в СССР расстреливали за вышиванки или украинский язык», и много чего ещё.

Возьмём мы её насовсем! Своё возьмём! Кровное! Наше!

Но становятся ли эти головы от этого чужими? Вовсе нет. Строки из Александра, а не брехня Тараса постоянно скользят в высказываниях украинских политиков, публичных персон, блогеров и даже рядовых интернет-пользователей. Постоянные отсылки к советским фильмам и советским образам (вплоть до образа Города-Героя) преследуют деятельность несчастного запутавшегося населения бывшей УССР. Даже советские анекдоты и сюжеты целыми годами воплощаются там раз за разом.

Да, нынешняя Украина, как и любая обезьяна Бога, делает это в извращённой и превращённой форме. Чем вызывает естественное отвращение и озлобление наблюдающих за ней. Особенно тех, кто знает, что именно ею так похабно и святотатственно искажается, извращается и оскверняется. И эти чувства объяснимы.

Но эти чувства ― это именно то, чего так долго добивается глобальный Князь Тишины, Князь Лжи и Ненависти. Потому что эти чувства уменьшают шансы получить обратно. Они превращают кровное, наше ― в чужое, враждебное, ненавистное. Этого ли хотят все те, кто испытывает эти чувства? Стоит ли с Одессой отождествлять какого-нибудь Марченко, а с Николаевом ― Кима? Стоило ли точно так же восемьдесят лет назад с Волынью отождествлять Уласа Самчука, а с Харьковом ― Юрия Шевелёва?

Ведь именно такое закрепление прежде всего в понимании и восприятии не только жителями Украины, но и жителями России ― конечная цель Князя Тьмы и Лжи. И здесь любое лыко оказывается в строку.

Это, кстати, ещё одна важнейшая технология по разрушению того самого целостного космоса. Постоянное культивирование исторических обид (о чём мы уже писали как про эмоции стратегического назначения) и розни, будирование реальных и вымышленных столкновений (которые вообще-то просто неизбежны при соседстве сообществ людей), взращивание розни ― всё это жернова, в которых размалываются фронтовая дружба капитана Титаренко и лейтенанта Скворцова, объятия на пьедестале спортсменов Александра Абраменко и Ильи Бурова, супружество кронштадца Николая Гумилёва и одесситки Анны Горенко.

Вот что можно и нужно противопоставить. Именно этим и объясняется медийная и даже государственная истерика на Украине после знаменитых кадров Ярославы Магучих (кстати, явно сибирячки по происхождению) с Марией Ласицкене. Именно этим и объясняется необъяснимый более ничем постоянно педалируемый разрыв во всём ― в энергетике, коммуникации, науке, искусстве, промышленности. Разрыв вопреки разумности и даже самой природе. Разрыв на грани и даже за гранью международного преступления (напомним Северо-Крымский канал) и за гранью человечности.

Подыгрывать этому разрыву, услаждая себя своим превосходством и моральным преимуществом, преступно перед будущим своих предков и прошлым своих детей.

Ему сказал я тихо: «Всё равно. В конце пути придётся рассчитаться!»

Собственно, всё это мы не просто так пытались обнаружить и систематизировать. Обратная работа тоже возможна. Но она не может производиться ни произвольно, ни случайным образом, ни случайными людьми.

России давно уже пора осознать (и, кажется, судя по воспитательной работе с чеченцами, она на правильном пути), что нет ничего тоталитарного, бесчеловечного или авторитарного в плотной работе с населением. В создании, как это ни назови, общенародной, общегосударственной, общественной идеологии как системы идей.

Не лениво-вялая, а резкая, исторически моментальная реабилитация героев ВОВ, возвращение к множеству наработок СССР (что, судя по обмолвкам В. Путина о том, что Советский Союз долго жил под санкциями, уже происходит), уход от потребительски-хаотичного отношения к собственному миру, своему прошлому, истории своей страны ― всё это необходимые, но недостаточные компоненты того, что ждёт Россию в ближайшие годы.

И здесь не будет мелочей. Нельзя будет спустя рукава относиться к кадровой работе с журналистами. Нельзя будет не учитывать политические взгляды программистов и учителей. Нельзя будет игнорировать выходки блогеров и богемы. Нельзя будет не обращать внимание на образ жизни чиновников и их родственников. Много чего теперь будет нельзя.

Пиршество общества потребления и общества равнодушия ко всему, кроме потребления, заканчивается. Похмелье будет тяжёлым у всех. Только у кого-то не будет хлеба и удобрений для посева на следующий год, а кому-то нужно будет забыть о ниццах и куршавелях. И здесь речь идёт не только о конкретных социальных группах и слоях, но и о целых странах.

Потребление, соцсети, финансы, селфи не смогли заместить реального мира земли, угля, железа и хлеба. Надежда России в том, что она не успела перейти через невидимую грань и осталась на стороне второго. Надежда Украины в том, что Россия успеет перетащить её через эту грань. Что, собственно, происходит уже сейчас. Просто вслед за физическим перетаскиванием должна последовать мощная пощёчина, приводящая в чувство. Новое промывание, новая клизма. Без «ката». На этот раз промывание очистительное, катарсисное, освобождающее. Но от этого не менее сложное, болезненное и тяжёлое.

Но путь осилит идущий. 

Андреас-Алекс Кальтенберг