Николай Стариков Дмитрию Губерниеву – что делал Сталин в первые дни войны

Когда человек интересуется историей — это очень хорошо. Если он при этом читает книги — это ещё лучше. Плохо, когда человек говорит, что интересуется историей и читает книги, а потом делает заявления, которые с реальной историей никак не стыкуются.

То ли книг он не читал, то ли читал — но не те.

Словом – слышал звон, да не знает, где он.

А может и вовсе подобный персонаж пытается выглядеть образованным и начитанным, не являясь таким на само деле.

На днях спортивный комментатор Дмитрий Губерниев, прямо накануне 140-летия И.В. Сталина разразился интервью, заголовок которого мы приведем. Хотя прилично воспитанные люди в публичной сфере так высказываться не должны. Но для сохранения «авторской лексики» придется воспроизвести оригинал…

Дмитрий Губерниев: «Где товарищ Сталин был в первые три дня войны? Он зассал и никуда не высовывался»

Источник (здесь и далее): Sports.RU

В этом интервью Д. Губениев в частности сказал:

«Я очень люблю военную литературу, историю Великой Отечественной войны. Обычно читаю несколько книг одновременно… Я хочу разобраться в этой войне. Почему? Как? … Книги про войну читать очень тяжело – знания приумножают скорбь. Поэтому когда читаешь про танковый разгром 1941-го, про Киевский котел... я не могу, мне дурно. А потом слышу разговоры про товарища Сталина, который выиграл войну. И мне хочется спросить: а где он был в первые три дня? В первые три дня товарищ Сталин зассал и никуда не высовывался».

Странно, что читая «военную литературу», господин Губерниев не знает, чем на самом деле занимался Сталин в первые дни войны. Даже конкретно в первые три дня.

Дело в том, что никакого секрета в этом нет. Информация давно опубликована. Найти её проще простого.

Итак, чем же Сталин занимался «первые три дня»?

Война началась 22 июня 1941 года. Следовательно, первые три дня – это 22-23-24 июня.

Так вот все эти дни Сталин активно работал в Кремле, пытаясь разобраться в том, что же происходит.

Дневник посещений кремлевского кабинета Сталина дает нам понимание, где он находился и кого принимал. Эти документы давно опубликованы, их легко найти в сети. Их никто не оспаривал и достоверность документов под сомнение не ставил.

Итак, журнал свидетельствует, что 21 июня 1941 года заседание Политбюро закончилось в 23 часа. Это было не просто рядовой «обмен мнениями». Получив от военных сообщения о немецком перебежчике, который заявил, что 22 июня начнется гитлеровская агрессия, Сталин разрешает Тимошенко и Жукову направить в войска текст Директивы №1 от 21.06.41 г. Ее передача в войска была закончена в 00:30 минут 22 июня 1941 года.

Текст этого документа также можно найти за несколько секунд, поэтому приведем только главное:

«В течение 22 — 23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.

Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников».

Подписана Директива руководством Вооруженных сил – Тимошенко, Жуков.

Сталин ещё не знает, точно ли начнется война, но решение привести войска в боевую готовность принимается.

В первые часы 22 июня начинает поступать информация о том, что может быть расценено, как провокация. Сначала «неизвестные самолеты» атакуют Севастополь, не нанеся никакого урона советским боевым кораблям. Это сейчас Губерниеву «все ясно», а ранним утром 22 июня ничего ясно не было.

Еще позже начинают поступать сообщения о бомбардировках и переходе границы германскими войсками.

В 5:45 22 июня в кабинете Сталина в Кремле начинается новое совещание, на котором присутствовали Молотов, Мехлис, Берия, Жуков, Тимошенко. Это значит, что получив новую информацию о начавшемся нападении, глава СССР немедленно начал принимать меры. В войска уходит Директива №2.

«В 7:30 прибыли Маленков и Вышинский, назначенный главой Юридической комиссии при Совнаркоме. 

В 7:55 приехал Микоян, отвечавший за снабжение. 

Через пять минут появились Каганович и Ворошилов. 

В 8:15 приехал адмирал Кузнецов. 

В 13:15 прибыл маршал Шапошников, на тот момент не занимавший постов. 

В 14 часов приехал генерал Ватутин — заместитель Жукова, фактически возглавивший Генштаб после отъезда Жукова на фронт 22 июня. 

В 15:30 в Кремль приехал маршал Кулик, и больше в тот день у Сталина никого не было».

Источник

Где здесь «страх Сталина»? Где «Сталин спрятался»? Идет интенсивная работа.

23 июня 1941 года ситуация похожая. График посещений кабинета Сталина в этот день выглядит так:

1. Молотов чл. Ставки ГК 3.20—6.25

2. Ворошилов чл. Ставки ГК 3.20-6.25

3. Берия чл. Ставки ТК 3.25-6.25

4. Тимошенко чл. Ставки ГК 3.30-6.10

5. Ватутин 1-й зам. НГШ 3.30-6.10

6. Кузнецов 3.45-5.25

7. Каганович НКПС 4.30-5.20

8. Жигарев команд. ВВС КА 4.35-6.10

Последние вышли 6.25

Вторая часть совещаний у Сталина 23 июня 1941 года:

1. Молотов 18.45-01.25

2. Жигарев 18.25-20.45

3. Тимошенко НКО СССР 18.59-20.45

4. Меркулов НКВД 19.10-19.25

5. Ворошилов 20.00-01.25

6. Вознесенский Пред. Госпл., зам. Пред. СНК 20.50-01.25

7. Мехлис 20.55-22.40

8. Каганович НКПС 23.15-01.10

9. Ватутин 23.55-00.55

10. Тимошенко 23.55-00.55

11. Кузнецов 23.55-00.50

12. Берия 24.00-01.25

13. Власик нач. личн. охраны 00.50-00.55

Последние вышли 01.25 24/VI 41

Где тут «испугался и не высовывался»?

24 июня 1941 года выглядит примерно также:

1. Малышев 16.20-17.00

2. Вознесенский 16.20-17.05

3. Кузнецов 16.20-17.05

4. Кизаков (Лен.) 16.20-17.05

5. Зальцман 16.20-17.05

6. Попов 16.20-17.05

7. Кузнецов (Кр. м. фл.) 16.45-17.00

8. Берия 16.50-20.25

9. Молотов 17.05-21.30

10. Ворошилов 17.30-21.10

11. Тимошенко 17.30-20.55

12. Ватутин 17.30—20.55

13. Шахурин 20.00-21.15

14. Петров 20.00-21.15

15. Жигарев 20.00-21.15

16. Голиков 20.00-21.20

17. Щербаков секр 1-й МГК 18.45-20.55

18. Каганович 19.00-20.35

19. Супрун летч. — испыт. 20.15-20.35

20. Жданов чл. п/бюро, секр. 20.55-21.30

Последние вышли 21.30

Мы намеренно не объясняем, кто есть кто из посетителей сталинского кабинета. Ведь Дмитрий Губерниев, как следует из текста его интервью, обычно читает несколько книг одновременно. Должен знать.

Но почему же Д. Губерниев не знает элементарных исторических фактов, которые знает, подчеркиваю ЛЮБОЙ, кто читает литературу на тему начала войны.

А кстати, какие книги читает комментатор?

В свеем интервью он говорит об этом вскользь, но все становится понятно:

«Мой друг Леонид Млечин делает очень качественную публицистику. Понятно, что читаю Радзинского, окопную прозу, лейтенантскую прозу, Астафьева... Даже Бондарева из того, что в свое время было разрешено. С интересом читаю и заочно полемизирую с Суворовым и историком Солонинным».

Млечин, Суворов, Солонин – это главная «тройка» основных авторов, кто активно пытается внушить своему читателю антисталинскую, а главное – антироссийскую трактовку сложных лет мировой истории.

Вот и остался в голове Дмитрия Губерниева «осадок» — в первые три дня Сталин прятался, боялся, ничего не делал. Хотя в книгах данных авторов напрямую этого не может быть написано. Они действую тоньше. И, как видим, на примере склада мыслей Губерниева, своей цели ИНОГДА достигают.

Для того, чтобы «закрыть» вопрос, нам осталось выяснить вопрос откуда растут ноги у информации, что Сталин «испугался и спрятался»?

Из лживого текста выступления Хрущева после ХХ съезда, который у нас по традиции называют докладом на съезде, хотя Никита Сергеевич произнес его после фактического окончания партийного форума.

«Было бы неправильным не сказать о том, что после первых тяжелых неудач и поражений на фронтах Сталин считал, что наступил конец. В одной из бесед в эти дни он заявил:

— То, что создал Ленин, все это мы безвозвратно растеряли.

После этого он долгое время фактически не руководил военными операциями и вообще не приступал к делам и вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно приниматьтакие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте».

Источник

Так Хрущев описывает события, которые были даже по его словам, гораздо позже, в самом конце июня 1941 года.

Чтобы оценить степень лжи Хрущева, вспомним, что 21 июня до 23.00 у Сталина было совещание, где на основе информации о том, что около 21.00 21 июня немецкий ефрейтор, коммунист Альфред Лисков перебежал к советским пограничникам и рассказал, что через несколько часов начнется война. Но допросить его толком удалось лишь в час ночи 22 июня, после чего сообщить в Москву. В итоге, как мы помним, Директива № 1 о приведении войск в боевую готовность в войска ушла раньше получения информации от Лискова и основывалась на сообщениях разведки, сообщений советских военных наблюдавших выдвижение германских войск на границе и информации по тайным каналам мировой дипломатии.

А вот, что в своем «докладе» говорил Н.С. Хрущев:

«Известен и такой факт. Накануне самого вторжения гитлеровских армий на территорию Советского Союза нашу границу перебежал немец и сообщил, что немецкие войска получили приказ — 22 июня, в 3 часа ночи, начать наступление против Советского Союза. Об этом немедленно было сообщено Сталину, но и этот сигнал остался без внимания».

Источник

Наврал Никита Сергеевич дважды: Сталин реагировал на сообщения, направил директиву № 1, а информация А. Лискова не могла попасть к нему «чисто физически». Хрущевская ложь до сих пор дает свои всходы, будучи тиражируемой и перепеваемой на разные лады.

В завершение поставим перед собой главный вопрос: были ли моменты, в которых Сталин испугался? Таких случаев история не знает. А вот был ли у вождя упадок духа, тут сказать можно лишь следующее. 29 июня, узнав о взятии немцами Минска, Сталин уехал на дачу, где в течении суток никого не принимал. Туда к нему приехали члены Политбюро. Можно сказать, что их приезд и поддержка ими Сталина придали ему новой уверенности и энергии. На следующий день, 30 июня 1941 года, было реализовано решение о создании Государственного Комитета Обороны (ГКО) во главе со Сталиным, ставшим центром обороны страны от агрессии.

Сталин не прятался, Сталин не боялся.

А вот, что он чувствовал и о чем думал, когда видел, что в течении недели Красная армия понесла сильнейшее поражение и война складывается самым печальным образом, мы не узнаем никогда.