Константин Ваншенкин: "Забывают кого-то, нас нельзя разлюбить".

Ко дню рождения русского поэта Константина Ваншенкина (1925-2012)

Я научился на свои
Стихи смотреть, как на чужие –
Их строчек плотные слои
Уже не раз отдельно жили.

(Константин Ваншенкин)  

Поэзию в доме Ваншенкиных любили. Однажды, когда маленький Костя сильно заболел, мама прочла ему стихи, поразившие его удивительной красотой и певучестью:

Вспомни, как шумят березы,
А за лесом, у межи,
Ходят медленно и плавно
Золотые волны ржи!..

Только годы спустя Константин Ваншенкин узнал, что написаны эти волшебные строки Иваном Буниным. Но тогда очень хотелось сочинить нечто такое же прекрасное, удивив окружающих, поэтому он начал слагать собственные вирши, но не о природе, а на злобу дня: о гражданской войне, о героях-полярниках, о советских стройках, но увлечение поэзией скоро прошло: стало не до стихов…

В 1942 году прямо из десятого класса, не закончив второй четверти, юноша ушел в армию по призыву. «Армия сделала нас людьми, армия — это мои университеты», - признавался поэт в своей автобиографической книге «Писательский клуб». Служил Ваншенкин в воздушно- десантных войсках, участвовал в боях на 2-м и 3-м Украинских фронтах, и совершенно неожиданно для себя в самом конце войны, в Будапеште, снова начал писать стихи:

Земли, камней, железа груды,
Бессильно сникли провода,
И у руин притихшей Буды
Ворчит дунайская вода.
Мосты упали на колени
И воду из Дуная пьют…
Всю ночь идут соединенья,
И каблуки всю ночь куют.

Константин даже изготовил себе небольшой блокнотик, изобразив на обложке десантную эмблему – парашют с авиационными «крылышками», и стал записывать свои сочинения, одно за другим.

После демобилизации нужно было подумать о серьезной профессии, Ваншенкин выбрал Московский геологоразведочный институт, но вместо того, чтобы заниматься учебой, даже на лекциях без остановки строчил стихи, затем посылал их в журналы, где творчество студента-фронтовика хвалили, но… не печатали. А что скажет настоящий поэт? Ваншенкину повезло: этим самым «настоящим поэтом» оказался Михаил Васильевич Исаковский, с легкой руки которого Константин отважился заняться поэзией всерьез и перешел в Литературный институт. Здесь же он встретил свою единственную спутницу на всю жизнь Инну Гофф –писательницу, автора любимых всеми стихов «Русское поле» и «Август».

Впервые стихи Ваншенкина были напечатаны в 1948 году, затем вышла и первая книга «Песня о часовых». Одновременно с ее выходом в журнале «Новый мир» появилось замечательное стихотворение «Мальчишка», ставшее точкой отсчета к всесоюзной известности и славе его автора.

А самом конце 1957 года появился сборник стихов «Волны», который Ваншенкин сразу же привез показать Марку Бернесу. Книжечка открывалась стихами без названия, с начальной строкой «Я люблю тебя, жизнь». Слова были совсем «непесенными», однако Бернес песню угадал и «организовал»: «если бы не он, в природе просто не существовало бы таких песен, как “Когда поет далекий друг”, “Если бы парни всей земли”, “Сережка с Малой Бронной”, “Хотят ли русские войны”, “Журавли” и многих других».

Почему-то наши самые любимые стихи и песни рождаются у поэтов и композиторов сразу, на едином дыхании. Однажды режиссер Павел Любимов пригласил Яна Френкеля для создания музыки к новому фильму «Женщины», и тот, в свою очередь, позвал своего друга Константина Ваншенкина для подготовки текста главной музыкальной темы картины. Когда режиссер начал рассказывать им сюжет, то в самом начале промелькнули проводы в армию, на войну, и у фронтовика Ваншенкина тут же сложились строки:

Слышишь, тревожные дуют ветра.
Нам расставаться настала пора.
Кружится, кружится пёстрый лесок,
Кружится, кружится старый вальсок…

Картина вышла на экраны в светлом 1965 году, и жизнерадостный шлягер «Любовь-кольцо» гремел повсеместно, а вот «Вальс расставания» как-то затерся и зазвучал в полную силу целое десятилетие спустя, став настоящей народной песней.

Сотрудничество Ваншенкина с композитором Эдуардом Колмановским увенчалось созданием замечательной песни «Алёша», посвященной советским солдатам, погибшим при освобождении Болгарии от фашизма.

До недавнего времени песня была официальным гимном Пловдива, и ее знал каждый болгарин. К сожалению, память наших братьев оказалась короткой, песня ими давно забыта, а величественный памятник русскому солдату неоднократно пытались демонтировать.

Сегодня стихи Константина Ваншенкина называют неактуальными, несозвучными времени. Да неужели? Стоит только произнести названия «Я люблю тебя, жизнь!», «Алеша», «Как провожают пароходы», и сама собой в голове возникает мелодия; простые, не отягощенные словесными вензелями строки наизусть нижутся на нитку памяти.

А насчет несовременности… Не так давно, в самые первые дни пандемической трагедии, охватившей весь мир, полиция финского города Оулу опубликовала видеозапись финской версии песни «Я люблю тебя жизнь». Песню, пришедшую на помощь людям, исполнял на опустевших улицах города оперный певец и полицейский Петрус Шродерус…

Стихи Константина Ваншенкина:

Неизвестный художник

Неизвестный художник давнишнего века -
Может, был он известен, но в узком кругу -
Написал на холстине портрет человека
Так, что глаз от него оторвать не могу.

Краска лупится, трещинки как паутина.
Реставратор, волнуясь, трясет головой.
Но живет и поет о бессмертье картина,
Потому что написана кистью живой.

И рождается отзвук в сердцах и на лицах,
Потому что и замысел в сердце рожден.
Неизвестный – в каталогах всех и в таблицах
Меж другими, известными, значится он.

Я стою, пораженный искусством чудесным,
Чей в веках сохранился отчетливый след.
Я бы только мечтал стать таким Неизвестным
Где-нибудь через триста – четыреста лет.

Вижу это лицо – губы, сжатые плотно,
Утомленный и все понимающий взгляд...
Пусть живут мастеров Неизвестных полотна,
Как светильники в честь Неизвестных солдат.

Вальс расставания

Слышишь, тревожные дуют ветра,
Нам расставаться настала пора.
Кружится, кружится пёстрый лесок,
Кружится, кружится старый вальсок,
Старый, забытый, старый забытый вальсок.

Ты, совершая положенный путь,
В дальнем краю это всё не забудь,
Эту реку и прибрежный песок,
Этот, негромко звучащий, вальсок,
Этот негромкий, этот негромкий вальсок.

Мы расстаемся, чтоб встретиться вновь,
Ведь остаётся навеки любовь.
Кружится первый осенний листок,
Кружится в памяти старый вальсок,
Юности нашей, юности нашей вальсок.

Волосы ветром сдувает со лба,
Музыка эта, как наша судьба.
Снегом слегка обжигает висок,
Кружится в сердце тот старый вальсок,
В сердце тот старый, в сердце тот старый вальсок.

Потомку

Где ты, друг? За какою горою?
Что там — будни у вас? Торжество?
Чем ты занят той славной порою?
Что читаешь и любишь кого?

За далекой неведомой зоной,
В мягком зареве ламп голубых
Что ты думаешь ночью бессонной,
Например, о потомках своих?

Что ты видишь, по жизни шагая,
В ярком свете тогдашнего дня?
Я тебя совершенно не знаю,
Ты-то знаешь, ты помнишь меня?

Что тебе из минувшего ближе?
Что ты знаешь про наше житье?
Я тебя никогда не увижу…
Как мне дорого мненье твое!

Спит женщина

Спит женщина, и ты ей снишься ночью,-
Когда кругом безмолвие и мгла,-
Тем юношей, которого воочью
Она конечно, видеть не могла.

Там вдалеке, в холодном блеске полдня,
Десантный взвод взмывает к небесам
Спит женщина, твои невзгоды помня
Больнее, чем ты помнишь это сам.

Она проходит длинною тропою,
Как будто по твоей идет судьбе.
И даже знает о тебе такое,
Чего ты сам не знаешь о себе.

1965

Источник