https://tsargrad.tv/articles/sasha-soevyj-kreativnye-liberaly-ispohabili-i-oglupili-velikogo-russkogo-pojeta-i-patriota_1155496
Последний раз я уходил с киносеанса, не досмотрев фильм, в далеком 2009 году, когда не в силах был преодолеть омерзение, вызванное русофобским "Царём" Павла Лунгина. И вот "Пророк. История Александра Пушкина" вызвал аналогичное отторжение зрительной, слуховой и центральной нервной системы. От чувства стыда и непонимания, как я здесь оказался, дело, вопреки этосу кинокритика, дошло до голосования ногами.
Кюхельбекерно и тошно стало не только мне – и без того негусто заполненный, особенно с учётом вечера субботы, зал к моменту пародии-плагиата на "скованных одной цепью" из "Стиляг" окончательно опустел. Страшную тайну, что авторы замахнулись ещё и на мюзикл про Лермонтова, узнали лишь пустые бутылки и рассыпанный на полу попкорн.
Не Пророк, а Плевок
"Пророк" представляет собой плевок в Пушкина. Плевок не со зла, а вроде как из лучших побуждений – донести до зумеров и подростков историю великого поэта без хрестоматийной патины и занудства учебников.
Рецепт виделся простой. Во-первых, Пушкин должен быть с лицом без пяти минут оскароносца Юры Борисова. Во-вторых, он должен непрерывно бороться за свободу и призывать к протестам против правительства – ведь вся молодёжь (как уверяли нас навальнисты предыдущие 15 лет) занята только этим. В-третьих, все должны кружиться в красивых платьях и устраивать оргии и стриптизы.
Наконец, в-четвёртых и главных, в фильме про Пушкина должно быть как можно меньше Пушкина, от которого у нашего современника, как его представляют себе авторы, скулы сводит. А потому тексты поэта надо заменить своим рэпачком:
Не бросай меня, божественный глагол,
— читает Юра Борисов, на маленьком плоту серфингуя по морю фантазий. Право же, аутентичный текст Юрия Лозы был бы тут более уместен, хотя бы потому, что не содержит непонятного "глагола".
Получился фильмец о неряшливой поп-звезде. Юра Борисов, не выпадая из своего привычного амплуа, играет не то что плохо – он вообще отказывается от игры, превратившись, по сути, в живой манекен. Его Пушкин абсолютно пассивен. Его всё время куда-то ведут, толкают, что-то заставляют делать. В нём нет ни энергии, ни инициативы, ни брызжущих через край пушкинских жизнелюбия и остроумия.
Казалось бы, чего проще – взять книгу анекдотов о Пушкине и переупаковать их в сценарий. Но из всего богатства взят только анекдот про саранчу, кажется, в основном для того, чтобы показать обитателей Херсонской области непременно селюками в вышиванках.
И ведь сколько всего можно было бы экранизировать! Вот это:
Однажды пригласил Пушкин несколько человек в тогдашний ресторан Доминика и угощал их на славу. Входит граф Завадовский и, обращаясь к Пушкину, говорит: "Однако, Александр Сергеевич, видно туго набит у вас бумажник!" "Да ведь я богаче вас, – отвечает Пушкин: – вам приходится иной раз проживаться и ждать денег из деревень, а у меня доход постоянный с тридцати шести букв русской азбуки.
Или вот это:
В 1829 году юный выпускник Лицея, ещё не снявший лицейского мундира, встретил на Невском проспекте Пушкина. Пушкин спросил: – Вы, верно, только что выпущены из Лицея? – Только что выпущен с прикомандированием к гвардейскому полку, – с гордостью ответил юноша. – А позвольте спросить вас, где вы теперь служите? – Я числюсь по России, – ответил Пушкин.
Рэп-Пушкин в "Пророке" не знаком с Ариной Родионовной (её вообще нет в фильме – это как из Гарри Поттера вырезать профессора Дамблдора). Он не пишет чудесных русских сказок. Не любит русской деревни. Не ездит на войну. Не изучает истории. Не собирает рассказы о Пугачёве. Не погружается в римскую историю и не пишет рецензии на "Демократию в Америке" Токвиля. Он так же плосок и невежествен, как сами авторы киноподелки.
В результате этой вивисекции русского гения получилось нечто вроде пересказа биографии Пушкина пьяным таксистом, услышавшим её урывками по радио в дороге. Причём радио, по всей видимости, было советским. Сценаристы и режиссёр с удивительным старанием воспроизвели советский миф о Пушкине, который непрерывно бунтовал, боролся с самодержавием, был без пяти минут декабристом, изнемогал под гнётом цензуры и непонимания царя. Все давно отброшенные наукой тезисы советской пропагандистской пушкинистики перекочевали в "передовой" фильм для подростков практически без изменений.
К чести создателей фильма можно сказать лишь одно. Они хотя бы не подцепили клеветническую теорию столетней давности о "заговоре императора против поэта", и Николай Павлович у них хотя бы пытается спасти Пушкина и осознаёт, кого мы потеряли.
Фильм пестрит большими и малыми историческими ошибками и искажениями. Разумеется, Пушкину никто не пытался мешать выступить на экзамене перед Державиным. Напротив, выступление Пушкина со специально написанным им по инициативе учителя словесности Галича стихотворением "Воспоминания в Царском Селе" было "гвоздём программы", предназначенным произвести наиболее благоприятное впечатление на старика-поэта.
Страшись, о рать иноплеменных!
России двинулись сыны;
Восстал и стар и млад; летят на дерзновенных,
Сердца их мщеньем зажжены.
Вострепещи, тиран! уж близок час паденья!
Ты в каждом ратнике узришь богатыря,
Их цель иль победить, иль пасть в пылу сраженья
За Русь, за святость алтаря.
Таких стихов в фильме Умарова не услышишь. И не потому, что их невозможно прочесть под рэпачок, а потому, что они слишком очевидно противоречили бы либерально-релокантской тенденции этой киноподелки. Реальный Пушкин – пламенный русский патриот, националист, империалист, милитарист, вообще не укладывается в сконструированного для "Пророка" соевого либерала. Поэтому пушкинских стихов в фильме звучит очень мало, они заменены словесной мазнёй сочинителей рэпа.
Пушкин глазами релокантов
Молодому поколению навязывают "соевый" взгляд на Пушкина и на Российскую Империю, в которой он жил и творил. Пушкин бунтует в Лицее, кричит о вольности, размахивает в театре портретом цареубийцы Лувеля, непрерывно страдает от цензуры и бюрократии, едет в Петербург, чтобы принять участие в восстании декабристов, и лишь белый заяц, всегдашний персонаж пушкинских суеверий, его останавливает.
Здесь хотя бы нет вины сценаристов. Историю про белого зайца Пушкин придумал сам, чтобы создать красивую легенду, обозначающую одновременно и его желание быть рядом с друзьями-декабристами, и причину, по которой он рядом с ними на Сенатской площади не оказался, – суеверия и Провидение, мол, уберегли. На самом деле если Пушкин и подумывал поехать из Михайловского в Петербург, то с расчётом не на участие в восстании, а напротив – с надеждой на новое царствование императора Константина Павловича, а дошедшие до него слухи о начинающихся беспорядках в столице в связи с династическим кризисом – предотвратили эту поездку.
Пушкин в умаровском "Пророке" предстаёт перед зрителем как заурядный соевый либерал из тех, что сигали от мобилизации через Верхний Ларс. Зритель никогда даже не догадается, что на Ларсе "Наше Всё" действительно побывал, но в качестве военкора, на пути во вторгавшуюся в Турцию русскую армию.
Не доходя до Ларса, я отстал от конвоя, засмотревшись на огромные скалы, между коими хлещет Терек с яростию неизъяснимой. Вдруг бежит ко мне солдат, крича мне издали: "Не останавливайтесь, ваше благородие, убьют!" Это предостережение с непривычки показалось мне чрезвычайно странным. Дело в том, что осетинские разбойники, безопасные в этом узком месте, стреляют через Терек в путешественников. Накануне нашего перехода они напали таким образом на генерала Бековича, проскакавшего сквозь их выстрелы. На скале видны развалины какого-то замка: они облеплены саклями мирных осетинцев, как будто гнёздами ласточек. В Ларсе остановились мы ночевать. Тут нашли мы путешественника француза, который напугал нас предстоящею дорогой. Он советовал нам бросить экипажи в Коби и ехать верхом. С ним выпили мы в первый раз кахетинского вина из вонючего бурдюка, воспоминая пирования Илиады: "И в козиих мехах вино, отраду нашу!" Здесь нашёл я измаранный список "Кавказского пленника" и, признаюсь, перечёл его с большим удовольствием. Всё это слабо, молодо, неполно; но многое угадано и выражено верно. На другой день поутру отправились мы далее. Турецкие пленники разработывали дорогу. Они жаловались на пищу, им выдаваемую. Они никак не могли привыкнуть к русскому чёрному хлебу. Это напомнило мне слова моего приятеля Шереметева по возвращении его из Парижа: "Худо, брат, жить в Париже: есть нечего; чёрного хлеба не допросишься!"
Зритель ничего не узнает о том, что Пушкин принадлежал к одному из древнейших боярских родов и имел полное право написать "дружили Пушкины с царями". Что его "оппозиция" петербургской бюрократии носила весьма специфичный аристократический оттенок.
Пушкин интеллектуал. Пушкин мыслитель. Пушкин консерватор. Пушкин историк. Всё это слишком сложно и потому остаётся за пределами соевого байопика.
Совершенно невозможно, чтобы в воображаемом мире умаровского "Пророка" Пушкин написал "Бородинскую годовщину":
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?
Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали –
Смотрите ж: всё стоит она!
А вкруг ее волненья пали –
И Польши участь решена…
Да что уж там говорить, если действие эпизода на юге происходит в некоем южном городе, название которого – Одесса – ни разу не произносится.
"Берия" Бенкендорф и "бандюган" Воронцов
Российская Империя в "Пророке" вообще нарочито некузява и убога. Несмотря на попытки показать сияющий Петербург и гламурные балы, всё равно всюду грязь и трущобы. Во дворе замка, где принимает Пушкина царь, нарочито поставлена виселица. Боевой генерал Бенкендорф, с небольшим отрядом завоевавший в 1813 году Голландию, представлен этаким сверкающим очочками Берией, засевшим в подвальной Пытошной. Он, оказывается, "преследует" Пушкина задолго до 1826 года, когда был назначен шефом жандармов. О неряшливости сценаристов говорит мимоходом брошенная фраза Николая I, что в 1826 он сделал Бенкендорфа графом (на самом деле графский титул Александр Христофорович получил только в 1832 году).
Ещё один героический боевой генерал 1812 года – граф Воронцов, правитель Парижа, устроитель Новороссии, один из героев памятника "Тысячелетие России", представлен каким-то мелким гопником, засаживающим Пушкину удар в печень. Как бы ни был граф возмущён романом Пушкина с его женой, Елизаветой Ксавьерьевной, который она завела, чтобы прикрыть реальные отношения с Александром Раевским, представить себе Воронцова кого-то избивающим может только дегенерат, выросший на бандитских сериалах и кричалках про "страну рабов".
Реальный Воронцов, несмотря на всесилие как правителя Новороссии, не мог ответить даже на безобразное поведение отвергнутого его женою Раевского. Когда тот начал преследовать Елизавету Ксавьерьевну, генерал-губернатор… подал полицмейстеру Одессы жалобу на Раевского и его преследования. На помощь пришёл император и повелел выслать Раевского из Одессы в Полтаву.
Император Николай I представлен в фильме трусом, которого 14 декабря уводят "в безопасное место", хотя даже зрители фильма и сериала "Союз Спасения", не говоря уж о тех, кто открывал школьный учебник, знают, что император провёл этот день на передовой.
Впрочем, совсем уж разнузданно клеветать на Николая I, как образ государственной власти, сейчас не принято. Поэтому авторы "Пророка" затеяли игру царя с поэтом в теннис, с параллельным обсуждением проектов либеральных реформ и отмены цензуры. В какой-то момент император даже опрокидывается на спину, а Пушкин подаёт ему руку, чтобы встать.
Сцена, пожалуй, самая яркая, оригинальная и интересная в фильме. Если не знать, что ни в какой теннис Николай I не играл, поскольку в 1826 году "королевский теннис" пребывал в забвении, а его возрождение началось в викторианскую эпоху (ведущую отсчёт от года смерти Пушкина), впрочем, вскоре сменившись модой на лужаечный "лаун-теннис". Поклонником тенниса был правнук Николая I – император Николай II.
Впрочем, авторы фильма намекают скорее на увлечения Бориса Ельцина – именно такая власть, благожелательная к либералам, им по вкусу. "Пророк" ведь фильм в известном смысле охранительский – этим и объясняется то, что на финансирование этой либерально-русофобской агитки государственные структуры не поскупились. Основная мораль фильма проста: да, Россия ужасна, власть отвратительна, но всё-таки соевым либералам, символом которых представлен Пушкин, с этой властью надо дружить, чтобы проводить либеральные реформы и чтобы получать на свои либеральные проекты деньги и ослабление цензуры.
"Пророк" – это фильм о приспособившемся либерале. И в этом особенная оскорбительность его применительно к Пушкину. Великий русский поэт ни к чему не приспосабливался. У него с Николаем I было общее мировоззрение – русский национализм, напряжённый патриотизм Российской Империи. Император снисходил к вольностям и разномыслию с поэтом именно потому, что знал: в главном они с Пушкиным единомышленники – Россия, русское начало в Империи – превыше всего. Это главное в Пушкине осталось совершенно вне поверхностного соевого рэпачка.
Сохранить Отечество, но переменить креативный класс
Лучшим фильмом о Пушкине по-прежнему остаётся фильм Андрея Тарковского "Зеркало", в котором мальчик читает величественную присягу Александра Сергеевича России и русской истории из знаменитого историософского письма к Чаадаеву.
Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы – разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие – печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие её могущества, её движение к единству (к русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, – как, неужели всё это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Пётр Великий, который один есть целая история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привёл вас в Париж? и (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы? Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человека с предрассудками – я оскорблён, – но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал.
Переменить отечество нам, конечно, не хочется. Но хочется переменить порядки, при которых государственное финансирование получают убогие клеветнические ленты, корёжащие облик великого русского человека и поэта. Мы оскорблены.
Оценили 10 человек
11 кармы